Полный колпак, да еще с завязочкой под шею! Так прокомментировал наш коллега-журналист проект закона о национальной безопасности, поступивший недавно в парламент. Мы бы по поводу законопроекта выразились еще круче – ведь с его помощью можно будет легко и непринужденно закрывать и неугодные власти политические партии и оппозиционные СМИ и бросать за решетку политически активных граждан.
Как этот закон может отразиться на жизни казахстанцев? Почему проект обсуждался втихаря? Что думают о нем правозащитники? Помочь нам найти ответы на эти вопросы мы попросили председателя Алматинского Хельсинкского комитета Нинель Фокину.
Рога и копыта разработчика
– Нинель Константиновна, проект нового закона о нацбезопасности уже лежит в Мажилисе. Но у нас действует такой же закон от 1998 года. Чем они отличаются друг от друга? Новый проект более жесткий или нет?
– Концептуально и структурно почти не отличаются. Всё новое можно было внести поправками в действующий закон. Принципиальное отличие в том, что, во-первых, расширен перечень угроз национальной безопасности. Разработчики объясняют это тем, что время идет и возникают новые угрозы. Во-вторых, пересмотрен перечень принципов деятельности при обеспечении национальной безопасности. В-третьих, имеется больше отступлений от международных стандартов в части допустимости ограничения прав человека.
Давайте рассмотрим его по так называемым спорным пунктам. Например, в статье 6 говорится о недопущении негативного информационного воздействия на казахстанских граждан, общество и государство. Как Вы можете прокомментировать этот пункт?
– Очевидно, здесь имеются в виду неправильно думающие люди. Мы, замечу, уже имеем дело с деятельностью целого ряда так называемых неправительственных организаций, которые финансируются государством. Они уже два или три года твердят о негативном воздействии на сознание. Причем понятие «деструктивный» нигде не определено, его нет и в данном законопроекте.
Однако весь мир давно договорился, что один из столпов демократии – это плюрализм, в том числе политический и идеологический. И пока наша Конституция еще провозглашает и гарантирует идеологическое многообразие.
– И в разряд «неправильно мыслящих» может попасть кто угодно?
– Те, кого кто-то посчитает таковыми. Пример такой могу привести. В 2009 году москвичка, миссионер одной из христианских церквей, получила у нас два года тюрьмы на основании заключения профессора философии, который посчитал, что ее проповеди деструктивно воздействуют на слушателей и являются источником разжигания родовой розни. Потом, правда, случился большой скандал и миссионерку освободили, но факт остается фактом.
– В законопроекте целая статья посвящена информационной безопасности, но что это такое – ни слова. Как думаете, что имеется в виду?
– Я тоже не знаю, что это такое, потому что закон этого не определяет. Кстати, в перечне дефиниций в первой статье законопроекта их очень мало, зато в тексте закона множество терминов, которые самим законом не определены. В законотворчестве это недопустимо. Любой термин, встречающийся в тексте закона, должен иметь четкое содержательное определение, потому что любой закон, особенно законы такого плана, так или иначе касается прав человека. А в соответствии с нашими международными соглашениями, в частности с Международным пактом о гражданских и политических правах, существуют определенные условия ограничения прав человека – исчерпывающие, ясные. На деле получается, что, толкуя термины так, как бог на душу положит, люди, применяющие этот закон, выходят за пределы допустимых ограничений.
– Почему разработчики не растолковывают понятия? Это случайность?
– Конечно, нет – это сознательно делается. В этом законопроекте четко видны рога и копыта разработчика, обеспечившего себе широкое поле возможностей. Они же юристы, они, конечно же, знают, что так делать нельзя, но делают. Этим недостатком страдают последние годы все наши законы. Неясные термины вписывают в закон, потому их трактуют так, как понимают, и отсюда идут нарушения Конституции и прав человека.
Стрельба по «тарелочкам»
– Прессе есть смысл опасаться этих статей закона? Или мы сгущаем краски?
