Нефтяники бастовали не потому, что их к этому подбивала оппозиция, а из-за низкого социального уровня жизни жанаозенцев и бездеятельности чиновников. Этот вывод сам собой напрашивался из выступления политика Владимира Козлова на судебном процессе в Актау.
– Нам тут демонстрировали видеоролик, где показаны вы и Ажигалиева. Датирован он мартом 2010 года. С какой целью вы приезжали тогда в Жанаозен? — адвокат Алексей Плугов попросил подсудимого рассказать подробнее о своей поездке к нефтяникам, от которой отталкивается обвинение в построении своей хронологии создания «ОПГ Аблязова».
– Эта поездка состоялась после обращения к нам одного из участников забастовки, — ответил Владимир Козлов. — Суть обращения заключалась в следующем: нефтяник сообщил о начинающейся в Жанаозене забастовке и попросил юридической поддержки. В Мангыстаускую область я полетел сам — тогда у нас не было там представителя, а нужно было выяснить, в чем суть забастовки. К тому же мне хотелось повидать сына и дочь, которые живут в Актау.
Разговор с Ажигалиевой
Владимир Козлов рассказал суду, как увидел на площади множество рабочих, одетых в спецовки, подошел к ним, начал разговор. Кстати, по его словам, стенограмма этого разговора в материалах уголовного дела далеко не полная. На самом деле разговор начинался с «презентации» партии.
Политик зачитал фрагменты его разговора с Наташей Ажигалиевой.
– Она говорит: «Наши ничего не могут сделать». Некоторые фразы понять не могу, тут речь идет о 21-м человеке и о том, что это «полный фарс». Я спрашиваю: «У вас 21 человек — это организаторы?». Она отвечает: «Это негласные зачинщики. Мы здесь никого не готовили, чтобы народ встал. Это массовая, стихийная забастовка. Сам народ так решил. Потому что последней каплей терпения стал вопрос о зарплате». Я задаю уточняющие вопросы. Наташа Ажигалиева рассказывает какие-то детали. Она говорит о грубом нарушении трудового законодательства и доходит до районного коэффициента, который на тот момент стоял в договоре и его никто не имел права трогать и растаскивать ни на какие доплаты и допсоглашения.
Рассказывая о своей встрече с нефтяниками, Владимир Козлов объяснил, в чем суть спора о применении районного коэффициента в оплате труда нефтяников. Надо сказать, не возмутиться этой причиной было трудно:
– Тема районного коэффициента мне знакома, — говорил подсудимый. — Я с 18 лет работал на карьере по добыче урановой руды. Это был карьер № 1 Прикаспийского горно-металлургического комбината — предприятия оборонного комплекса. Это тяжелая работа — летом на 50-градусной и выше жаре. Карьеры расположены во впадине Карагае. Добыча идет открытым способом при повышенном радиационном фоне. За эту работу очень хорошо платили. Немаловажной составляющей этой оплаты был как раз районный коэффициент, то есть к зарплате и всем начислениям — премиям, окладам — прибавлялся коэффициент 1,6, который увеличивал зарплату на 60%. Выплачивался он просто потому, что люди жили и работали вот в таких тяжелых экстремальных условиях. Тем, кто работал в городских условиях, выплачивался коэффициент ниже — в размере 30%. У нас — 60%, у нефтяников — 70%. Я понимал состояние людей, у которых с принятием нового Трудового кодекса выплата этих коэффициентов стала необязательной. Никто не изменил климат Мангыстау и условия этого труда, но «народные» избранники в Астане в 2007 году решили вдруг, что этот коэффициент в Мангыстау теперь платить незачем.
Политик объяснил: нефтяникам платили коэффициент, но он был рассредоточен и его выплаты зависели от коллективного договора.
– Это можно назвать формой давления на рабочих. Работодатель может сказать: больше нет возможности выплачивать коэффициент и ваша зарплата уменьшится на 70%.
