(1 часть здесь)
Разгон митингов 10 мая был, конечно, обусловлен политикой – люди откликнулись на призыв «врага государства №1» и главного оппонента власти Мухтара Аблязова. Однако, если отбросить в сторону политику, то тема систематического применения пыток сама по себе могла вывести людей на улицу. И все последние сообщения из колоний и следственных изоляторов свидетельствуют о том, что государство нивелировало свои же заявления о «нулевой терпимости» к пыткам.
Митинг в Алматы 10 мая 2018 г. (фото Вадима Борейко)
Весна на «заречной» улице
О том, что в колониях ЛА-155/12 и ЛА-155/14, расположенных в поселке Заречный Алматинской области, на 17 и 19 апреля назначен «шмон», сидельцы были оповещены заранее. В свою очередь они смогли предупредить своих родственников о том, что ожидается «жесткач». По логике, если бы у них что-то и было запрещенное, то избавиться от предметов не составило никакого труда. Но сам принцип «обысковых мероприятий» – явно не в изъятии запрещенных предметов. Так что обитателям закрытого учреждения было чего опасаться.
«Основная цель данных мероприятий заключается законности в местах лишения свободы, в выявлении и изъятии запрещенных предметов» – сообщила в первый день обыска пресс-служба Комитета уголовно-исполнительной системы (КУИС).
И позже департамент УИС опровергнул, что кто-то из осужденных мог пострадать в ходе мероприятий, которые «прошли без эксцессов». Что же касается двоих вывезенных на лечение после ввода войск, то «установлено, что обе госпитализации осуждённых носили чисто плановый характер» – оправдалось ведомство.
Разве что признали: «в ходе проведения обысковых мероприятий в учреждении ЛА-155/14 Алматинской области трое осужденных умышленно нанесли себе телесные повреждения» – приводит руководство КУИС версию, откуда пошла информация о покалеченных во время рейда.
Однако родственники находящихся «за забором» и правозащитники говорят совсем о другом.
Правозащитница Елена Семенова, побывавшая на «зоне» 155/12 после обыска, делится увиденным и услышанным в Facebook:
«Воспользовавшись краткосрочным свиданием, встретилась с двумя осужденными, все то о чём мною сообщалось ранее, подтвердилось. Первым пришел осужденный, который еле стоял на ногах. Было видно, что ему очень сложно стоять, ему тяжело было дышать, и сидеть. Он говорил, что у него повреждены ребра, и что он перестал слышать на одно ухо… – пересказывает Семенова. Со слов ее визави, «осужденных для начала провели через «живой коридор», затем его жестоко избили и с лестницы выкинули на улицу, где оставили там лежать, пока его не подобрали осужденные и не отнесли в отряд. Два дня он пролежал в отряде, побои не фиксировали, ему угрожали только после того как он не смог встать его отправили в санчасть. Там ему, кроме угроз, ничего не делали. Осужденный вскрылся, как говорит: были видны кишки. Однако… ему вкололи аминазин, после чего у него стало судорогой выкручивать руки, были страшные боли, он не мог совладать со своими руками. Сотрудники учреждения связали ему руки и ноги и приезжий медик стал ему делать операцию».
Мать находящегося в этой колонии рассказала Семеновой, что «когда она зашла на свидание, она прошла мимо своего сына, потому что она не узнала его. Он был неузнаваем, постаревший, еле передвигался с костылем, кушать он сам не мог она его кормила сама. Что ее сын подвергся насилию, она боится говорить об этом «вслух», так как это невозможно в её понимании: её сына заставляли жевать презерватив, она рассказала о том, как насилуют палками. Её сыну срочно нужна медицинская помощь, а его прячут. А сын искалечен, и неоказания медицинской помощи ведет к неотвратимым последствиям».
Чтобы не посчитали рассказ пострадавшего постояльца «зоны» и некоторых родителей фантазиями, Елена Семенова собрала еще пять заявлений, адресованных Генеральной прокуратуре, где описываются аналогичные или другие зверства во время «планового мероприятия».
Трое представителей Коалиции НПО Казахстан против пыток – Роза Акылбекова, Жемис Турмагамбетова и Канабек Жолдаспаев – тоже смогли попасть 24 апреля в другую колонию 155/14 и получили оттуда 14 заявлений пострадавших от действий внутренних войск и жаловавшихся на систематическое жестокое обращение режимных сотрудников.
«Меня и еще несколько осужденных после побоев, избиений и издевательств, скрутив руки и ведя лицом вниз по асфальту, загрузили в автозак для вывоза в другое учреждение…» – пишет один из них.
«Под видом обысковых мероприятий меня избили и пытали, травили собаку, чтоб быстрее бежал в барак после того как мы все осужденные просидели на корточках друг на друга залазя на 1-1,5 часов на плацу, где проводилась проверка (..) Нас торопили и били по почкам и пинали под зад» – это строки из жалобы другого заключенного.
