19 апреля суд завершил опрос всех 37 подсудимых нефтяников, который длился в течение двух недель.
«Я был раздавлен, унижен…»
Первым вышел Мэлс Сарыбаев, сотрудник частной охранной фирмы. 16 декабря его вызвали на усиление состава охраны жанаозенской гостиницы «АруАна». Прибыв на место, он вместе с другими сотрудниками пытался организовать охрану отеля, но нападавших было так много, что им пришлось оставить здание. После этого Мэлс в течение трех дней выезжал на охрану других объектов охраны. 20 декабря его забрали из дома полицейские. В ГУВД Мэлсу предъявили обвинение в ограблении банкомата.
Молодой мужчина — верующий человек. «Я никогда не мог даже предположить, что меня будут бить столько людей, представляющих государство», — сказал он. После того как Мэлсу был предоставлен адвокат, мужчина решил написать заявление об издевательствах, которым подвергся во время следственных мероприятий. Адвокат Бисекешев отговорил его: «На Абдурасула Отешева показывать бесполезно — он высокопоставленный полицейский».
Рассказ Мэлса опять вызвал в залах суда шквал эмоций: после того, что тут уже услышали, казалось, арсенал пыток исчерпан. Рассказывая, парень плакал, но говорил четко, сдерживая гнев и возмущение. Так говорят сильные люди.
Мэлсу протыкали пальцы булавкой (ее полицейский снял с прикрепленной к стене кабинета следователя карте Жанаозена). Потом долго били. Усердствовал полицейский по имени Руслан. Наконец его отвели к следователю Серику Аманову с «рекомендацией»: «Он хороший мальчик, сейчас все расскажет».
Парня заставляли признать, что он видел, как нефтяники грабят гостиницу. Он отказывался. Его опять били. От боли он плакал. Потом сотрудник полиции Данияр Адилов душил его, одев на голову мусорный пакет. Он терял сознание.
– Однажды, очнувшись после потери сознания, я обнаружил что обмочился, — рассказывал Мэлс. — Я был голый. Надо мной стоял начальник ИВС Жанаозеня. Он смеялся и заставил меня в таком виде мыть полы в помещениях изолятора. Они издевались… Говорили: «Все равно возьмешь вину на себя, иначе отсюда не выйдешь». Я был раздавлен, унижен. Спасибо нефтяникам. В камере они меня поддержали, я выжил только благодаря им. Я не хотел жить…
В это время в доме в Мэлса проводили обыск: перевернули все верх дном, забрали последние деньги — десять тысяч тенге. Дома в тот момент были его 84-летний отец и пожилая мать. «Я сам зарабатываю 27 тысяч тенге. Постеснялись бы брать эти деньги», — говорил Мэлс.
Со скамьи подсудимых встал Аспентаев: «Я видел Сарыбавева, когда его допрашивали с 11 до 4 часов утра. В ту ночь им устроили очную ставку…Я видел заплаканные глаза Мэлса».
– Я не понимаю, почему я здесь, — говорил парень. — Они требовали, чтобы я взял на себя ограбление. Потом обещали сделать свидетелем по 100-й статье. Я отказался. Потом заставляли дать показание против Парахата Дюсембаева. Я ответил: не знаю этого человека. Против меня такое же заявление сделал мой коллега. Я его не виню. Я ему на очной ставке сказал: понимаю, почему ты это сделал.
– Вы сказали, что на гостиницу напали 20 парней в черной одежде, с закрытыми лицами. Какого примерно возраста они были?
– Примерно как я, все молодые. Все что написано в показаниях — ложь. Я ничего не грабил, не поджигал.
«Нас заставили пойти на парад»
Следующим суд опросил несовершеннолетнего подсудимого, ученика 11 класса Нурсултана Мухашева. Он был на площади вместе со своими одноклассниками и учителями — участвовал в праздничном шествии, посвященном 20-летию независимости Казахстана. «Нас заставили пойти на парад», заявил юноша.