– Естественно, стоит опасаться. Опять приведу пример из более знакомых мне сфер. Законодательство не содержит понятий «традиционная, нетрадиционная религия», «деструктивная, недеструктивная секта». Но законоприменители пользуются терминологией, возникшей в политическом обиходе. Как это отражается на практике? Представителей так называемых нетрадиционных религий ставят на специальный учет в органах правопорядка. Та же самая практика может быть распространена и на оппозиционные СМИ.
– Не получится ли так, что «в целях недопущения информационной зависимости» нас заставят смотреть только местные каналы?
– Попытки такие будут, и много людей будет этим заниматься. Но фактически это бесполезные попытки. При нынешнем развитии информационных технологий, в принципе, любой человек может получить любую информацию. Не может же дойти до того, что со всех крыш снимут «тарелки»!
– Ну обещают же нам, что безопасность будет обеспечиваться обнаружением и дезорганизацией механизмов скрытого негативного информационного влияния на процесс выработки и принятия госрешений. То есть никто даже критиковать не сможет законопроекты?
– Во всяком случае, разработчику очень бы этого хотелось. Опять приведу пример. Недавно была осуждена большая группа религиозных деятелей, среди них был очень образованный человек, я его знаю. Когда я говорила о нем с товарищами из Генеральной прокуратуры, они мне сказали: «Вы не знаете, какой это страшный человек, ведь у него нашли секретные документы». Оказалось, что секретные документы – это стенограмма совещания в одном государственном органе. И у нас, вы знаете, сидит за разглашение госсекретов Рамазан Есергепов. Вслед за ним могут пойти другие журналисты и правозащитники. Я, конечно, не хочу нагнетать обстановку, у меня вызывают скепсис такие нормы, ведь их невозможно осуществлять.
– Но ведь их смогут применять «в нужное время в нужном месте»?
– Применять избирательно, вполне возможно, будут, что мы и видим на примере других законов. Когда одной группе лиц беспрепятственно разрешают на центральной площади проводить массовые мероприятия, а другую группу лиц, несущих цветы к памятнику, хватают и отвозят в суд.
– А как Вам тогда вот такая норма: при проведении антитеррористических операций и пресечении массовых беспорядков владельцам сетей и операторам связи могут даваться указания о приостановлении оказания услуг связи?
– В Конституции написано, что права и свободы могут ограничиваться законами. И вот это словосочетание «могут ограничиваться» правоприменители понимают буквально. Но в Конституции также написано, в каких конкретно случаях они могут быть ограничены. Более того, в Пакте о гражданских и политических правах оговаривается, когда и при каких условиях не могут быть ограничены права.
А ведь здесь прямое ограничение прав на получение информации, нарушение прав тех же провайдеров. Но не прописаны условия ограничения – когда, как долго, при каких условиях они могут эти свои действия осуществлять. И главное – не прописано, в каком порядке и куда можно обжаловать их действия. Здесь вообще нет ни одного слова о порядке обжалования и условиях ограничения действий тех людей, которые обеспечивают национальную безопасность.
– Наверное, это неспроста?
– Когда в 2005 году была попытка принять новый закон о нацбезопасности, сделали очень тонкий ход – приняли поправки в законодательство по вопросам национальной безопасности (изменению подверглись 13 законов). Ни в одной поправке не было объяснено, по каким именно соображениям нацбезопасности эта поправка вводится. Например, почему для создания партии требуется 50 тысяч человек? Почему миссионеры должны каждый год проходить госрегистрацию? Как это влияет на национальную безопасность?
Так вот, когда мы только обсуждали эти поправки на одном из «круглых столов», я вынуждена была с глубоким сожалением констатировать, что у нас конституционный принцип верховенства прав и свобод человека уступил место принципу соображений национальной безопасности.
– Но почему это плохо? Разве мы не должны ратовать за нацбезопасность?
– Соображения национальной безопасности не могут служить основанием для ограничения прав и свобод человека сверх допустимых условий. Это общепризнанный международный принцип. Потому что главной целью национальной безопасности (и даже в данном проекте это написано) является соблюдение прав и свобод человека.
Масимов может спать спокойно
– Еще один момент привлек наше внимание. Будут признаваться «подрывающими нацбезопасность призывы граждан к насильственному прекращению полномочий органов и должностных лиц». Можно будет под действие этой статьи подогнать призывы молодежи отправить в отставку Масимова?
