Известный правозащитник, юрист, аналитик, сам не раз готовивший экспертизы и за рубежом, и в казахстанских судах, и в Конституционном совете РК, назвал выводы заслушанных судом в Актау экспертов дискредитацией научного знания – филологии, психологии и политологии. Мы попросили его прокомментировать заключения филолога, психолога и политолога.
– Евгений Александрович, как Вы оцениваете выводы экспертов?
– Когда я находился в колонии и меня должна была проверить психолог, чтобы составить мой психологический портрет, то осужденные, вместе со мной содержащиеся, забежали в барак с криками: «Саныч, тебя зовет психичка!» С той поры я очень люблю это слово, потому что оно в какой-то степени отражает все то, что я тут видел. Не психолог, а психичка (с улыбкой выделил это предложение Евгений Александрович. – авт.).
Ну а если конкретно по этому процессу, то осталось совершенно жуткое впечатление. Это просто дискредитация науки как таковой. И это дискредитация научного знания – и психологии, и политологии.
– Но что именно Вас возмутило?
– Во-первых, эксперты делают выводы, но за них не отвечают. Любая экспертиза заканчивается выводами, и эксперт, допрашиваемый в суде, должен быть способен эти выводы защитить, аргументировать.
– Вы считаете, что эксперты не смогли этого сделать?
– Конечно. Причем они должны были отвечать на вопросы, связанные не только непосредственно с предметом, но и с исследованием. Они должны были обосновать, почему эксперт пришел к тем или иным выводам. Но ни на один вопрос мы не получили точного ответа.
Особо отмечу: эксперты делали комплексную экспертизу, значит, они все отвечают за ее результаты и за все выводы, а не только за свою часть. Если бы они отвечали за свою часть, то они делали бы разные экспертизы – отдельные.
– А что Вы скажете по поводу выводов психолога Акашева?
– Я был совершенно потрясен. Выводы этого психолога (именно он назвал Владимира Козлова «богемной личностью» – авт.) я бы назвал фантазиями на заданную тему. Его можно назвать также прокурором, потому что он использовал тексты обвинительного заключения и установил факты, которые фактами не являются. Факты устанавливает суд, и только в суде факты определяются, а в суде еще никто ничего не знал.
В суде нужно допрашивать свидетелей, а свидетели имеют свойства менять показания, могут отказываться от показаний. Не выступали подсудимые, еще не рассматривались материалы дела, некоторые из которых могут быть не признаны как доказательства в правовом смысле, и в этой ситуации человек берет некие неустановленные данные уголовного дела и потом на их основе плюс на основе каких-то личных встреч делает далеко идущие выводы.
– Что Вы можете посоветовать подсудимым? Ведь их открыто оскорбили?
– Я бы на месте Сапаргали и Аминова подал в суд на эксперта. За клевету или за оскорбление чести и достоинства. Потому что, если бы меня обозвали лживым или неудачником, мне было бы очень интересно узнать, на основании чего?
– А Владимиру Козлову?
– Больше всего меня потрясло, что Козлову, оказывается, не хватает интеллекта и всего прочего для того, чтобы быть успешным политиком. При этом ссылку эксперт делает главным образом на то, что Козлов имеет ПТУшное образование.
Это далеко идущее утверждение с учетом того, кто возглавляет нашу страну – между прочим, человек с ПТУшным образованием (для тех, кто не понял, напомним – именно такое образование у Назарбаева – авт.). И уж если пойдем дальше, бывший президент Польши Лех Валенса был слесарем на верфи и явно не увлекался политологией и философией, как и Нельсон Мандела, который отсидел 27 лет и стал одним из самых уважаемых политических лидеров. Поэтому такие аргументы, что Козлову не хватает образования, вызывают более чем просто сомнения.
– А что Вы скажете по поводу выводов политолога Розы Акбаровой из Центра судебной экспертизы?
– Это, извините, еще одна бредятина – по-другому я просто сказать не могу. Был очень четко поставлен вопрос: «Покажите хотя бы одно исследование, или один учебник, или хотя бы Википедию, где говорится, что власть является социальной группой?»
Пожалуйста, есть социальная группа «рабочие», есть социальная группа «женщины», есть социальная группа «люди, больные ВИЧ» и т. д. Бывают разные социальные группы, между которыми можно разжигать какие-то розни. Но можно хоть где-нибудь найти признание, что власть является социальной группой?
