Завтра, 5 декабря 2015 года, исполняется 50 лет со дня рождения правозащитного движения в России-СССР, наследниками которого является и наше казахстанское правозащитное движение. В связи с этим мы сочли нужным и важным рассказать накануне памятной даты об исходном событии, с которого принято вести отсчёт истории отечественного правозащитного движения.
Два подхода к одной и той же конституции
Этим событием была первая в советской и российской истории правозащитная демонстрация, прошедшая в Москве на Пушкинской площади 5 декабря 1965 года, каковой день с 1936-го по 1976 годы официально и помпезно отмечался как День Советской Конституции в память о принятии её 5.12.1936. Той самой Конституции, которую уже в момент её принятия назвали Сталинской (после 1953 года этот эпитет употреблять перестали) и объявили самой демократической в мире.
«Золотыми буквами мы пишем / Наш великий Сталинский закон» – пелось об этом в главной песне второй половины 30-х годов из кинофильма «Цирк». Издевательский смысл названия фильма применительно к осуществляемому в те самые годы Большому террору едва ли бывал тогда кем-либо замечен, а если и был, то уж точно не мог быть высказан вслух по причине вполне очевидных последствий для любого, кто это сказал и услышал бы.
«Закон, по которому счастье приходит, / Закон, по которому степь плодородит» – так воспевал этот правовой акт наш земляк Джамбул (или его соавторы-переводчики). При большом желании в этом славословии можно углядеть из нашего времени некое рациональное зерно в виде повышения государственного статуса Казахстана из автономной республики в союзную, что позволило ей в 1991 году стать независимым государством. Дело в том, что автономные республики в составе союзных не имели право на выход, а союзные формально имели, каковым правом они воспользовались единственный раз в процессе распада СССР.
Но если право на выход союзных республик из Союза оказалось востребованным лишь в процессе его распада и самороспуска в начале 1990-х, то о желании и готовности воспользоваться декларированными в другом разделе той же Конституции гражданскими правами и свободами впервые публично заявили на четверть века раньше участники той самой демонстрации. И выдвинутое на ней требование к властям соблюдать ими же принятую Конституцию стало краеугольным камнем правозащитного движения в СССР.
А спустя ещё одну четверть века после возникновения на месте бывших союзных республик новых независимых государств, провозгласивших при своём возникновении соблюдение всех гражданских прав и свобод, главный правозащитный лозунг стал точно так же актуален в теории и недостижим на практике, каким он был полвека назад.
«Понимать законы так, как они написаны, а не так, как их трактует начальство»
Автором этих слов и предваряемого ими лозунга «Соблюдайте Конституцию!», а также обращения к согражданам с призывом выйти на ту самую демонстрацию, был математик и поэт Александр Есенин-Вольпин. Сын великого русского поэта Сергея Есенина и переводчицы Надежды Вольпиной, узник сталинских лагерей, отбывавший лагерный срок в Карлаге, а ссылку в самой Караганде, после реабилитации вернувшийся в Москву, а в 1959 году заключённый в психиатрическую больницу за попытку передать за рубеж сборник своих стихов.
Аналогичная попытка удалась в начале 1960-х годов двум другим подпольным писателям – Андрею Синявскому (литературный псевдоним Абрам Терц) и Юлию Даниэлю (Николай Аржак), публиковавшим ряд своих произведений на Западе на протяжении целой пятилетки. Затем органам КГБ удалось расшифровать их псевдонимы, следствием чего был арест обоих писателей в октябре 1965-го, судебный процесс над ними в январе 1966-го и тюремно-лагерные сроки по статье «антисоветская пропаганда».
Именно этому судебному процессу предшествовала и была посвящена та самая демонстрация на Пушкинской площади, побудительным мотивом которой был протест против ареста писателей за их художественные произведения. Непосредственным же лозунгом было требование гласности суда, поскольку все прежние политические процессы велись в закрытом порядке.
Приглашение на митинг, а также в ментовку и в психушку
Как писала десятилетия спустя в своей книге «История инакомыслия в СССР» участник и летописец правозащитного движения Людмила Алексеева: «Ещё до этих событий Александр Есенин-Вольпин стал пионером правового просвещения в московской научной и литературной среде. Он разъяснял всем желавшим его слушать простую, но непривычную для советских людей мысль о том, что законы следует понимать так, как они написаны, а не так, как их трактует начальство, и требовать их буквального выполнения. Любимой идеей Вольпина была необходимость гласности процессуальных действий, что и отразилось в написанном им обращении».
Оно было отпечатано на пишущей машинке в нескольких десятках экземпляров и распространено в аудиториях Московского университета и других учебных заведений за несколько дней до Дня Конституции. Вот каким был его полный текст:
«Несколько месяцев тому назад органами КГБ арестованы два гражданина: писатели А.Синявский и Ю.Даниэль. В данном случае есть основания опасаться нарушения закона о гласности судопроизводства. Общеизвестно, что при закрытых дверях возможны любые беззакония, и что нарушение закона о гласности (ст. 3 Конституции и ст. 18 УПК РСФСР) уже само по себе является беззаконием. Невероятно, чтобы творчество писателей могло составить государственное преступление.
В прошлом беззакония властей стоили жизни и свободы миллионам советских граждан. Кровавое прошлое призывает нас к бдительности в настоящем. Легче пожертвовать одним днем покоя, чем годами терпеть последствия вовремя не остановленного произвола.