– Конечно. Или требование, чтобы в парламенте было две партии, а в следующем созыве – три. Или требование снизить выборный порог. Или требование изменить состав избирательных комиссий. И все это противоречит как нашей Конституции, так и профильным законам.
– Среди основных угроз нацбезопасности есть такая: «Нанесение ущерба национальным интересам на международном уровне, политическому имиджу и экономическому рейтингу Казахстана». Значит ли это, что любая критика гражданами Казахстана за рубежом будет расценена почти как измена Родине?
– Обязательно. Нас уже называют деструктивными правозащитниками, требуют призвать к ответу, говорят, что мы подрываем имидж нашей страны даже тем, что сеем рознь среди экспертов, потому что эксперты разделились на два непримиримых лагеря: одни за закон, другие – против.
– А еще в нашу страну не будут пускать иностранных граждан, которые осуществляют подрывную деятельность против республики… Понятно, что эта статья – «имени Стинга». Но как она отразится на нашем международном имидже?
– Имидж зарабатывается не статьями, не законами, не запретами. Но тут мы решили переплюнуть Европейский союз. ЕС запрещает въезд некоторым иностранцам, но тем, кто плохо ведет себя дома, скажем, Лукашенко и его команде. Ну а нам придется запрещать въезд всем дипломатам, потому что на тех же заседаниях ОБСЕ мы подвергаемся нещадной критике по всему спектру прав человека. А послы иностранных государств что себе позволяют? А руководители международных центров, ОБСЕ, ООН? Как с ними быть? Закроем все международные центры, закроем все посольства, а потом будем выбрасывать сотни миллионов на улучшение имиджа.
– Есть еще одна интересная статья – «запретить въезд больным иностранцам…»
– А это уже прямое нарушение Конституции, по которой казахстанцы и иностранные граждане равны в правах. И чревато это тем, что другие страны будут запрещать нам въезжать к себе. Если сейчас от нас не требуют справок, то будут требовать справки об отсутствии туберкулеза, СПИДа.
– Зачем это делается?
– Не ищите логики, это бесполезно. Вы, как и другие люди, пытаетесь рассуждать с позиции своего мировоззрения, считая, что это общепринятая логика. Но у этих товарищей логика другая. Мои коллеги из других стран мне тоже задают такой вопрос: «Почему они это делают? Ведь так нельзя». Однажды на такой вопрос один большой чин из Казахстана мне ответил: «Да, я знаю, что так делать нельзя, но у нас нет другого выхода».
– Потому, видимо, что у них выхода нет, этот законопроект и не обсуждался широко?
– Потому и не обсуждался, чтобы не задавали таких вопросов. Наше правительство, наши законотворцы тоже кое-чему учатся. Они с 1997-го по 2007 год испытывали очень большие трудности с прохождением вот таких законопроектов. Вы вспомните историю с тем же законом о религии, дважды принятым парламентом, но забракованным Конституционным Советом. Вспомните, как в 2004-2005 годах НПО объединились и буквально отбили закон о неправительственных организациях. Выигрывая в этих дискуссиях время, вступали в игру эксперты, международное сообщество, поднимали волну. Чтобы этого избежать, чтобы закон не обсуждался, научились всё делать быстро и под одеялом.
Беседовала Татьяна ТРУБАЧЕВА
Приложение к интервью – цитата под рубрикой «Так и сказала!»
Ни по каким параметрам этот проект не согласуется с международными нормами. Оценка его международным сообществом будет резко отрицательной, жесткой. Но уже поздно, уже ничего изменить нельзя. Хотя в записке к проекту написано, что он не потребует дополнительных расходов, он потребует дополнительных «проверятелей», дополнительных наблюдателей. Как все подобные непродуманные и неоправданно репрессивные законы, он будет очень сложен для исполнения. Кроме того, он больше всяких правозащитников, журналистов и нехороших иностранцев будет работать против имиджа Казахстана».
Публикация в газете «Голос республики» за 18.11.2011
<https://respublikas.info/b/http://www.respublika–d2.info/news/tribune/7950>)
