(См. первую часть «Записки из следственного изолятора»)
Отдельная тема в тюрьме – это зверские избиение. Много раз собирался сказать, но что-то отвлекало всегда. Взяться за перо заставила сегодняшний поход в горячий душ. Обычно наш «спецпродол» (пост №4), куда входят и карцера, в «баню» (душ) водят по четвергам, в этот четверг у нас с Серикжаном был суд (10.12.2015), когда оглашали решение суда по нашим ходатайствам на стадии предварительных слушаний.
После пересменки в 08.00 час. нашу камеру (96), три человека стали выводить на «прогулку», которая проводится в другой такого же размера, как и наша «домашняя» камера (25 кв.м), но без туалета, кроватей, стола, абсолютно пустое помещение с высотой стен 3,5-4 метра, стены, пол, потолка (2-3 плиты, закрывающие 50% потолка) – из бетона, с накиданным сверху цементом в беспорядке в виде «шубы-меха», кровлей (без неба, солнца, снега, дождя, ветра, свежего воздуха). Как только прибыл сержант-«банщик» я под конвоем пошел в «баню», по пути с карцера захватили еще одного парня, одетого в спец.одежду арестанта из карцера – куртка, брюки, кепка, все из яркого оранжевого цвета со светящимся линиями серого цвета. Спустились в подвал, пошли по длинным коридорам, дошли до перекрестка свернули на «банный» коридор (двойной коридор, историю его возникновения связывают с лошадьми, которых водили здесь, когда на месте тюрьмы стояла в царские времена конюшня казачьих войск. Лошади шли здесь параллельными курсами и не сталкивались друг с другом. Я по привычке, как идущий впереди, выбрал первый (ближний к лестнице), второй дальше от «проспекта» направо.
«Душ» – это комнаты – раздевалка и помывочная; разделись с парнем из карцера, свет как и везде слабый тусклый, в помывочной из труб в 2-х местах из дыр идут струи воды, только горячая, кранов нет, регулировать температуру и саму струю нельзя, холодной воды нет, привыкли, и этому рады – горячую воду видели один раз в неделю на 15 минут (как установлена Приказом МВД №182 от 29.03.2012, интересно сам министр пробовал мыться один раз в неделю?). Мы мылись и не разговаривали, но потом, моясь, я не мог не заметить страшные ожоги на ягодицах, задней части бедер. Огромные месива, такое возможно было бы лишь при случае, когда человека живьем посадили бы задницей на газплиту, сине-красно-черное пятно шириной в 50 см, а в длину 80 см, кожа, мясо были переплавлены, смотреть было невозможно, жуткое зрелище. Я это никак не связывал с тюрьмой, никак. И парень не был склонен что-либо болтать. Спросил: за что в карцер? «За 5 пачек сигарет, привезли в СИ-1(из ИВС), отобрали при шмоне, начал возмущаться». Били? «Да, полтора часа дубинками и кулаками, отбили почки, целенаправленно, сначала внизу, на «вокзальчике», потом в кабинете режимного отдела». В голове сверкнула ужасная догадка: Это от дубинок (показывая на ягодицы и бедер)? «Да».
Это не от ожогов? «Нет от дубинок, от дубаков». Потом осторожно осмотрел, обследовал кожу, это действительно были гематомы, глубокие и чудовищно-зловещего цвета, изуродованное мясо. Особая роль в этой истории принадлежит врачу-женщине, которая отказалось смотреть на следы жестоких избиений и засвидетельствовать их, не дала мазей, обыкновенный фашизм. Постовые отмахиваются от жалоб, и их в спецчасть (в канцелярию) не передают. Система НПМ не работает. Парня зовут Костя Зотов, 1997 года, отец стал инвалидом, перенес инсульт. Косте было 15 лет, через год умерла мать, остались трех братишек. В тюрьму заехал за мелочь – кражу домкрата от машины и велосипеда. Сейчас он в карцере 17. Гематомы рано или поздно проходят, но у Кости они стоят глыбой с 5 декабря, как заехал в тюрьму (из ИВС), уже неделю. Адвокату своему я смогу сообщить об этом лишь в понедельник, 14.12.15, это после завтра успеем ли быстро заставить спец.прокурора по тюрьмам и НПМ -ОНК прибежать в СИ-1 и добраться до Кости с фото и видео и серьезным расследованием.
В целом проблема избиений, которые становится традицией встречи каждого арестанта при их доставке из ИВС, может быть решена просто – установкой видеокамер во всех местах, где могут бить – на «вокзальчике» (это пять комнат, видео стоит в одной из пяти), в режимных кабинетах и т.д.
Сокамерник мне рассказал такой случай – когда избивали его с другими арестантами на «вокзальчике» (место обыска) и шел град ударов дубинками, вопли и мат смешались в одном гамме, открылась дверь и на секунду возникла удивительная спасительная тишина. В дверь просунулась девушка (то ли врач, то ли психолог-воспитатель, то ли из канцелярии спецчасти) и у ребят возникла невольная надежда. Девушка оглядела комнату, всех участников бойни и лишь сказала: «А, вы здесь работаете?» и захлопнула дверь! За 25 лет у нас выстроили удивительную тюремную систему, не уступающую острогам фашизма. Надо отменить такую мелочь: избиения заканчиваются тем, что избитые в хлам люди принуждаются убирать лужи крови за собой, потом их насильно бреют наголо и заставляют выучивать и кричать строем слова «На путь исправления встали» (наиболее непослушные в толпе последнее слово заменяют на «срали», диаметрально меняя смысл речевки).
Надо отдать должное руководству тюрьмы, которое прислушались к моим аргументам и согласилось, что эти слова подозреваемые и обвиняемые говорить никак не могут, если их конечно насильно не заставлять с целью унижения человеческого достоинства. Речевку поменяли для всех 228 камер тюрьмы (750 арестантов). Потом, заглянув в Правила внутреннего распорядка, я увидел, что там вообще нет никаких речевок.
