Вчера суд Актау прослушал 15 видео- и аудиозаписей телефонных разговоров с участием Владимира Козлова и Серика Сапаргали. Вердикт наблюдателей в зале был однозначен: то, что демонстрируют в суде прокуроры, трудно назвать вещдоками. «Натяжка у следователей получилась, – слышны были реплики, – все эти разговоры не могут быть доказательствами».
Заседание начали с видеозаписи 2011 года – встречи депутата Европарламента Пола Мерфи с бастующими нефтяниками. На мониторах экрана появилась центральная площадь Жанаозена. Кадры, где выступали нефтяники, технический работник быстро прокрутил, тормознув на речи депутата.
– Я много слышал о вашей забастовке… Приехал, чтобы увидеть своими глазами и поддержать вас. Идет сознательная попытка со стороны правительства и работодателей предотвратить распространение правды о вашей забастовке. Я несколько раз выступал в Европейском парламенте, рассказывая о вашей ситуации. Мне говорили: забастовка незначительная, хотели убедить: ваши требования незаконны, но я поддерживаю вас и считаю, ваши требования справедливыми…. Мы считаем: все уволенные должны быть немедленно восстановлены на работе, и немедленно должны начаться переговоры работодателей и работников…. Поддерживаем ваши требования о национализации предприятия: природные ресурсы должны быть использованы для всего народа Казахстана. Завтра я буду встречаться с акимом и буду поднимать все эти вопросы, буду делать все возможное, чтобы поддержать вас, чтобы помочь вам, мы будем распространять информацию о вашей забастовке через другие профсоюзы.
Несколько раз речь Мерфи прервалась аплодисментами нефтяников. «Ай, молодец!» – закончила перевод сотрудница суда.
Слова следующей «прослушки» – разговора Владимира Козлова и Болата Атабаева, записанной комитетчиками 25 ноября 2011 года разобрать было практически невозможно. Женщина-переводчица зачитала текст расшифровки из материалов уголовного дела.
– Эту запись я слушаю впервые, – заметил Владимир Козлов. – В этом разговоре я говорил другое… (политик указал на том и страницу, о которых шла речь). Но в тексте стенограммы этих слов почему-то вообще нет. Эти слова важны, прошу их включить. В русском варианте их нет. Это большая халатность…
– Может, эти слова не вошли в обвинительное заключение? – ту же ответили прокуроры.
– Садитесь, мы ведь не приступили к обсуждению, – ответил судья Мырзабеков.
Прокурор быстро зачитал отрывок неизвестного текста на казахском языке.
– Прокурор хотел обратить ваше (судьи) внимание на слова Козлова и Атабаева, – объяснила переводчик, и прокурор объявил о прослушивании записи разговора между Болатом Атабаевым и Владимиром Козловым, датированной 31 августа 2011 года.
После нескольких минут прослушивания политик опять обратил внимание суда: «И эту запись понять трудно. Сказанное записывается с эхом, из-за чего вообще ничего понять невозможно…»
Зал пытался разобрать разговор Болата Атабаева и Алии Турусбековой: они обсуждали текст обращения ко Дню независимости.
– Это первая часть разговора, сейчас поставим вторую часть, – продолжал прокурор.
– Может, заслушаем перевод сначала? – спросил судья.
– Предлагаю сразу запись прослушать, затем перевод можно будет послушать, – ответил прокурор и, не дожидаясь согласия судьи, поставил запись разговора.
– “Когда Жанболат приехал….” и дальше слова “на проверке”, – возмутился Владимир Козлов после того, как запись закончилась. – На самом деле было сказано: “на поверку”. Совсем разный смысл у этих слов! Для моей защиты это имеет большое значение. И когда Атабаев говорит: “…они хотят взорвать нефтепровод”, в ответ я воскликнул, но в стенограмму вставлено только одно мое слово. Она не передает моего отношения к этому сообщению. И слова Атабаева, сказанные в ответ, тоже даны без указания его интонации в голосе.
Все замечания судья Бердыбек Мырзабеков выслушивал молча.
– Следующее вещдок – запись разговора между Мухтаром Аблязовым и Михаилом Сизовым от 15 июня 2012 года, – продолжал прокурор. – Разговор шел по скайпу. Хочу обратить внимание: речь идет об аресте Мамая и Атабаева и о дальнейшей деятельности партии «Алга».
«…Смена паролей ежедневно…», «…Вызывают всех на допросы…», «…В Павлодаре троих вызвали…», – слышались сквозь шум обрывки разговора, записанного в помещении. Переводчица следом зачитывала текст перевода.
Следующая запись – разговор Сизова и Кетебаева 15 июня 2012 года: речь идет о сокращениях в партии «Алга». Затем перевод и включается такого же качества аудиозапись беседы Михаила Сизова и Мухтара Аблязова от 19 июня 2012 года:
– «Мы не можем себе сейчас просто, критиковать… Мы должны предлагать альтернативы», – прорывался голос Аблязова.
Прокурор пытался открыть следующие файлы – те, где разговор продолжается, но их… заклинило. Слово передали переводчице.
После обеденного перерыва суд продолжил ознакомление с материалами уголовного дела. Прокуроры включили седьмую аудиозапись – разговор Козлова с Туменовой 20 сентября 2011 года. «Хочу обратить внимание: они говорят о событиях Жанаозене», – сообщил прокурор. Зал вновь всеми силами вслушивался в разговор, затем переводчица с компьютера зачитывала перевод.