Остальные пишут похожие вещи, разница только в деталях. Связывает рассказы то, что большинство, как на лицо, руководившее «мероприятием» и издевательствами, указывают на заместителя начальника ДУИС Алматинской области Абылгазы Идилова.
Впрочем, Коалиция против пыток еще до дня «Х» обращалась по поводу беззаконий, ставших нормой в колонии 155/14. После двух визитов – в январе и феврале 2018 года – правозащитники собрали не менее 40 жалоб на пытки, нечеловеческие условия содержания и участившуюся смерть заключенных в медсанчасти (как минимум пятеро). Все эти сведения легли на стол Уполномоченного по правам человека, и, кажется, не более того.
Елена Семенова отметила, что один из ее собеседников поделился, что сотрудники ДУИС угрожали ему, приводя в пример политзаключенного Владимира Козлова – руководителя незарегистрированной оппозиционной партии «Алга!», некогда отбывавшего наказание в колонии – 155/14 по соседству. Несмотря на статус и внимание международной общественности к политзеку, один из «хозяев зоны» смог поместить его на строгие условия содержания. И предлагал подумать, что будет с ним самим, если тот не прекратит жаловаться на издевательства.
Освободившийся в августе 2016 года Владимир Козлов вспоминает, как проходили «мероприятия» в бытность его «отсидки»:
– На 155/14 было так. Там осужденных во время этих мероприятий поднимают в 6 утра, и с вещами, включая матрасы, постельное, подушку, сумки ,гонят на стадион. Потом окружают стадион солдатами с собаками, по периметру. Через несколько часов, когда солдаты обыщут все бараки, каждый осужденный вместе с вещами проходит на плац, где также стоят столы, для обысков. Некоторых при этом выдергивают и отводят в дежурное помещение, рядом со стадионом, и там избивают. Это тоже по наводке оперов.
Владимир Козлов в период отбывания наказания
В целом, как рассказывает политик, обыскные мероприятия можно разделить на плановые, которые проводятся один раз в три месяца, и внеплановые.
– На 164/3, Петропавловск, осужденных выводят на плац, как для утренней проверки, и – оставляют там. Звучит команда «на корты! Руки на затылок! Мордами вниз! Смотреть только в пол!». Потому слышно, как заходят войска, с собаками, но смотреть нельзя – изобьют. Солдаты становятся позади сидящих на «кортах» осужденных, и высматривают. Кто пошевелился, кто приподнял голову, тут же ему прилетает либо дубинка, либо сапог, либо кулак. Учитывая, что человек в такой позе долго неподвижным быть не может, все затекает, то очень многие «получают». В это время опера молча показывают солдатам на того или иного осужденного, те выхватывают их из сидящего строя и быстро, с пинками, уводят. Это те, кого опера наметили к избиению, по разным поводам. Их приведут только через несколько часов, полуживых….
При этом, как говорилось, если заключенные знают о предстоящем обыске, то легко могут припрятать что-то незаконное. Тогда какой смысл во всей этой безудержной жестокости?
– Если обыск плановый, то об этом сообщает сама администрация. Нагоняют жути, мол – вот тогда-то зайдут войска, посмотрим, кто куда попадет. А если это внеплановый, то жути могут гнать месяцами, а потом внезапно завести войска. И у каждой администрации в этом свой резон. На «тройке» (колония в Петропавловске – А.Г.) у осужденных ничего нет запретного, почти. Могут найти либо лезвие, либо еще что-то мелкое, и все. И там никогда не предупреждают. А на «сто третьей», в Заречном, сама администрация и заносит телефоны, «дурь», технику, продукты, прочее, и ей нужно, чтобы осужденные сами все это либо «вытолкнули» из лагеря, на период проверки, либо закопали или еще как спрятали. Иначе придется много платить проверяющим комиссиям потом, – рассуждает Владимир Козлов.
Есть и бонус для администраций колоний, о котором не преминул вспомнить бывший руководитель незарегистрированной оппозиционной партии:
– Вскрывают стены, потолки, полы, ломают мебель, срывают шторы… Чтобы осужденные потом опять обращались к ним, платили за то, что им разрешат занести стройматериалы и прочее.
Страх и насилие «сумеречных зон»
Обысковые мероприятия на двух расположенных рядом «зонах» не являются чем-то из ряда вон выходящим. Просто массовый поток жалоб за несколько дней стал квинтэссенцией атмосферы насилия и произвола, отличающей казахстанскую пенитенциарную систему.
3 февраля 2018 г. в реанимации атбасарской больницы умер отбывавший наказание в колонии ЕЦ 166/4. Якобы он получил удар кувалдой от своего сокамерника. Но вместо срочной госпитализации, его направили в медсанчасть учреждения. И только когда стало понятно, что все очень плохо, переместили в «вольную больницу». При этом, как водится, на месте событий не оказалось ни свидетелей, ни видеокамер – рассказывает региональный интернет-портал Kokshetau Asia.