Вспомнили о волосах, отрезав голову
Козлов продолжил цитировать: «Дальше она говорит: «Теперь самый главный вопрос: к нам идут китайцы». Я отвечаю: «Да, мы знаем, они уже в Актюбинске. Там часть нефтедобычи принадлежит китайцам». Тут Ажигалиева произносит спич: «К нам идут китайцы. Мы не хотим этого! Это китайская экспансия. Она нам не нужна. Как только это начнется — все, здесь будет война, 89-й год!»
Политик объяснил: «Для Жанаозена 1989 год — это особая дата. Тогда жители города возмутились неприкрытым нахальством некоторых представителей одной из азиатских народностей, которые, используя легкую покупаемость представителей советских властей, расставили своих людей на все ключевые места в госструктурах, и жители подняли бунт. Я в то время служил командиром отделения спасателей, и наше подразделение вооружали, потому что была угроза нападения на крупные объекты».
Ажигалиева в разговоре с Козловым приводила еще и такие аргументы (политик цитирует ее слова по стенограмме): «Здесь безработица, ничего не строится, не обновляется, все в упадке, аким Бабаханов превратил город в аул. Я уточняю: «Город остается на уровне вахтового поселка?» Дело в том, что в конце 90-х годов, когда был всеобщий промышленный спад, всерьез рассматривался проект, чтобы не только Жанаозен, но и Актау оставить в режиме вахтовых поселков. Ажигалиева продолжает: «Вы 21 век, цивилизацию в нашем городе видели?» То есть она меня информирует о социальных причинах, которые подвигли нефтяников выразить свой протест забастовкой. Я говорю: «Когда я разговаривал с вашим прокурором, он сказал: у вас завышенные требования». Он уже тогда определился в своем отношении к требованиям рабочих».
Владимир Козлов объяснил нефтяникам: их вопросы должны решаться на более высоком уровне.
– То есть прокурор говорил так: «Они оборзели совсем, требуют к себе депутатов и прочих». А я понимаю, что без их участия (депутатов) вернуть обязательный характер выплат не получится. Потому что, чтобы вернуть, нужна законодательная инициатива. В составе нижней и верхней палаты парламента, кажется, семь (!) депутатов от Мангыстауской области, и все люди, которые являются долгожителями этой области, прекрасно понимают, в чем тут суть проблемы.
Цитируемый разговор с Ажигалиевой продолжился темой о социальном положении нефтяников: «Мы просим все только по закону. У каждого кредиты, дети… Кого-то нужно учить, кого-то лечить. Нам же надо квартиры покупать, земли, а ссуды дают только в размере трех миллионов. Что такое три миллиона, если строить дом, если покупать квартиру? Копейки! Экология какая? А что творится в нашем детском доме? 15—20 человек проживают в съемной квартире. На что они живут — одному Аллаху известно. Кто выходит оттуда — попадает на улицу. Большая часть молодых людей идет в криминал. Этими проблемами никто не занимается, а все это на виду. Дети годами ждут, пока папа или мама уйдет на пенсию, чтобы устроиться на их место. Что это такое? А какой-то бастык сует своего сына, который «ни в зуб ногой» с купленным дипломом, или для него уже должность готова до окончания вуза! Мне 45 лет, мои ровесники умирают на рабочем месте. В роддоме посмотрите, что творится: каждый второй ребенок умирает, потому что неправильное питание, потому что беременные женщины плохо питаются».
– Кстати, по статистке, Мангыстауская область является самой неблагополучной по уровню здравоохранения, — добавил политик. — Я тут в камере прикинул кое-какую интересную арифметику. Из 36 свидетелей стороны обвинения 9 человек не смогли дать показания в суде в связи с болезнью…
Владимир Козлов прокомментировал процитированный фрагмент, не скрывая возмущения: «Пять тысяч человек подали заявления на получение рабочих мест! Это же издевательство, что творилось в «Озенмунайгазе». То, что я зачитал выше, это не о зарплате, это о каждодневной жизни этих людей, об условиях, в которых они живут. Когда нефтяники требуют повышения зарплаты, они говорят о повышении качества своей жизни, о низком социальном качестве их жизни. Просто они видят улучшение этого качества в большем количестве денег. Они не могут сформулировать остальные требования всего этого «букета».
