Казахстанские правозащитники, мониторящие обстановку в местах заключения, грозятся… забастовать. Представители Бюро по правам человека считают, что общественным наблюдательным комиссиям всё равно не дают работать на этом поле, а имитировать бурную деятельность ради того, чтобы наша страна хотя бы символически соответствовала международным стандартам, они не намерены.
* * *
Активисты ОНК: хотим в тюрьму!
Общественные наблюдательные комиссии по правам человека в тюрьмах и СИЗО (ОНК) могут свернуть свою деятельность, если власти не предоставят им свободного доступа в исправительные учреждения, заявил на пресс-конференции в Астане в минувший понедельник председатель совета ОО «Казахстанское международное бюро по правам человека и соблюдению законности», известный правозащитник Евгений ЖОВТИС, оглашая обращение руководству МВД, в ведении которого находится пенитенциарная система.
Под обращением подписались представители 19 международных и казахстанских правозащитных организаций.
Их требования достаточно ультимативны.
– Ликвидировать во всех исправительных учреждениях Казахстана советы правопорядка, принудительные маршировки и строевые песни, принудительный неоплачиваемый труд как практику, основанную на нарушении прав заключенных. Разрешить ОНК, членам коалиции плановый и внеплановый доступ в исправительные учреждения и следственные изоляторы страны, – заявила глава ОНК по Костанайской области Анастасия МИЛЛЕР.
С прошлого года правозащитникам запретили так называемый перекрестный мониторинг мест лишения свободы, при котором представители ОНК в какой-либо области проводят проверки учреждений УИС в другом регионе. В прошлом году благодаря такому мониторингу выявили пытки в одной из колоний Акмолинской области и привели на скамью подсудимых сотрудников УИС этого региона. Правозащитники требуют возродить такое перекрестное наблюдение.
– Если никакой реакции властей не будет, то мы рассмотрим вопрос о приостановлении деятельности всех наших сотрудников в ОНК! Наша главная задача – это доступ в исправительные учреждения, общественный контроль соблюдения прав заключенных. Если мы это делать не в состоянии, то о чем разговаривать? – сказал Евгений Жовтис. – Очень часто я слышу вопрос: почему столько внимания к преступникам, когда у людей на свободе огромное количество проблем? Но речь о том, что нормальное питание, нормальные условия жизни, отсутствие пыток, отсутствие унижения человеческого достоинства заключенных – все это в интересах всего общества! Эти люди не исчезнут после того, как закончится их срок наказания. И если они вернутся к нам более агрессивными, озлобленными и униженными, то мы получим менее безопасное общество!
В колонию, где я отбывал наказание, ОНК не пускали вообще. В конце концов нам удалось изнутри среагировать, и один из режимных сотрудников колонии был осужден на год лишения свободы за то, что в пьяном виде избивал осужденного дубинкой более двух часов. И, честно говоря, потому, что у меня были какое-то имя, авторитет и юридические знания, чтобы продавить уголовное преследование этого человека. А если бы меня там не было? – задал риторический вопрос Евгений Жовтис.
Комментарий в тему
Калмуханбет КАСЫМОВ, министр внутренних дел:
– Неправительственных организаций тысячи, и многие освободившиеся оттуда (из мест заключения. – Т.Г.) записываются в НПО. Мы их (НПО. – Т.Г.) упорядочили, есть специальные списки, по которым допускают в закрытые учреждения. Мы разберемся по каждому случаю отказа в доступе.
Тогжан ГАНИ, Астана (газета «Время» за 16.05.2012
<http://www.time.kz/index.php?module=news&newsid=27303>)
* * *
Одним трудно выйти, другим – войти
Казахстанские правозащитники, мониторящие обстановку в местах лишения свободы, грозятся… забастовать. Представители Казахстанского Международного бюро по правам человека считают, что работать общественным наблюдательным комиссиям на этом поле все равно не дают, а имитировать бурную деятельность, дабы наша республика хотя бы символически соответствовала международным стандартам, они не намерены.
По словам председателя совета бюро Евгения Жовтиса, условия содержания заключенных – это своеобразный критерий развития страны:
– Существует в мире такое представление, что оценка экономического благополучия страны определяется не только и не столько ее успехами, ВВП, и проч., а, как ни странно, состоянием туалетов, – сыронизировал он. – Так вот, в сфере прав человека и верховенства закона такой же лакмусовой бумажкой является состояние с правами заключенных, лиц, которые находятся в местах лишения свободы либо под стражей, будущими подозреваемыми, обвиняемыми, подследственными.
