С большим трудовым подъёмом встречают простые казахстанцы священный праздник Наурыз мейрамы… Ой, что-то не то написалось! Получилось как будто не для нашего правозащитного сайта и тем более не для Фейбсука, а как бы цитата из «Казахстанской правды» советских времён. Хотя и это не совсем так: в советские времена неуклонно писали про трудовой подъём, но не праздновали Наурыз, а когда начали праздновать в тогда ещё Казахской ССР весной 1988-го, то про трудовой подъём писать как раз перестали.
Начну по-другому – например вот так: ярко светит весеннее солнышко над всей необъятной территорией Казахстана и соседней с ним России, однако невесело на душе у простого казахстанца и россиянина как граждан стран-членов Евразийского экономического союза, жестоко страдающих от экономических санкций Запада… Опять что-то не то: фраза про «светит солнце, но невесело на душе» опять из советского времени, а вот про ЕврАзЭС и санкции уже из актуального дискурса, хотя точно не из «Казправды» и не с «Хабара».
Хотя насчёт праздника весны – чистая правда: нас и вправду ожидает большой пятидневный выходной, собранный из четверга и пятницы 21-22 марта, на кото¬рые в этом году выпадает собственно Наурыз мейрамы, затем из субботы и воскресенья 23-24 марта плюс сюда же ещё и понедельник 25-е, без коего можно было бы и обойтись. Не знаю, получит ли многодневный народно-государственный праздник ещё и политическую окраску, а с ней отчасти и правозащитную, как это было в прошлом году, когда полицейские в Алматы и Астане хватали на улице людей, гуляющих с синими и голубыми воздушными шарами, принимая их за символику запрещённой девятью днями ранее организации «Демократический выбор Казахстан».
Однако даже и при наличии весенне-праздничных нарушений прав и свобод граждан Казахстана, вышедших на улицу с «неправильными» шариками, мы всё-таки празднуем в этот день наступление весеннего равноденствия, а не день рождения главы государства или годовщину начала его бессменного президентства. (На этот счёт у нас есть два совсем уж непотребных официальных праздника в июле и декабре.) В соседней же с нами России не празднуют сколько-нибудь широко Наурыз (разве что в тюркских регионах, но мне и о таком факте сведений не попадалось). Зато 18 марта по всем российским новостям прокатился вал информационных сюжетов о том, как россияне в едином порыве отпраздновали пятилетие возвращения Крыма и Севастополя в родную гавань славным 18-м днём марта 2014 года.
Интересно, что в Советском Союзе, прямым наследником которого объявила себя Российская Федерация, даже при Сталине почему-то не учреждали официальных праздников в честь присоединения к СССР трёх прибалтийских государств и северной трети Восточной Пруссии, девяти областей Западной Белоруссии и Западной Украины, Бессарабии и Тувы, южной половины Сахалина и Курильских островов. Гордиться означенными успехами сталинской внешней политики ещё как гордились, а вот всесоюзных праздников в честь оных как-то не учреждали. А вот в путинской России и учредили, и празднуют, заставляя сторонних наблюдателей упражняться в поисках научных терминов для объяснения этому феномену в диапазоне от демонстративного поведения до торжества постмодерна со свойственным ему обществом спектакля, плюс ещё много наукообразных терминов.
Однако было бы несправедливо вослед российским официозу и агитпропу отождествлять россиян, бурно празднующих пятилетие «Крымнаша» и писающих кипятком от успехов российского оружия на Донбассе и в Сирии, со всем российским народонаселением. Даже если верить в известную цифру 86%, то ведь остаются и другие 14%, о которых очень ёмко говорится в песне российского барда Нателлы Болтянской «Моя страна» – о том, что
…в ней есть тонкий слой, состоящий из
Тех, кто не желает идти ко дну.
Эти люди – тоже моя страна,
Она пробует их на вкус.