– 15 декабря ко мне в школе подошла наш классный руководитель Баян Тулемисова. Она сказала: мы должны 16 декабря собраться возле колледжа энергетики и идти парадом на площадь. Если мы не придем, то за нами приедут, и заберут из дома, и все равно заставят пойти на площадь.16 декабря мы все собрались возле колледжа. Там были студенты, школьники с разных школ. Мы прошлись парадом, вышли на сцену. Тогда началась драка, на алан заехал УАЗ и все началось… Наша учительница куда-то исчезла. Наверное, она испугалась, убежала. Через некоторое время началась перестрелка. Через несколько дней меня вызвали в прокуратуру.
Нурсултана обвинили в порче звукоусиливающих колонок. Подросток отрицает это.
– Когда начались массовые беспорядки, кто-то скинул со сцены колонки, — рассказал ученик школы. — В этот момент там стояли две женщины и мужчина. Одна из них меня попросила помочь поднять их. Колонка была тяжелой. Я не смог ее удержать и выронил из рук. Этот момент зафиксировали на видео полицейские.
Во время следствия школьника допрашивал следователь по имени Максат. Он приказал ему поднять руки и опустить голову, когда тот будет отвечать на вопросы. Маму парня на допрос не пустили.
– Этот следователь бил меня, — рассказал суду Нурсултан. — Спросит — ударит, спросит — ударит. Там был еще полковник Кыдыралиев. Он сидел и материл меня. Что только он не говорил… Это вспоминать стыдно… Я просил вызвать маму. Мне сказали, чтобы я заткнулся. Все, что написано в показаниях, которые они взяли с меня, — это ложь. Там были другие следователи. И они присоединились к тому следователю, и каждый меня бил.
– Ты в показаниях говоришь, что все признаешь… — напомнили следователи.
– Это неправда…
«Меня спасали школьники»
После допроса последнего из подсудимых суд вызвал к микрофону сестру подсудимого Парахата Дюсембаева Айжан. 16 декабря была ранена в ногу и стала инвалидом. Она сидит в общем зале суда. Перед ней стул, на который она кладет искалеченную ногу. В обвинении полицейских она проходит как Айжан-бык (та, что дерется с мужчинами). По версии обвинения Айжан, якобы, нападала на полицейских, кидала в них брусчаткой, материла их. Словом, была активной участницей массовых беспорядков. Хотя до алана в тот день она так и не дошла.
– 16 декабря я шла на площадь с мамой и невесткой, — опираясь на костыль, начала рассказ Айжан. — Когда подходили к алану, елка уже горела. Я подумала: наверное, электропроводку замкнуло. Потом начались крики. На сцену выбежали какие-то люди. Начали скидывать все. Началась паника. Вокруг носились женщины, пожилые люди, каждый кого-то искал. Мы тоже побежали, вдруг послышались выстрелы. Мы попали в один большой поток. Навстречу вышла колонна полицейских, и передо мной стали падать люди. Все кричат, разбегаются, толкают друг друга, зовут на помощь…Я остановилась и не знала, что делать. Вдруг поучаствовала сильную боль, упала, ко мне подбежала мама и кричит: «У тебя нога подбита!». Я смотрю: моя нога на половину оторвана. Мама со снохой плачут, кричат, просят чтобы я встала, а я не могу встать — кровь хлещет. Я маме кричу: «Я не могу идти, поднимите меня!». Они подымают и падали вместе со мной.
Полицейские уже были близко. Люди вокруг падали от пуль. Мама со снохой убежали. Я их не виню, я их понимаю… Там была паника, кругом кровь, раненые и убитые люди. Возле меня лежал убитый ребенок. Я кричала… Вижу, что полицейские раненных добивают дубинками, испугалась — стала звать на помощь. Ко мне подбежал парень и попытался помочь, но в него попала пуля, кажется в спину. Он упал возле меня, я ему кричу: « Вставай!!!»