Эксперт не смогла ничего сказать. Единственное, ответила, что использовала признаки, характерные для социальной группы, не обращая внимания, что эти признаки не подходят. Я обязательно передам стороне защиты имеющееся у меня исследование, которое было сделано в российских судах, где очень четко со ссылкой на литературу говорится о том, что власть не является никакой социальной группой.
Всё остальное в выводах политолога – это обычная оппозиционная политическая деятельность со всеми ее прибамбасами и эмоциональными взрывами, но которая просто на глазах криминализируется.
А у последнего товарища, этого психолога, мне бы хотелось спросить: знаком ли он с основами политической речи? Политическая речь как раз тем и отличается, что она хлесткая. И даже когда используются слова «кровавый режим», это ничего не означает. Главное – чтобы в этой речи не было призывов к насилию, обращенных к собравшимся гражданам.
Еще очень важный момент: ужасно, когда выступает эксперт, а люди смеются. Это ужасно! Это не проблемы собравшихся, а проблемы эксперта – что после его выступления в суде начинается такой смех. А после фразы «патологическое упрямство» мне уже даже неинтересно было, что он будет дальше говорить.
– Как Вы оцениваете достоверность материалов, по которым делались экспертные заключения?
– Уже ставится вопрос о том, что на экспертизу материалы были переданы неполными. Но я обратил бы внимание еще на другое: все экспертизы были назначены без уведомления защиты и подсудимых. А сейчас будут отбиваться ходатайства с назначением дополнительных экспертиз, потому что им этого не надо, у них уже есть своя экспертиза. И это демонстрация справедливого процесса и состязательности с обеих сторон?! Как только сторона следствия пошла по этому пути, стало понятно, что никакого справедливого процесса они делать не собираются.
– А как Вы оцениваете «прослушки»? Получается, представителей оппозиции прослушивали аж с 2010 года…
– Если вспомнить историю, то для одного президента это в свое время плохо закончилось (речь о Никсоне – авт.), поэтому я думаю, что это когда-нибудь плохо закончится и для тех, кто это делает сейчас.
Но проблема заключается в том, что, к сожалению, наш закон об оперативно-разыскной деятельности, который является частью уголовно-процессуального законодательства, предусматривает некую подобную «прослушку». Причем она хороша для власти тем, что объявляется при отсутствии подозреваемых. То есть возникает факт, по которому возбуждается уголовное дело, потом под этот факт подтягивается санкция прокурора на «прослушку» кого-то, кто вроде бы помогает, или «прослушку» того, кто может раскрыть уголовное дело. В результате все оказываются под колпаком.
Так было в Советском Союзе, и мы идет туда – я вас с этим всех поздравляю. Мы близимся к 37-му году, сейчас мы где-то в районе 60—70‑х, но с такими темпами мы придем бесспорно к 37-му году очень быстро.
– Спасет ли этот процесс его гласность?
– Не хотелось бы каркать, но гласность тут никакой роли не играет. Она не спасает от отсутствия состязательности, а здесь видно, что никакого равенства сторон нет, верховенствует прокуратура.
Судья снимает все вопросы, требуя задавать вопросы по существу по заключениям экспертов, хотя понятно, что задать вопросы по существу невозможно, не предваряя его некой описательной частью, потому что непонятно, о чем можно спрашивать. Человек, который пытается опровергнуть те или иные выводы, базируясь на большом объеме информации, пытается обращаться к информации из выводов, но ему говорят – нет, вы к этой информации не обращайтесь, а задавайте вопрос по существу.
Поэтому сама по себе гласность ничего здесь не даст, но она, конечно, хороша тем, что пишется история. Она оставляет в памяти и героев, и предателей – это очень важно. В истории должны оставаться все, особенно эти эксперты. Как в определенные времена. Ну и гласность дает возможность и защите, и подсудимым хоть как-то бороться и озвучить то, что они считают нужным.
Беседовала Шарипа ИСКАКОВА
(газета «Голос республики» за 31.08.2012)
Опубликовано также на Интернет-портале «Республика» п
о адресу <http://www.respublika-kaz.info/news/objec>