О том, как именно страна (правильнее всё-таки сказать – государство, а ещё точнее – правящий режим) жёстко пробуют на вкус своих «неправильных» граждан, сказано и написано уже очень много – хоть в российском либеральном дискурсе, хоть в международных правозащитных документах, так что не буду повторяться. Отмечу лишь самый последний по времени акт запретительной и карательной политики путинского режима, случайно или отнюдь не случайно совпавший с празднованием пятилетия аннексии Крыма и Севастополя.
Аккурат 18 марта сего 2019 года российский елбасы… пардон, национальный лидер Владимир Путин подписал принятый 7 марта российским Мажилисом… пардон, Госдумой закон об ответственности за неуважительные высказывания по отношению к органам власти и символам государства, а равно и за распространение недостоверных новостей.
По поводу наказания за интернет-фейки нас, казахстанцев, не удивишь – у нас уже четвёртый год действует 274-я статья УК РК, внесённая в 2015 году и пред¬усматривающая максимальную санкцию до 10 лет лишения свободы. А вот с уголовными и административными карами за неуважение к органам московские запретители явно опередили астанинских, так что нам впору ждать соответствующей новости из Ак-орды.
Что же до российского закона о принуждении граждан к уважению своего государства (помнится, в августе 2008-го Россия уже принуждала Грузию к миру), то здесь мне хотелось бы вставить свои пять копеек (в данном случае именно копеек, а не тенгушек) и поделиться парочкой литераутрных ассоциаций.
Например, процитировать стихи Булата Окуджавы (1968 – по-видимому, написано под впечатлением августовского марша советских танков на подавление Пражской весны):
Вселенский опыт говорит,
Что погибают царства
Не оттого, что тяжек быт
Или страшны мытарства.
А погибают оттого
(И тем больней, чем дольше),
Что люди царства своего
Не уважают больше.
Если так, то спешное (7 марта принято разом в трёх чтениях Госдумой, а 18-го уже подписано президентом РФ) и залихватски-символичное (подписано в день пятилетия завершения аннексии Крыма) принятие закона о жёстком принуждении россиян к уважению своего царства выглядит отчаянной попыткой российского начальства остановить процесс гибели царства.
На ту же мысль наводит нас и другая, совсем уже хрестоматийная цитата из ещё более древнего российского автора, густо изучаемого в России и Казахстане на протяжении всего школьного курса литературы и имеющего фамилию, очень схожую с фамилией «Путин» – разница лишь в двухбуквии ШК вместо одной буквы Т.
Итак, попросим уличного слепого скрипача (не Скрипаля!) сыграть «из Пушкина нам что-нибудь» – например, вот это:
Мой дядя самых честных правил –
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Если понимать под пушкинским дядей (точнее, всё-таки под дядей Евгения Онегина) путинский режим, то здесь вторая строка где-то даже важнее, чем третья. Режим, принимающий такие законы, и вправду занемог на всю голову и на все прочие органы!
И далее в той же первой строфе первой главы «Онегина», где пример богатого дядюшки ставится другим в науку, а на его беспутного племянника и наследника возлагается обременительная обязанность
…с больным сидеть и день, и ночь,
Не отходя ни шагу прочь
[…]
И думать молча про себя:
Когда же чёрт возьмёт тебя?!
Последняя строчка процитированной нами строфы на двести лет вперёд смоделировала ту реакцию общества, на которую рискуют нарваться (да и уже нарвались) все те, кто придумал и принял закон о принуждении к уважению и наказание за неуважение. Остаётся гадать – отчего у них так получилось: по завету императора Калигулы «Пускай не любят, лишь бы боялись»? В таком случае из всего Пушкина им важно только одно – чтобы заставить не уважающих авторов «думать молча про себя», а там хоть трава не расти. Или же здесь мало Окуджавы и Пушкина, а надо привлечь ещё и Мольера: «Ты этого хотел, Жорж Данден!» Этого – не только в смысле неуважения, но и в смысле взятия чёртом.