Девятая аудиозапись привлекла внимание всех присутствующих в зале и не только потому, что оказалась отличного качества. Разговор, записанный 10 октября 2011 года между Владимиром Козловым и неизвестным мужчиной, который представился нефтяником, носил явно провокационный характер. Зал услышал примерно (в изложении) такой диалог:
– Алло, Владимир Иванович? Здравствуйте, как ваши дела? Я с Жанаозена…
– Спасибо, нормально…
– Ребята спрашивают…
– Что завтра привезем танки? Такого не будет!
– А что нам делать дальше?
– Это вы сами должны решать, сами намечать…
– А какие у вас планы? -Ну что-то вы будете предпринимать?
– Мы можем только помогать…
– Ну, ладно, давай…, – тон у «неизвестного мужчины» был несколько ироничным.
– Вы сказали «неизвестный нефтяник»? – уточнила у прокуроров адвокат Венера Сарсембина.
– Да, – подтвердили они.
Переводчица зачитала текст перевода.
В десятой аудиозаписи «прослушке» – Владимир Козлов и Михаил Сизов обсуждают финансовые вопросы. В следующей политик слушает как Серик Сапаргали рассказывает о своей поездке в Жанаозен. Далее опять запись разговора Сизова и Козлова и перевод.
Переводчица так тщательно пыталась передать все интонации разговора и придать им заговорщицкий характер, что это вызывало в зале улыбки. В какой-то момент не выдержал и Владимир Козлов – искренне рассмеялся в голос. Ну не было во всех этих «прослушках» ничего, что свидетельствовало бы о заговоре против власти.
– Следующий разговор между Козловым, Винявским, Алдамжаровым, и еще Сизовым 9 декабря 2011 года, – объявлял прокурор.
И в этой аудиозаписи разобрать что-то было сложно. Голос Игоря Винявского: «Идея значит, такая… мы идем возлагать цветы…». Далее говорит Алдамжаров: о том, как будет проходить возложение цветов и собрание в День независимости в Алматы. Затем разговор зашел о нефтяниках, забастовке, Соколовой, Аминове, о предстоящих парламентских выборах.
Следующая аудиозапись скайп-разговора Козлова и Кетебаева от 9 декабря 2011 года – речь идет о предвыборной работе и заявлениях «Халык Майданы».
Разговор Кетебаева и Козлова 16 декабря 2011года был прослушан уже к концу заседания. Собеседники пытались понять: что произошло в Жанаозене?
– «…Они там музыку на полную мощность врубили… на площади в Жанаозене… Стоят те же люди, которые стояли, а грабят какие-то непонятные. Акимат подожгли…провокация какая-то….Возбудили уголовное дело по массовым беспорядкам…
…Я заказал на завтра билет себе и Амировой, завтра вылетаем… Предложил Булату и Косанову, но они отказались……Думаю, ЧС в Жанаозене не объявят, но город заблокируют, уже заблокировали… Завтра же хочу встретиться с Аманом Кабыловым, с начальником ДВД области, я с ним знаком… Разговаривал с людьми, которые на алане стоят…туда детей, что ли хотели ввести… В 6 часов будем давать пресс-конференцию…», – Владимир Козлов обрисовывал ситуацию после расстрела в Жанаозене.
Прокуроры прокрутили еще две записи бесед: между Владимиром Козловым и Айжангуль Амировой, записанные в конце 2011 года, после чего суд объявил перерыв до следующего дня, а адвокаты Владимира Козлова опять попытались решить вопрос об опросе в суде свидетеля стороны защиты – эксперта из Москвы.
Во время заседания адвокат Венера Сарсембина попросила судью Мырзабекова предоставить повестку этому свидетелю. Судья отложил вопрос до окончания заседания.
– Этот свидетель уже приезжал из Москвы, – объяснила журналистам адвокат Сарсембина. – Мы ходатайствовали, чтобы его допросили, он же не мог четыре дня здесь сидеть. Согласно закону, свидетели, которые прямо предоставляются, суд обязан допросить. Тем более человек живет в Москве. Судья обещал допросить его после всех свидетелей, но сейчас идет уже ознакомление с материалами дела. Я обратилась к судье, что бы нам выдали повестку с печатью, но до сих пор нам ее не дали, хотя мы даже бланк с горсуда сами принесли.
Адвокаты ушли на переговоры с судьей, а наблюдатели комментировали прослушанные «вещдоки».
– Какие-то разговоры на уровне кухни: мы возьмем оружие, мы пойдем в наступление, есть какие-то ребята, которые хотят что-то сделать. Люди это говорят Козлову от беспомощности, от того, что конфликт нереально затянулся, – говорили около здания суда наблюдатели, подчеркивая: «Не Козлов об этом говорил, а к нему приходили. Пока нет ни одного разговора, где бы он предлагал, например, вооружить кого-то. Натяжка получается: самому Козлову не предъявишь эти разговоры. Он сам предупреждает своих собеседников: сама речь об оружии или каком-то силовом решении конфликта уже преступна. Это только разговоры, которые не имеют под собой реальной основы, а для доказательств нужна основа. Так можно «прослушку» установить в каждой кухне и потом тащить в суд всех подряд.
Наблюдатели сделали еще один вывод: видимо, таким же образом готовили и экспертизы текстов – без учета контекста, надергав фразы из разговоров в период с 2010 до 2012 годов.
Алла ЗЛОБИНА из Актау (интернет-портал «Республика» 18.09.2012
<http://www.respublika-kaz.info/news/politics/25361>)
