2020-ый год, как и положено всему неожиданному, выявил все лучшие и худшие стороны обществ. Однако в Казахстане еще до вступления COVID-19 в полную силу год начался с плохого. Кордайские погромы сделались очередной мрачной вехой и без того невеселой истории республики. К сожалению, в этой ситуации и власть, и часть общества повели себя одинаково – стали искать виновных среди жертв. Так уже было в 2011 в Жанаозене и Шетпе, но тогда в подобному прибегла только власть. Правда, в данном случае были найдены силы признать некоторые ошибки в управлении, приведшие к трагедии. Вот только подобные менеджерские подходы – свойственны для страны в целом. А Кордай стал, по сути, всего лишь одним скрывшимся нарывом среди прочих.
Главное испытание этого года – борьба с вирусом – тоже вытащило на свет всю неготовность власти отвечать на неожиданный вызов: неважно – природного, техногенного или политического характера. Разве что не так обидно, что вместе с нами экзамен не прошли другие государства, в том числе куда более благополучные. Но и здесь Казахстан проявил свои особые подходы, вызвавшие недоумение за его пределами, и заколоченные подъезды с жильцами стали фирменным знаком того, как в Казахстане подходят к решению неожиданных проблем. Помимо этого – отсутствие в аптеках самых простых лекарств, противоречивые и зачастую взаимоисключающие приказы главных врачей, традиционное воровство всего и вся, переполненные больницы и морги, вывезенные за «101-ый» километр бомжи и концлагерные условия в городках для бездомных. Подобное может вызвать удивление за рубежом, тогда как у нас воспринимается как данность.
При этом для Акорды вирус в чем-то даже стал союзником. Пока новая болезнь била по всему населению, силовые структуры воспользовались подходящим случаем и стали наносить точечные удары по остаткам гражданского общества, достав из закромов неиспользуемые ранее законы. Вспомнили и впервые применили в отношении доведенного до отчаяния таксиста Армана Хасенова закон о публичном оскорблении Елбасы. Вершиной вакханалии стал процесс над Альнуром Ильяшевым, осужденным на три года ограничения свободы за три критических поста о партии экс-президента и власти.
Но на фоне политических «посадок» Альнуру можно сказать, что повезло. 2020 год стал рекордным по числу новых политических узников – уже почти 30 человек, и перспектив на их снижение в следующем году никаких. Тут вожжа попала под хвост. И все же в такой грустной ситуации можно найти позитив: по крайней мере политические заключенные живы. Смерть в 2020 году Дулата Агадила в следственном изоляторе столицы и гражданской активистки из Актобе Аманбике Хайроллы оставили после себя множество вопросов. Официальные объяснения вряд ли были приняты на веру. После Жанаозена и Шетпе 2011 года в обществе знают, на что государство способно, и уровень доверия официальной информации соответствующий этому знанию.
Загадочная гибель Дулата Агадила вызвала не только вполне объяснимые подозрения, но и сплочение среди политически активных граждан. Государство отреагировало. Участники памятных мероприятий и те, кто оказывал помощь семье покойного, почти в стопроцентном порядке были привлечены к административной ответственности. За этим последовал запрет оппозиционного движения «Коше партиясы» (которому симпатизировал Агадил) и преследование его сторонников в уголовном порядке. Что такое движение «Коше партиясы», объявленное экстремистским без предоставления оснований? Это таксисты, многодетные матери, строители, безработные, пенсионеры – в общем, самые обыкновенные граждане, объединенные пониманием, что так дальше жить нельзя. Тогда как в Акорде, напротив, считают что можно и нужно.
Под завершение года власти обрели себе еще одного персонализированного врага (помимо Мухтара Аблязова) – предпринимателя Барлыка Мендыгазиева, к счастью для себя, находящимся в США. Отдавший своим работникам активы бизнесмен слишком открыто стал высказывать свое мнение о текущем моменте и помогать преследуемым. Он был услышан.
И, кстати, Казахстан опять же в конце 2020- го показал всему миру, что есть «слышащее» государство в его понимании. Попытка внедрения «национального сертификата безопасности» для последующего контроля над казахстанцами в интернете, уже привело к тому, что такие гиганты как Microsoft, Apple, Google и Mozilla объявили о блокировке местечкового «сетевого жучка». То есть, для них задумка властей вполне понятна и объяснима, и ничего другого от нас не ждали.
Среди условно позитивных моментов трудного года можно отметить перенесение уголовной статьи «Клевета» в административный кодекс. Вот только ей на смену пришла другая – «Распространение заведомо ложной информации», активно применяемая направо и налево, так что в этом отношении ничего не поменялось.
Принятие нового Закона о мирных собраниях заставило вспомнить пословицу «хрен редьки не слаще», так как «согласование» от «разрешения» мало чем отличается. Разве что свободней себя стали чувствовать одиночные пикетчики, если, конечно, их требования не затрагивают чувствительных моментов.
Достижением можно считать то, что Казахстан все же не выдал Китаю нескольких казахских беженцев, а в СУАР отношение к этническим казахам улучшилось. Но благодарить за это нужно не Всемирную ассоциацию казахов во главе с ее председателем Н.Назарбаевым, а правозащитника Серикжана Билаша. Однако вместо благодарности на своей исторической родине его сперва осудили, а потом вынудили покинуть страну.
Так что из всех достижений года, которые не имеют своих явных уравновешивающих минусов, можно отметить движение РК в сторону полной отмены смертной казни. И для страны, где дело Владислава Челаха до сих пор не закрыто в глазах общества, это очевидный плюс.
Можно приветствовать некоторый разворот государственной махины в сторону более щадящего отношения к животным. Поскольку все остальное – подростковая жестокость, бессмысленный криминал, пытки в полиции и в колониях – все это звенья одной цепи. И есть вероятность, что одно из звеньев со временем удалится.
Само казахстанское общество тоже трансформируется. Процесс сложный, неравномерный, с перекосами, но есть понимание, что в ближайшем будущем требования к власти возрастут. А может быть, с нее даже спросят. Последняя это, кажется, тоже понимает, с печалью наблюдая за тем, как блекнет над страной искусственное нур-сияние.
Что всех нас ждет в 2021 году, предсказать невозможно. Выборы в парламент и маслихаты из-за их предсказуемости и безальтернативности не стоит относить к каким-то знаковым событиям. Новый год для более десятка казахстанских правозащитных и медийных НПО (в том числе Бюро) начнется с рассмотрения претензий фискальных органов к подаче отчетности. Этот явный политический заказ, уже вызвавший реакцию Запада, еще нужно поместить в какую-то приемлемую оболочку. И здесь – проблема (показатель тому – два переноса заседания по КМБПЧ).
Как бы то ни было, отобрать у нас могут все, кроме надежды. Она может просто не сбыться, как это было, допустим, с приводом к власти Касым-Жомарта Токаева – бывшего заместителя Генерального секретаря ООН.
Поэтому будем надеяться на позитивные перемены в 2021 году, и продолжать делать свое дело.
Так что всем сил в 2021 году!
