20 апреля 2019 года в учреждении ОВ-156/15 (сангород г.Семея) скончался 30-летний заключенный Руслан Шахгиреев. С конца 2017 года и на протяжении 2018 года он дважды вешался, четырежды приходилось прибегать к членовредительству и заглатывать острые предметы, таким путем останавливая пытки и издевательства со стороны сотрудников колонии ЕЦ-166/5 (пос.Аршалы, Акмолинской область) и следственного изолятора АК-156/1 (г.Караганда) (см. «Инородные тела, часть 1. Гвозди бы делать из таких парней!»). Однако причиной смерти послужили не только гвозди и не только издевательства: мужчину мастерски довели до «нужной кондиции».
15 апреля, супруге, которая в то время сама находилась на лечении в больнице, с таксофона позвонил парень и сообщил, что ее супруг находится в тяжелом состоянии. Как только врачи смогли отпустить ее с больницы, на свой риск она поехала в Семей.
– Я у него спросила, как так получилось, что за две недели ты дошел до такого состояния, он ответил: “Я говорил, что плохо себя чувствую, но никто не обращал внимания, говорили, что я симулирую, выпрашиваю лекарства. Потом, когда в один день у меня резко отнялись ноги, и я не смог встать и говорить, меня на носилках унесли в интенсивную терапию. И пока разбирались, что со мной, потеряли время. За это время отказала печень, почки, как оказалась, была обнаружена опухоль поджелудочной железы, опухоль, увеличиваясь, вросла в легкое, тем самым затруднив дыхание». Я всячески старалась подбодрить, поддержать супруга. Он просил меня ему помочь, говоря, что ему очень плохо, просил вывезти его в больницу. Я пробыла с ним час, потом он попросил позвать парней, чтобы его забрали, так как ему было очень плохо и неудобно лежать на кушетке, – вспоминает супруга Руслана Милана Шахгиреева, попавшая на свидание к умирающему мужу 19 апреля. Она добавляет:
– То, в каком состоянии, я его увидела, меня шокировало: моего супруга внесли на носилках завернутого в одеяло. Я его с трудом узнала: у него изменилось лицо, голос, он не мог даже шевелиться, только с трудом двигал руками, от которых остались кожа и кости. Был весь желтый, говорил с трудом, постоянно задыхаясь.
После этого женщина с тяжелым сердцем вернулась домой в Усть-Каменогорск.
Руслан умер 20 апреля, его супруга узнала об этом через свои источники, а не от официальных лиц, которые мало того, что скрывали тяжелое состояние здоровья мужа, но даже не сообщили о его смерти. В свидетельстве о смерти причина не указана. Предварительное заключение: «Интоксикация организма, новообразование в поджелудочной железе с метастазами во внутренние органы».
Милане пришлось срочно выехать из Усть-Каменогорска в Семей и добиваться выдачи ей тела покойного. По правилам, в морге усопший может находиться трое суток, потом его предают земле. Возможно, именно на это и рассчитывало руководство колонии? Хотя, и.о. начальника учреждения сослался на то, что до Миланы якобы не дозвонились, и еще был субботний день (видимо, в связи с отдыхом было не до чьей-то кончины). В прокуратуре Семея выдвинули ту же причину: суббота. Более того, оказалось, что пропал и весь архив умершего, с его жалобами во все компетентные органы и ответами на них, но о нем не ведают ни руководство сангородка, ни прокуратура. В чьих руках находится медицинская карта со всеми заключениями тоже неизвестно.
– Хотя каждый месяц, а бывало и несколько раз в месяц, ему делали рентген, наблюдая за нахождением инородных тел в организме, неужели, они не видели изменения, происходящие в организме, или не хотели этого видеть? – задается вопросами теперь уже вдова Руслана. – Любое заболевание не возникает за неделю и на ровном месте, а как можно было довести человека до такого состояния, чтобы за две недели он превратился в «живой труп», если они утверждают, что он находился под постоянным контролем врачей? Это целенаправленное медленное уничтожение непокорного больного заключенного. Они просто угробили его, через его здоровье, сделав меня вдовой, а троих малолетних детей сиротами.