Мир смотрит в камеру
Пенитенциарная система Казахстану досталась по наследству от Советского Союза. Как в физическом смысле – здания исправительно-трудовых учреждений построены в середине прошлого века, так и в моральном – продолжает существовать военизированная отрядная система содержания, заключенные содержатся в больших помещениях, по несколько десятков человек. И контроль круче, чем в армии во время войны.
– Был какой-то промежуток времени, когда система была передана из МВД в Министерство юстиции, – напомнил Жовтис. – И были надежды, что ее немножко демилитаризуют. Не в части охраны и поддержания режима, а в части взаимоотношений между администрацией и осужденными и решения вопросов социальной реабилитации, коррекции и т.д. К сожалению, особых перемен эта система не претерпела.
Впрочем почти десять лет назад Казахстан подписал Конвенцию против пыток и еще ряд правовых документов, оговаривающих на цивилизованный манер общественный мониторинг мест лишения свободы. Появились и общественные структуры, имеющие право на доступ в эти самые места, и наблюдатели.
– Люди в заключении находятся в закрытых институтах, в полной власти администрации учреждений, – констатировал Жовтис. – Информацию оттуда получить практически невозможно. Надеяться на внутренние механизмы контроля не приходится. Потому что если вы посмотрите на всю систему, то по существу (особенно сейчас, когда система вернулась обратно в МВД) министерство само контролирует эти учреждения, само проверяет жалобы на себя, иногда с участием прокуратуры. Вся медицинская часть тоже находится под руководством МВД. То есть, в принципе, вся система, будем говорить так, закольцована в рамках одного ведомства, которое и расследует, и наказывает, и следит за тем, чтобы исполнялось наказание.
Как нетрудно догадаться, заниматься самобичеванием МВД не склонно. В итоге мы получаем абсолютно закрытую систему, в которой заключенные находятся в полной власти сотрудников администрации. Существующие в настоящее время процедуры какого-либо контроля крайне малоэффективны. Любая жалоба чаще всего рано или поздно оказывается в руках руководства колонии (на которое, собственно, и жалуются осужденные). Иногда – с начальственной пометкой «разобраться и наказать виновных». Вот здесь бы и помог бороться со злоупотреблениями общественный контроль. Но руководству колоний, как нетрудно догадаться, ревизоры в их вотчине не нужны. В итоге наблюдатели если и проникают в учреждения, то уже лишены своего главного преимущества – внезапности.
– Подобная ситуация стала усугубляться, – считает Жовтис. – Это привело к тому, что уже две общественные комиссии, основную часть которых составляют сотрудники нашего бюро, стали отказываться вообще от работы с властями. Мы пытаемся призвать МВД и КУИС восстановить какие-то нормальные отношения между обществом и руководством пенитенциарной системы.
Дело пахнет… унитазом
О нелегкой работе общественного контролера журналистам рассказала представительница одной из «забастовавших» комиссий, глава филиала бюро в Костанайской области Анастасия Миллер. По ее словам, уже не первый год все рекомендации проверяющих администрации местных колоний игнорируют. А самих общественников не пускают на территорию.
– Суд, куда наша комиссия обратилась для восстановления нарушенных прав, мало того что признал действия тюремщиков по недопуску правозащитников в исправительные учреждения законными, – возмущенно заявила Анастасия, – так еще и решил, что наша комиссия вообще не имеет права обращаться в суд!
За всё время работы, по мнению наблюдателей, ситуация в местах лишения свободы становится только хуже. Осужденные продолжают жить по псевдоармейскому уставу. А это постоянные принудительные маршировки, физические зарядки (несмотря на возраст, состояние здоровья и погоду), строевые песни, рабский неоплачиваемый труд. За любой отказ от этих незаконных требований осужденному грозит избиение. Впрочем, послушание тоже не всегда спасает от экзекуции.
– За это время от заключенных мы узнали о множестве способов пыток, которым они подвергаются, и видели последствия этих пыток, – рассказала Анастасия. – Растрескавшаяся от ударов резиновой дубинкой кожа, загнившие раны, посиневшие пальцы, черные головы, синяки, трупы со сплошным синяком от подколенной области до лопаток… Все это называется «обоснованное применение спецсредств». Иногда, крайне редко, «превышение власти».
Общественники считают, что все эти издевательства происходят с молчаливого согласия надзорных органов Костанайской области. Прокуратура на заявления о пытках не реагирует. И это, как показывает практика, еще не худший вариант развития событий.