– Вместе с нефтяниками я ждал начала работы примирительной комиссии, потому что хотел предложить свое участие в этой работе от имени нефтяников. Не для того, чтобы разбираться с «1,7 и 1,8» — для этого есть трудовики, а чтобы поговорить о комплексной программе изменения качества жизни людей. Потому что даже если работодатель спрятался за невозможность решения вопросов оплаты труда, можно найти варианты улучшения качества жизни косвенными путями.
Политик рассказал, что после 16 декабря в Жанаозен приехала большая комиссия и привезла план улучшения социальной жизни жанаозенцев.
– Я даже видел: программа датирована ноябрем, хотя приехали они после трагедии. Но этот план — издевка над тысячами рабочих и их семьями, которые уже были выброшены на улицу, уволены и не имели средств к существованию. Это забота о волосах после того, как голову отсекли на гильотине.
– Я спрашивал рабочих: с «Хабара», например, к вам приезжали? — продолжил Козлов. — Ажигалиева ответила: «Нет, ни один телеканал не приезжал, кроме Актауского облТВ. У нас тут информационная блокада». Действительно, кто из нас знал об этой длительной двухлетней забастовке? Мы узнали, когда к нам в офис приехал представитель забастовщиков.
Взяли «на понт»?
Владимир Козлов подчеркнул: в этом фрагменте прозвучали фразы, на которые нужно обратить внимание: если следовать логике стороны обвинения, их запросто можно отнести к разжиганию социальной розни. В чем, к слову, и обвиняли Ажигалиеву до ее «деятельного раскаянья».
– Я досконально изучил наш Уголовный кодекс и статьи Конституции Казахстана, — сказал подсудимый. — В этой части именно статьи 164 и в комментариях к УК РК четко прописано: в таком изложении состава преступления в словах Ажигалиевой не может быть.
Дальше были процитированы слова Ажигалиевой об информационной поддержке: «У нас есть надежда, что нас услышат, покажут по телевидению».
– Эта фраза свидетельствует: забастовщики просят, чтобы об их акции протеста была широко распространена информация, — обратил внимание суда Владимир Козлов. — Она говорит: «Из-за этой блокады информационной мы тут задыхаемся… Самое страшное: нас, тех людей, которые все могут рассказать, делают зачинщиками». Я отвечаю: «Вам нужно отменить решение суда о признании забастовки незаконной». Мне отвечают: «Это фарс! Мы уже написали обращение, но никто не рассматривает его».
Политик рассказал, как с нефтяниками обсуждался вопрос помощи юристов и экономистов.
– Я говорил: районный коэффициент не должны отменять, — продолжал политик. — Если его убрали в 2007 году, то сейчас должны вернуть обратно. Здесь что — жить легче стало или климат поменялся? Он какой был двадцать лет назад, таким и остался. Нефтяник Шангереев соглашается: «50 лет тут добывают нефть, а город в каком состоянии?» Я отвечаю: «Правильно, сколько выкачал, столько и закачай в другое, то есть дайте денег в развитие региона». Шангереев приводит статистику: «Здесь нефтяники потомственные, тут нельзя так поступать». Ажигалиева добавляет: «Куда мы отсюда уедем?» Я отвечаю: «Жанаозен построили, потому что здесь нефть, а Актау — потому что уран. Деньги должны вкладываться в развитие городов».
Власти мерещится то, чего она боится?