В 2013 году, на момент начала отбывания 12-летнего срока наказания, у Руслана Шахгиреева оказалось более десятка хронических заболеваний, два из которых неизлечимые. Его супруга обращалась в Комитет уголовно-исполнительной системы с просьбой рассмотреть возможность освобождения в связи с постоянно ухудшающимся состоянием здоровья. Но ответы не отличались разнообразием: нет оснований. Тогда Милана Шахгиреева стала «бомбить» общественные наблюдательные комиссии, чтобы те обратили внимание на состояние ее мужа. Однако отношение к нему было таким же, как к другим сидельцам, то есть били и издевались, и порой даже больше остальных.
Началось все в октябре 2017 года со следственного изолятора Караганды, где Руслан находился транзитом – там, как он рассказывал своей жене, начались первые избиения и жестокое обращение. Но так как мужчина не желал мириться с жестокостью и забрасывал жалобами надзорные органы, то в дополнение к своим заболеваниям он заработал «черную метку». Поэтому где бы он не оказывался по этапу отношение к нему было «особое»: жестокое обращение и пытки перемежались с записями о нарушении режима с занесением в личное дело.
Так было и в колонии пос.Аршалы, где Руслану пришлось для спасения своей жизни систематически прибегать к членовредительству. При этом, с годами издевательств заболевания осужденного начали прогрессировать. В марте 2018 года Руслана, в результате событий, произошедших в учреждении ЕЦ-166/5, которые благодаря супруги получили широкую огласку (тогда ему пришлось загнать себе иглу в область живота, чтобы не были скрыты факты пыток), его перевели на строгие условия содержания сроком на один год (поместили в бурбарак) с запретом на свидания и телефонные звонки. Все это, как считает Милана, понадобилось тюремщикам, чтобы скрыть от наблюдателей состояние здоровья ее супруга, у которого к тому времени отсчет дней потек в обратную сторону. За это время тяжелобольной мужчина успел сменить несколько лагерей – Кошетау, Караганду, Семей, опять Караганду и так далее. И все это время в человеке, помимо своих заболеваний, находились гвозди, которые так и не смогли извлечь.
Последний транш в 30 тысяч тенге за обследование Милана перевела на счет учреждения ОВ-156/15 г.Семей, где на тот момент пребывал Руслан. Тогда ему позволили дозвониться с таксофона до супруги и сообщить, что ему провели магнитно-резонансную томографию, но результатов он не знает, и что его должны вывезти дополнительно провериться на онкологию.
За несколько дней до свидания с мужем женщина узнала в департаменте уголовно-исполнительной системы ВКО и прокуратуре Семея, что Руслана срочно готовят к освобождению, так как в любой момент он мог умереть, а это лишние проблемы для колонии.
У Руслана осталось трое малолетних детей, которые не знают, что случилось с их отцом. Сама Милана уже попадала на больничную койку в предынсультном состоянии.
На данный момент отделом полиции Аузовского района Семея заведено дело по смерти лица, назначена судебно-медицинская экспертиза.
Несмотря на перенесенный шок, на свое тяжелое состояние здоровья и троих детей, Милана намерена добиваться привлечения к ответственности виновных в гибели ее мужа.
– Я хочу, чтобы мне ответили, те, кто нес ответственность передо мной за жизнь и здоровье моего супруга, как так получилось, что забирали его живым, а отдали мне мертвым? – говорит она.
Сейчас в сфере внимания части общественности, как минимум, два случая заключенных, которые могут оказаться «по ту сторону». Это Василий Кузьмин из колонии пос.Заречный Алматинской области, куда совсем недавно вводили войска со всеми вытекающими, и Марат Турымбетов – гражданский активист с инвалидностью, чье пребывание на «зоне» смерти подобно.
Официально в Казахстане до сих пор действует мораторий на вынесение смертных приговоров. Неофициально ежегодно высшей мере наказания подвергаются десятки заключенных, хотя по суду им отмерено совсем иное. Но в казахстанских колониях и судья, и царь, и бог – это ее начальник и уже он распоряжается «казнить нельзя помиловать».