– Работу комиссии пытаются дискредитировать любыми способами, – уверяла правозащитница. – Например, в колонии строго режима города Кустаная, УК 161/2, у членов комиссии на выходе отбирали жалобы. Затем эти жалобы показывали самим заключенным, которые писали их, и говорили: «Смотрите, вот комиссия приехала, жалобы они в оперотдел сдают». О каком доверии можно говорить? Кроме того, потом этих же заключенных за эти же жалобы снова избивали и снова водворяли в штрафные изоляторы.
Чаще всего общественников под любым предлогом не пускают на территорию учреждения, где есть обоснованные жалобы на пытки. А если письма удается пронести «на волю», заключенных нередко запугивают, требуют отказаться от претензий. «Очень неприятно пахнущая в прямом и переносном смысле история» произошла, по словам Анастасии, в Кушмурунской колонии. Во время посещения в ноябре 2011 года этого учреждения наблюдатели получили множество заявлений о пытках. Кроме того, была выявлена масса нарушений условий содержания. Так, например, одно из помещений штрафного изолятора не было оборудовано унитазом и раковиной.
– Заключенные были вынуждены отправлять естественные потребности в пластиковую бутылку, на что они и написали жалобу правозащитникам, – уточнила наблюдатель.
Со следующей ревизией комиссии удалось пробиться в колонию только в январе 2012 года. Когда наблюдатели делали обход, они зашли в этот штрафной изолятор, и, о чудо, обнаружили там и раковину, и унитаз.
– И все заключенные дружно стали утверждать, что всё это было с момента существования учреждения, – рассказывала Миллер. – Несмотря на запах известки и следы цемента на полу. На этом спектакль не закончился. Нам привели заключенных, которые подавали нам жалобы. Люди опустили головы вниз и сказали, что жалоб и заявлений у них нет, а санитарный узел здесь был всегда. А они никогда и никаких жалоб не писали, с членами комиссии не разговаривали, писем не подавали. Казалось бы, явное запугивание налицо. Но прокуратура не увидела нарушений законности. Как в таких условиях можно взаимодействовать? Когда мы видим явные следы пыток заключенных, требуем независимого расследования, назначения экспертизы, а заявления пересылаются из ведомства в ведомство, и так пока не поступит стандартный ответ.
Дальнейших перспектив от такой «работы» правозащитница не видит. Так же как и каких-то законных способов добиться восстановления нарушенных прав осужденных.
Заключенные тоже имеют права!
Карагандинский филиал бюро тоже приостановил проводимый ими мониторинг. Руководитель филиала Юрий Гусаков не скрывал возмущения.
– В отношении граждан, находящихся по ту сторону свободы, тоже действует Конституция! – уверен он. – Но на сегодня институт спецпрокуроров подлежит полному реформированию, так же как и система. На сегодня можно смело утверждать, что ни один спецпрокурор (подчеркиваю, ни один!) не осуществляет своих функциональных обязанностей.
Впрочем, весьма похоже, что общественных наблюдателей в ближайшее время лишат и тех скудных прав, которые у них есть. По словам регионального директора представительства международной организации «Тюремная реформа» в Центральной Азии Сауле Мектебаевой, сейчас казахстанские парламентарии намерены исключить из кодексов нормы, регламентирующие деятельность общественных наблюдательных комиссий. Ревизоров пропишут в другом законодательстве. Если не забудут.
– Мониторинг мест лишения свободы – это тяжелая, сложная работа, которую надо поддерживать, – уверен Евгений Жовтис. – Комиссия не в состоянии выполнять свои функции, к ним никто не прислушивается, а наоборот, препятствует. Что в этой ситуации делать? Мы рассматриваем вопрос о приостановлении деятельности всех наши сотрудников. Мы просто не видим в этом смысла.
Правозащитники – бюро и еще ряд НПО обратились с письмом к генеральному прокурору Даулбаеву, министру МВД Касымову и председателю КУИС Бердалину, в котором пообещали прекратить работу. И эта угроза далеко не так безобидна, как кажется.
– Я думаю, если ситуация будет развиваться по негативному сценарию, реакция, конечно, будет негативная, – говорит Жовтис. – Нужно учесть и наши международные обязательства. Казахстан обязался создать национальный превентивный механизм, эффективно действующий. И в этих условиях отказ общественности от участия во взаимодействии с властями по общественному контролю, конечно, будет воспринят, мягко говоря, как невыполнение этих международных обязательств.
Камиль АЯНОВ, Астана (интернет-портал «Республика» 16.05.2012
<http://www.respublika-kaz.info/news/society/22571>)