В начале апреля в редакцию ИА «NewTimes.kz» пришла аудиозапись, на которой заключенный назвавшийся Женисом рассказывает о том, как в колонии ОВ 156/18 (Жарминский район ВКО) пытаются довести пятерых «зеков» до суицида. «Новоприбывших в учреждении подвергают пыткам, издевательствам, избиениям, вплоть до насилия сексуального характера. Осужденные терпят дискриминацию, нарушаются права вплоть до религиозных интересов», – перечисляет очевидец. По его словам, членовредительство поможет администрации списать на него нанесенные побои, а заодно накинуть срок.
Примерно в те же числа Общественная наблюдательная комиссия по СКО обнаружила Евгения Сорокина, который, не зная как остановить пытки, проглотил ложку, иголки и металлические крючки, будучи в петропавловской колонии ЕС 164/3. Об этом сообщает региональный интернет-портал Kokshetau Asia. Как и в других аналогичных случаях, администрация колонии в течение трех дней отказывала в допуске общественников на территорию исправительного учреждения. Но, даже попав туда, пострадавшего обнаружили совершенно случайно, так как руководство колонии приняло меры по его временной изоляции.
4 апреля правозащитник Елена Семенова обратилась в Генеральную прокуратуру в связи с тем, что ей не дали возможность пройти на территорию колонии ОВ- 156/20 (Усть-Каменогорск), откуда она получила заявления о пытках и унижениях. Спустя два часа ожидания ей вынесли письменные отказы заявителей от встреч с мотивировкой: они ждут родственников. Понятно, что подобное основание придумывается буквально на коленке и под хорошим давлением, тем не менее администрация получила основание: отказать.
В мае в колонии УГ-157/9 (рядом с Атырау) найден мертвым отбывающий наказание гражданин Узбекистана Руслан Атажанов. Как передает радио «Азаттык», незадолго до смерти он предположительно отправил родственникам видеозапись, в которой обвинил администрацию тюрьмы в «оказываемом давлении» и сказал, что сотрудники тюрьмы могут стать виновниками его смерти.
То есть даже из этих сообщений из ряда аналогичных за последнее время видно: колонии, хоть и не все, превращаются из исправительных учреждений в карательные. И все это при попустительстве прокуратуры, которая зачастую выступает органом, оберегающим покой своих коллег по системе.
* * *
После ввода войск в два учреждения Алматинской области (или «обысковых мероприятий», кому как нравится) 23 апреля родственники осужденных встретились у забора колонии ЛА-155/12 с областным руководством КУИС и специальным прокурором. Последний пообещал в тот же день собрать всех пострадавших и под своим контролем дать людям возможность написать жалобы. Начиная с 2 мая, те же родственники стали обзванивать различные органы, так как, по их информации, никаких действий по жалобам не велось. Как в воду глядели. Только на следующий день у «сидящих» отобрали заявления в Национальное бюро по противодействию коррупции. 6 мая некоторые из близких пострадавших вновь поставили вопросы о заявлениях: им с «зоны» передают, что жалобы ушли, однако те потерялись в недрах антикоррупционного ведомства.
Очевидно, что полномочные органы тянут время, чтобы в рамках солидарности помочь своим коллегам из ДУИС – а за этот срок либо травмы пройдут, либо обиды затянутся, либо пострадавших успеют перевести на строгие условия содержания или в другое учреждение (если, конечно, те не представятся раньше).
«Считаю, что “ввод войск” это месть сотрудников КУИС за то, что осужденные стали говорить и раскрывать происходящие массовые пытки в учреждениях Казахстана, а в данном случае учреждениях Алматинской области», – высказывается Елена Семенова.
Бывший политзаключенный Владимир Козлов делится своими наблюдениями:
– Избивают всегда и везде. Вопрос только в том – сколько человек. Иногда под молотки попадают целыми бараками, иногда выборочно.
Для экономически развитых, свободных и демократических государств, пытки давно стали прошлым. Да – встречаются Гуантанамо и им подобное, но это больше исключение из правил и есть хоть какая-то логика: война. Но даже в этом случае подобное становится на долгие годы позором для государственных администраций, а кому-то стоит карьеры или свободы.
Но для стран, где нет ни свобод, ни гуманистических ценностей, ни экономического роста, но вместо всего этого коррупция и беззаконие – отсутствие пыток выглядело бы чем-то неестественным.
Разве что само общество сможет заставить власть отказаться от привычных и близких ей методов управления. Так что нет ничего удивительного, что граждане 10 мая на самом деле могли предпринять попытку потребовать от государства прекращения издевательств. А не потому, что так захотел Мухтар Аблязов.