«Здесь мы приходим к финалу разговора и фрагменту, выделенному следователями, — обратил внимание Владимир Козлов. — Я говорю: «Они хотят вас просто сломать. У вас получился сильный протест. Они хотят этот ваш протест задавить… Чтобы примеров не было… Есть много областей в Казахстане, где так же, как и вы, плохо живут, и если вы победите — это один пример, а если нет, то другой».
Политик пояснил суду, что именно он имел в виду:
– Кроме нефтяников, схожие проблемы есть во всех добывающих отраслях. Это «Казахмыс» Кима, это горняки из Восточного Казахстана, это рабочие Машкевича, это угольщики Миттала. То есть практически вся добывающая промышленность в руках людей, которые мало чем связаны с Казахстаном. Машкевич — гражданин Кыргызстана и Израиля. Миттал — англичанин индийского происхождения. На их производствах у рабочих есть очень большие проблемы, которые они пытаются тоже решать, и если у кого-то получится победить первым в этом протесте, то это будет важным примером. Если у нефтяников Жанаозена получится добиться решения своих требований в рамках закона, это будет сигналом для угольщиков Миттала, и они тоже будут добиваться соблюдения прав. Это не понравится власти, но мы, слава Богу, еще не дожили до того, когда то, что не нравится власти, считается преступлением… И китайский менеджмент здесь совсем не нужен. Здесь потомственные нефтяники — люди, которые из этой земли умеют вытаскивать нефть.
Подводя итог своего ответ на вопрос, политик заметил:
– В двух словах скажу, почему я не согласен с выводами обвинения. Во-первых, в обвинительном заключении утверждается: моя поездка была поручением Мухтара Аблязова. При этом это утверждение не подкреплено никакими доказательствами. Инициатива была от нефтяников. Так же, как и формулировка «Выполнял задание Аблязова путем возбуждения социальной вражды, проводя встречи с рабочими». Это очень сложно понять, ваша честь. Как это «путем социальной неприязни проводить встречи с рабочими»?
Кстати, в обвинении есть предложение из… 99 строчек. Владимир Козлов процитировал это предложение. Записать его было невозможно из-за отсутствия логики и смысла. Судья сделал вид, что пытается понять смысл длинной цитаты из обвинительного заключения, а единственный прокурор, который находился в тот день зале суда, широко заулыбался, хотя впору было бы плакать от непрофессионализма наших следователей и обвинителей.
– То есть вот событие — моя поездка в Жанаозен, вот диалог, вот показания свидетелей и мои тоже. И больше ничего нет, кроме выводов следствия, что тут Козлов сочувствует рабочим, поэтому подстрекает их и разжигает соцрознь. Я делал то, что должен делать оппозиционный политик: хотел помочь людям в рамках закона. Приехал на 11-й день после начала забастовки, а не за 11 дней, чтобы ее организовать. Считаю, для выводов, которые сделало обвинение, нет никаких оснований.
После завершения речи подсудимого адвокат Плугов попросил политика рассказать суду о том, каким образом он избегал преследования за деятельность в партии.
Владимир Козлов рассказал о том, как «Алга» проводила конференцию демократической общественности, в которой приняли участие около 600 участников со всего Казахстана, в том числе и представители казахстанских НПО. И о том, как офис, где проходило мероприятие, был оцеплен полицейскими, и люди не имели возможности свободно выйти на улицу, о резолюции, которую приняли на той конференции: «…Мы будем делать все, чтоб развернуть власть лицом к народу и провести политические реформы. Мы убеждены: власть, которая не прислушивается к народу, должна уйти. Мы больше не ждем перемен, мы намерены их добиваться!»
– Как видите, ваша честь, ни в скайп-конференциях, ни в этой акции нет ничего, что свидетельствовало бы о создании так называемой ОПГ, — продолжил Владимир Козлов, но судья объявил перерыв до следующего заседания.
ИСТОЧНИК:
Интернет-портал «Республика»
www.respublika–kaz.info/news/politics/25283/
