Евгений Жовтис: Наши тюрьмы сохранили все черты сталинского ГУЛАГа

20.11.2015

Евгений Жовтис на прошлой неделе побывал в Актобе. После отсидки это был первый его приезд в наш город, и разговор невольно начался с этого.

– Колония – не лучшее место для существования, – признается Жовтис. – Кроме того, я был, конечно, зол, потому что меня посадили при отсутствии полной юридической вины. Я выживал. Боролся с системой внутри. Выиграл 25 дел. Помогал людям, которые там находились. Свои суды все проиграл. Узнав систему изнутри, я ужаснулся еще больше, чем в те времена, когда боролся с ней, находясь за ее пределами. До 30% заключенных были либо совсем невиновны, либо виновны в той степени, при которой нет никакой необходимости помещать в места лишения свободы. Пытался изучать казахский. 90% тех, кто со мной сидел, были казахскоязычными. Но особого успеха не сделал, отрывала текучка, писал книгу, статьи.

Тюрьма закаляет. Это очень жесткая среда, в которой свои правила. Меня загнали за тысячу километров, в Усть-Каменогорск. Кажется, эту колонию открывали специально для меня. Там ее не было для «неосторожников». После амнистии в 2013-м колонию закрыли.

– Те люди, которым вы помогали, за что сидели?

– За ДТП и за убийство по неосторожности. Были несколько ранее судимых и люди из другой колонии, «умышленники». Ко мне относились хорошо, но ни о каких правах в колонии говорить не приходится. Вся система направлена на разрушение человеческого достоинства напрочь. Для этого администрация использует криминал и свою абсолютную власть. Если общество думает, что, помещая людей в места лишения свободы, оно повышает уровень безопасности и обеспечивает перевоспитание, на этом можно поставить крест. Вы получаете более озлобленных и неуравновешенных людей, которые на всех смотрят, как на врагов. Эта система несет в себе все черты сталинского ГУЛАГа.

– Чем занимались сидельцы колонии-поселения?

– Предполагается, что все колонисты работают за пределами колонии, что они свободно ходят, только в 6 должны возвращаться. Но меня вообще не выпускали за забор. Сначала меня поставили инженером по технике безопасности, от чего я отказался, и меня признали злостным нарушителем режима. Потом предложили работу кладовщика в швейном цехе. При этом самого склада не было. Я получал 20-25 тысяч и ничего не делал. Так было до конца срока. Начальник цеха сказал: давайте вы будете жаловаться, а я вам дам ключ от своего кабинета, где все равно не бываю. Так у меня появился свой буданчик, потом мне разрешили пользоваться компьютером, я зря времени не терял.

– После освобождения сколько времени понадобилось для реабилитации?

– Я сразу приступил к работе, но период для реабилитации был нужен. Зона сильно формирует состояние напряжения. Диссидент Буковский писал: для реабилитации нужен такой же срок, какой вы отбыли. И он прав: 2-2,5 года я отходил от напряжения. В колонии ты постоянно в таком состоянии и в ожидании мерзости от администрации.

– Сейчас вы продолжаете заниматься защитой прав человека…

– Правозащитник – это не тот, кто защищает чьи-то права, он защищает универсальные ценности, принципы. Человек, который защищает женщин, детей, рабочих – он отражает чьи-то интересы. Для меня это не так важно. Важно уважение человеческого достоинства, свободы и права как основы всех взаимоотношений. Бюро и я лично сконцентрированы на политических правах и гражданских свободах, мы не занимаемся экономическими, социальными и культурными вопросами: первое куда важнее. Я нахожусь в постоянном диалоге с властями, провожу дискуссии, но больше ушел на международный уровень. Я признанный международный эксперт, особенно по свободе мирных собраний и свободе совести.

– Сейчас вас меньше в СМИ. Почему?

– Это меньше началось с 2005 года, когда правозащитников стали рассматривать как пятую колонну. Количество СМИ, которые идут на контакт со мной, стало ограниченным. Ко мне обращаются «ДАТ», «Трибуна», портал «Республика», государственные СМИ обращаются ко мне как к эксперту. Я могу быть более активным в соцсетях, иногда пишу в ФБ, но там ограниченный круг читателей, к тому же ФБ и другие соцсети полны троллей, платных или бесплатных зомбированных ребят, с которыми у меня нет никакого желания дискутировать.

– Есть в такой ситуации смысл заниматься тем, чем вы занимаетесь?

– Мировые процессы безальтернативны. Они уходят от империи и диктатур, от авторитарных систем и подавления людей. Если вы хотите сохраниться в этом мире, у вас нет никаких вариантов. Необходимо демократическое развитие, свободная экономика, верховенство права.

– Люди продолжают к вам обращаться?

– Конечно. У нас есть приемные, юристы дают бесплатные консультации, мы помогаем по крупным делам, особенно политическим. Помогаем обращаться в комитеты ООН, и казахстанцы начали там выигрывать. Первое дело по свободе религии выиграл верующий из Костаная, оно касалось незаконного миссионерства. Но правозащитник не может собой заменить неработающую судебную систему, правоохранительные органы и неэффективную адвокатуру.

– А ситуацию в местах заключения вы продолжаете анализировать?

– Конечно. Система эта очень жесткая, но что-то меняется. Если в конце 90-х у нас было 80-90 тысяч заключенных, сейчас чуть больше 40 тысяч. Стали значительно меньше пытать. Полицейских за это начали сажать, поэтому процесс идет.

– А к тому, что теперь можно не сидеть, а заплатить и выйти на свободу, как относитесь?

– В Казахстане сложился такой вид капитализма, при котором система неизбежно коррумпирована. Изменения в УК, которые позволяют заплатить и не сидеть, борьбе с коррупцией не помогают. Да, что-то вернут в казну, эти деньги можно пустить на социальные программы, если опять не разворуют, но это ничего не решает. Неизбежно верховенство права. Есть страны, где за воровство отрубают руки. И что? В Иране отрубают руку за воровство, и там же, где это показывают, чистят карманы. Никто не собирается попадаться. Поэтому надо устранять причины.

– Повод приезда в Актобе?

– В 2011 году приняли закон о религиозных объединениях. Его сильно критиковали, в том числе и мы. Мы решили посмотреть, как закон применяется, каковы результаты, провели полный анализ закона в сравнении с международными стандартами, проанализировали ситуацию по свободе совести и религии в стране. Об этом мы и будем говорить в Актобе и других городах.

Из досье

Евгений Жовтис, 60 лет, окончил Казахский политех, кандидат экономических наук. В 1990 году был одним из организаторов социал-демократической партии Казахстана. С 1993 занимается правозащитной деятельностью, возглавляет Казахстанское бюро по правам человека.

В 2009 году Жовтис насмерть сбил человека, был приговорен к 4 годам лишения свободы, в феврале 2012 года его освободили по амнистии.

ИСТОЧНИК:
Газета «Диапазон»
www.diapazon.kz/aktobe/aktobe-face/77319-nashi-tyurmy-sohranili-vse-cherty-stalinskogo-gulaga.html 


Добавить комментарий

Смотрите также