Журналистов «Голоса Республики» и «Стан.ТВ» не пустили на новое православное кладбище, где был найден «мусульманский ряд» – захоронения, в которых, возможно, есть тела пропавших после декабрьских событий жанаозенцев. К делу подключилось руководство управления Актаускими кладбищами и даже прокурор области.
Появление представителей СМИ на новом русском кладбище (оно расположено в
Как только такси со съемочной группой Стан ТВ и журналистом «Голоса Республики» подъехало к огороженной территории кладбища, и оператор достал видеокамеру (корреспондент телеканала Азамат Калымбетов снимал сюжет об истории с пропавшими жанаозенцами и уголовном деле, возбужденном ДВД МО по факту публикации репортажа на эту тему), из административного здания вышел сторож и по сотовому набрал номер Актауского управления кладбищами.
– Если начальник управления разрешит, пущу, — объяснил он. — У нас уже один уволился из-за того, что пустил сюда журналистов. Я ведь могу из-за вас работу потерять…
Как выяснилось, зовут сторожа Умирзак и устроился он на работу сюда 11 сентября — видимо, на место того человека, который «уволился по собственному желанию» после публикации репортажа о пропавших. Точнее после проверки, которую устроили тут представители правоохранительных органов Актау.
– Николай Петрович запретил снимать, — передал нам слова своего шефа Умирзак и отдал сотовый телефон нам.
– Кого вы хотите снимать? Зачем? Автор этих материалов там? Вы в прокуратуре узнайте про этого автора, — нервно кричал в трубку Николай Петрович.
Связь оборвалась, а через несколько минут (в это время мы пытались убедить сторожа: делать съемки мы имеем право), начальник кладбищ перезвонил: «Я сейчас говорил с областным прокурором. Вот его слова: «Пусть пишут официальное заявление на разрешение в «КаспийОперейтинг». Без разрешения не пускать».
– Вы не можете нам запретить снимать, — пытался объяснить Николаю Петровичу корреспондент «Стан.ТВ» Азамат Калымбетов. — Мы тогда к вам сейчас подъедем…
– Не нужно ко мне… «Каспий оперейтинг», директор Базар Конысбеков — к нему, с заявлением, если он вам разрешит… На эту Злобину заведено уголовное дело! Вы понимаете? Она в интернете непроверенную информацию дала, — продолжал кричать в трубку управляющий Актаускими кладбищами. — В прокуратуру обратитесь, они вам все объяснят. Вы, журналисты должны соблюдать порядок!
– Вы можете назвать документ, согласно которому съемки на кладбище журналистам можно осуществлять только после официального разрешения?
– Я вам сказал: пишите в «Оперейниг»!
– То есть вы нам запрещаете?
– Делайте все по закону. Что мне сказано, то я вам и говорю. Прокурор, наверное, лучше знает… Прокуратура этой Злобиной занимается, КНБ ею занимается. Она информацию отдала в интернет, понимаете вы или нет?!
Мы решили пройти внутрь — за ворота и отснять «мусульманский ряд» захоронений. Сторож пошел за нами. Николай Петрович все не успокаивался и постоянно звонил сторожу: «Они еще там?».
«Становцам» нужна была подъемка, а меня интересовало другое. На прошлой неделе на двух допросах в ДВД МО следователь пытался доказать мне: проблема с пропавшими жанаозенцами — это миф, а мой репортаж — вымысел, основанный на слухах. Это, по его словам, подтверждается показаниями в материалах уголовного дела (видимо, речь идет об отказе от своих слов брата одного из похороненных здесь Жениса Сапарниязова).
– Никто из наших сотрудников о таких фактах не слышал! – следователь так рьяно убеждал меня в том, что никто после расстрела в Жанаозене не пропадал, что, казалось, вот-вот потребует подписать признательные показания.
Рассказав одному знакомому, как проходили допросы в полиции, в ответ услышала совсем уж жуткое предположение: чтобы, скрыть факт захоронения пропавших, их тела могли убрать с «мусульманского ряда». Если так, то захоронения как-то должны были измениться. К тому же есть фотографии, с которыми можно сравнить: они были сделаны полтора месяца назад. Вот это и нужно было проверить.
…Мы подошли к захоронениям. Вид «мусульманского ряда» действительно видоизменился.
Одно место захоронения было полупустым — то ли земля так сильно усела (хотя на рядом расположенных захоронениях ничего подобного не было), то ли была пуста — можно было предположить и такое.
Над захоронением неизвестного ребенка (по словам сторожей, это был не мертворожденный, а взрослый ребенок) появился совсем маленький холмик, до этого была обычных размеров насыпь.
Над первой в этом ряду могилой, обозначенной именем «Дюсембаев», — новая насыпь.
Не будем гадать, с чем связаны эти метаморфозы, но то, что картина захоронений изменилась, можно убедиться, просмотрев фотографиям — сделанные в начале августа и вчера, 20 сентября.
Умирзак, тем временем, не отходил от нас, а его начальник Петрович “не слезал” с телефона у себя в конторе.
– Запиши номер их такси, — услышали мы команду, отданную сторожу по телефону.
– Зачем вам номер нашего такси? — спросила я начальника управления, взяв телефон из рук сторожа. — Чего вы так боитесь, если у вас тут, как вы утверждаете, все в порядке? Кстати, скажите: почему уволен работник, который, как вы считаете, рассказал нам о вскрытии захоронений?
– Тот работник сам уволился. Он болел — два инсульта и инфаркт… Я сообщу в прокурату и следователю, который ведет ваше дело, — пообещал в ответ Петрович.
«С заявлением о запрете снимать, что можно расценивать как препятствование профессиональной деятельности журналистов, мы можем написать и сами», — ответили мы, пообещав через минут 20 приехать за комментариями к самому Николаю Петровичу.
Однако на рабочем месте его не оказалось. Зато у входа к зданию администрации управления уже дежурили две машины с комитетчиками…
ИСТОЧНИК:
Интернет-портал «Республика»
www.respublika-kaz.info/news/politics/25498/