Бежали мальчики. Один стал меня поднимать, но у него не хватило сил. Он стал звать на помощь. Подбежали еще пять-шесть таких же детей — школьников. Они меня подняли и понесли. Я ведь тяжелая… еще моя нога подбитая свисает на землю. Они из-за этого не могут быстрее бежать. Тогда один ребенок взял мою свисающую ногу и положил себе на плечи. Вот так… Может, такое и стыдно говорить, но он действительно взял мою наполовину оторванную ногу и положил себе на плечи.
Они забежали в какой-то дом, стали стучаться в квартиру. Открыла бабушка, они ей кричат: «Апа, помогите нам!». Она впустила нас в квартиру. Ее муж стал кричать: «Не надо никого заводить! Потом будут проблемы!». Бабушка его остановила: «Надо помочь…» Меня положили на диван. Я апе говорю: уберите ковер, он будет весь в крови. Кровь хлестала, не выносимая боль, мне перевязали ногу, вызвали скорую.
В больнице меня положили в коридор, потому что не было места. Я лежала в лужи крови, там столько раненых людей было… Возле меня лежал парень с открытыми глазами. Мне к этому времени сделали укол. Я его спрашиваю, чтобы хоть немного отвлечься от не выносимой боли: «Тебя куда ранило?». Он молчит. Просто лежит с открытыми глазами. Оказалось, он уже был мертв.
Айжан отрицала все выдвинутые против нее обвинения. Ее отец (он был убит на площади 16 декабря) и брат Парахат участвовали в забастовке. Женщина рассказала, что сначала ее просто вызывали на допросы в ГУВД. На одной из таких бесед следователь Абуов сказал ей: ее привлекут к ответственности, потому что… ее мать намерена требовать расследования смерти их отца.
Айжан старалась говорить спокойно, хотя голос все равно дрожал, а из глаз текли слезы. Почти весь зал плакал: родные подсудимых, адвокаты, не скрывали слез и мужчины, адвокаты, вытирал слезы один из прокуроров. Остальные слушали, опустив головы.
«Я видела убитого ребенка…»
Но прокуроры все-таки спросили Айжан, как она во время беспорядков нападала на полицейских.
– Я на алане не видела ни одного полицейского, — ответила молодая женщина.
– Они говорят, что вы в них кидали брусчаткой…
– Эти куски брусчатки даже не все мужчины могут вытащить из земли. Как я, маленькая женщина, могла это сделать?
– Ваше семейное положение?
– У меня двое детей. Теперь не знаю, что будет. Я стала инвалидом, брат тоже здесь сидит, отец умер…
– А вы видели, кого-нибудь кто кидал камни в полицейских?
– Там не было никого, кто бы кидал камни. Когда я там была, там были одни женщины и пожилые люди. Они кричали, искали своих детей, искали друг друга…
– Сколько людей на ваших глазах было ранено?
– На моих глазах от пуль упало примерно 15 человек. Кругом лежали трупы. Когда я потеряла сознание и потом очнулась, рядом со мной лежал маленький ребенок…
– Вы писали в прокуратуру, что не виновны.
– Даже моя мама приходила туда, сказала, что напишет в прокуратуру. Ей ответили: пиши. Нам никто не открывал двери.
– К кому вы имеете претензии?
– К полиции. Я только с них буду спрашивать.
– Вы видели еще женщин, которые получил ранения?
– Да была девушка по имени Анар, 1982 года рождения. Ей пуля попала в обе ноги, но кости не были задеты. Я ее дело видела среди других дел у следователя.
– Как вы думаете, почему полицейские стреляли в людей?
– Прокурор, вот у него (Айжан показала на свидетеля-полицейского, находящегося в зале) сами спросите. Мне самой хочется задать им этот вопрос. Я жду встречи с ними.
…После завершения опроса нефтяников судья Аралабай Нагашибаев объявил: далее суд опросит свидетелей — полицейских, которые задерживали жанаозенцев и нефтяников после того, как закончилась стрельба на площади и массовые поджоги зданий.
ИСТОЧНИК:
Интернет-портал «Республика»
www.respublika–kaz.info/news/politics/22115/