У граждан есть средства борьбы с судебным произволом. Это «митинги гласности», во время которых собравшиеся скандируют один-единственный лозунг: «-Тре-бу-ем глас-нос-ти су-да над…» (следуют фамилии обвиняемых), или показывают соответствующий плакат. Какие-либо выкрики или лозунги, выходящие за пределы требования строгого соблюдения законности, безусловно, являются при этом вредными, а, возможно, и провокационными и должны пресекаться самими участниками митинга.
Во время митинга необходимо строго соблюдать порядок. По первому требованию властей разойтись следует расходиться, сообщив властям о цели митинга.
Ты приглашаешься на «Митинг гласности», который состоится 5 декабря с.г. в 6 часов вечера в сквере на площади Пушкина у памятника поэту. Пригласи еще двух граждан посредством текста этого обращения».
Помогали распространять обращение младшие друзья Есенина-Вольпина – молодые поэты из образовавшейся незадолго до того неофициальной литературной группы СМОГ («Самое молодое общество гениев»). Двое «смогистов» – 19-летний лидер группы Леонид Губанов и 16-летняя Юлия Вишневская, а также 23-летний Владимир Буковский, были задержаны милицией и КГБ, а затем помещены в психбольницы, откуда Губанова и Вишневскую выпустили через месяц, а Буковского продержали восемь месяцев. Десятилетия спустя он описал эти события в своих знаменитых мемуарах «И возвращается ветер».
Демонстрация на Пушкинской и стояние у Мосгорсуда
Мы же далее воспользуемся описанием непосредственной участницы «Митинга гласности» Людмилы Алексеевой. Полагаем, нашему читателю хорошо известны сегодняшний статус и деятельность Л.М. Алексеевой как главы Московской Хельсинкской группы и члена Совета по правам человека при президенте РФ.
«По оценке Буковского (со слов его приятеля, побывавшего на демонстрации), к памятнику Пушкину в назначенное время пришло около 200 человек. Но я была на площади и думаю, что демонстрантов было гораздо меньше, однако туда нагнали кагебистов в штатском и дружинников, и трудно было понять, кто есть кто. К тому же большинство находившихся на площади «своих» участия в демонстрации, как и я, не принимали, а лишь наблюдали за ней со стороны.
Есенин-Вольпин и несколько человек рядом с ним развернули небольшие плакаты, но их быстро выхватили натренированные руки, и даже стоявшие рядом не успели прочесть, что было на плакатах. Потом стало известно, что надписи гласили: «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем!» и «Уважайте советскую конституцию!»
Задержали человек 20. Их заталкивали в легковые машины. Сцену хорошо было видно из-за вспышек фотоаппаратов западных корреспондентов, они узнали о демонстрации и пришли посмотреть на столь необычное в советской столице зрелище.
Задержанных отпустили через несколько часов. В большинстве это были студенты. Все они и замеченные на площади в тот вечер были исключены из институтов – примерно человек 40.
Суд над Синявским и Даниэлем был объявлен открытым – возможно, из-за огласки за рубежом и этой демонстрации пришлось его сделать таким. Правда, открытость суда была своеобразной: вход в здание охранялся милиционерами, пропускали внутрь лишь отобранных кагебистами людей, по специальным пропускам. С тех пор «открытые» суды по политическим мотивам за редким исключением проходят так же. Из близких подсудимым людей только жены получили доступ в зал.
Все четыре дня, пока длился суд, стояли сильные морозы. Друзья подсудимых, корреспонденты западных газет и кагебисты – все толпились в довольно тесном дворе, стучали ногой об ногу и прыгали, чтобы согреться. Все эти группы держались особняком, не смешиваясь.
Совместное стояние у суда пробило первую брешь в отчужденном отношении будущих правозащитников к «корам», как стали называть в Москве корреспондентов свободной прессы. До тех пор не более двух-трех москвичей, если не считать должностных лиц, поддерживали с «корами» хотя бы эпизодическое общение. Первым деловую связь с «корами» установил Андрей Амальрик, но случилось это почти год спустя после суда над Синявским и Даниэлем.
Тогда же, у суда, все настороженно замолкали, если кто-то из «коров» приближался. Корреспонденты тоже сторонились собравшихся – возможно, не умея отличить сочувствующих подсудимым от стукачей, а, возможно, чувствуя такое же опасливое отчуждение от «этих советских». Однако, когда из зала суда выходила публика – на обеденный перерыв или по окончании заседания, все бросались к женам подсудимых. Они тут же, во дворе, рассказывали друзьям, что происходит внутри, и слушали их не только близкие, но и корреспонденты, и кагебисты. И каждый вечер по зарубежному радио шли сообщения о суде и комментарии «морозоустойчивой прессы», самоотверженно дежурившей у суда
Благодаря этому узнали о суде и связанных с ним событиях не только на Западе, но и в СССР – даже там, куда самиздат не проникал и слова такого до тех пор не слыхали. Так будущие правозащитники открыли доступный им очень мощный источник распространения своих идей и информации».
Через год после этого события, 5 декабря 1966-го, на той же Пушкинской площади состоялся митинг в память о «Митинге гласности». В последующие годы демонстранты продолжали собираться у памятника Пушкину вплоть до перенесения Дня Конституции на 7 октября в 1977 году.
Впрочем, к тому времени главным правозащитным днём уже давно стал Всемирный день прав человека, отмечаемый 10 декабря в честь принятия Всеобщей декларации прав человека 10.12.1948. Традицию отмечать этот день актуальными обращениями по вопросам соблюдения гражданских прав и свобод «здесь и сейчас» стараемся по мере своих скромных сил поддерживать и мы, правозащитники и правозащитные журналисты современного Казахстана.
