Минимальные стандартные правила ООН в отношении обращения с заключенными («Правила Нельсона Манделы») уделяют исключительно важное внимание обеспечению правосубъектности лиц, находящихся в условиях изоляции от общества. Среди фундаментальных положений данного авторитетного международно-правового акта, созданного под эгидой ООН и признаваемого Республикой Казахстан, как и другими государствами современного мира, следует отметить право на обращение в судебные и иные государственные органы защиты прав и свобод человека. Конституция Республики Казахстан, воплощая в своих нормах высокие гуманистические принципы и социальные ценности, приоритетной считает задачу признания, соблюдения, защиты и охраны конституционных прав и свобод человека и гражданина. Несомненно, то обстоятельство, что «буква и дух» Конституции Республики Казахстан в сферах, связанных с правовым статусом личности, распространяется в полной мере и на граждан государства, лишенных свободы и помещенных в пенитенциарные учреждения. Они ограничены в определенном объеме прав и свобод, но эти ограничения не должны противоречить Конституции Республики Казахстан.
В вопросах охраны права на неприкосновенность человеческого достоинства и доступа к правосудию никаких ограничений, обусловленных отбыванием уголовного наказания, не существует. К сожалению, однако, правоприменительная практика Казахстана не всегда имплементирует конституционные принципы и положения международно-правовых актов, относящиеся к охране и защите человеческого достоинства осужденных и обеспечения их права на доступ к справедливому правосудию. Так, в частности, 25 января 2016 г. судом № 2 г. Семей Восточно-Казахстанской области был постановлен обвинительный приговор в отношении подсудимых Арахамия Р.Р., Иконникова А.И., Юрьевича А.М., Нурахметова А.К[1]. Данные лица признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного ч.3 ст.428 УК РК. В соответствии с данной статьей установлена уголовная ответственность осужденных за «…неповиновение законным требованиям администрации уголовно-исполнительного учреждения…». Особо квалифицированный состав данного преступления образует названное деяние, которое законодателем обозначено как «Организация группового неповиновения законным требованиям администрации учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества, а равно участие в групповом неповиновении, сопряженное с применением насилия или умышленным причинением себе какого-либо повреждения либо повлекшее иные тяжкие последствия» (ч.3 ст. 428 УК РК). По смыслу данной статьи Уголовного кодекса Республики Казахстан членовредительство, т.е. причинение осужденным вреда собственному здоровью признается как одна из форм дезорганизации нормальной деятельности исправительного учреждения по исполнению наказаний, связанных с изоляцией от общества.
Вышеназванные лица (Арахамия Р.Р., Иконников А.И., Юрьевич А.М., Нурахметов А.К.) были осуждены за то, что при помощи подручных средств и найденных колюще-режущих предметов нанесли себе увечья в виде проникающих ранений брюшной полости. По результатам заключения судебно-медицинской экспертизы было установлено, что последствием этих ранений для Арахамия Р.Р. стал тяжкий вред здоровью, опасный для жизни. Остальные подсудимые причинили себе легкий вред здоровью, повлекший кратковременную утрату трудоспособности. Так как данные лица на момент причинения вреда своему здоровью находились в местах лишения свободы (ОВ 156/14 ДУИС ВКО), суд посчитал, что они совершили преступление, предусмотренное ч.3 ст. 428 УК РК, и по правилам совокупности приговоров назначил им новое наказание в виде лишения свободы, присоединив его к ранее отбываемому сроку. При этом суд фактически не дал правовой оценки заявлениям подсудимых о том, что на момент причинения себе вреда они находились в тяжелой ситуации подавленности и психологического дискомфорта. У одного из подсудимых распалась семья (его оставила супруга), у другого скончался отец. Все эти трагические ситуации в их жизни произошли, по словам подсудимых, буквально накануне событий, ставших предметом судебного разбирательства. Однако из приговора суда не следует, была ли проведена какая либо проверка этих заявлений подсудимых, были ли приняты во внимание данные обстоятельства, которые, по утверждению одного из подсудимых, спровоцировали его на суицидальное поведение. Не уделив этим аспектам дела никого внимания, суд без достаточной аргументации в своем приговоре посчитал доказанными вину подсудимых и наличие у них умысла на уклонение от отбывания наказания. В соответствии со ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.), каждый имеет право на доступ справедливому, объективному судебному разбирательству в разумный срок. Доказательства, предоставляемые обвинением, сами по себе не имеют никакого приоритета перед доказательствами защиты. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод не является частью действующего права Республики Казахстан, однако положения ст. 6 Конвенции, выступающей авторитетным источником правового регулирования прав и свобод личности на Евразийском пространстве, созвучны основополагающим идеям и принципам законодательства Республики Казахстан. Так, например, уголовно-процессуальное законодательство Республики Казахстан предусматривает презумпцию невиновности, состязательность сторон в процессе, необходимость строгого соблюдения требований постановления судебного приговора. В деле Арахамия Р.Р., Иконникова А.И., Юрьевича А.М., Нурахметова А.К. эти требования оказались нарушены, так как из содержания приговора и, особенно его мотивировочной части, невозможно сделать вывод о том, на основе каких доказательств суд посчитал данных лиц виновными в том, что они совершили членовредительство с целью уклониться от отбывания наказания и дезорганизовать деятельность исправительного учреждения, а не потому, что это был акт отчаяния и безысходности людей, потерявших способность адаптироваться к изменившейся жизненной ситуации. Представляется, что суд не дал глубокой и всесторонней оценки причин подобного поведения подсудимых, не исследовал, например, связи членовредительства с действиями администрации исправительного учреждения по производству обыска в помещениях осужденных, проверке их вещей и иного имущества. Вместо этого суд ограничился выводом о принадлежности осужденных к лицам «отрицательной направленности», не приведя необходимых доказательств, в чем эта направленность состояла.
В ранее действующем уголовном законодательстве Республики Казахстан также имелась статья 361 УК РК, в соответствии с которой устанавливалась уголовная ответственность за совершение акта членовредительства группой лиц в учреждениях, обеспечивающих изоляцию лиц от общества, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья. 27 февраля 2008 г. высший орган конституционного контроля – Конституционный совет Республики Казахстан издал нормативное Постановление «О проверке конституционности частей первой и четвертой статьи 361 Уголовного кодекса Республики Казахстан по обращению Капшагайского городского суда Алматинской области».[2] Данное Постановление внесло существенный вклад в совершенствование механизмов конституционной защиты прав и свобод человека в Казахстане. Оно было подготовлено с учетом мнения выдающихся представителей казахстанской правовой доктрины, приглашенных Конституционным советом в качестве экспертов и специалиста (академиков НАН РК Зиманова С.З., Сапаргалиева Г.С., профессора Каиржанова Е.И.). Конституционный совет, изучив представление Капшагайского городского суда Алматинской области, исследовав доказательства по данному делу, включая заключения экспертов и специалиста, обратил внимание на то, что норма ст. 361 УК РК не отвечала требованиям Конституции относительно юридической техники и содержания законодательного акта, ограничивающего конституционные права и свободы личности. Как указал Конституционный совет, «логико-содержательный анализ части первой статьи 361 Уголовного кодекса Республики Казахстан показывает, что законодатель, используя такие понятия, как “акт членовредительства группой лиц”, “учреждение, обеспечивающее изоляцию от общества”, “дестабилизация нормальной деятельности учреждений”, “воспрепятствование законной деятельности сотрудников учреждений”, не дал их четкого юридического определения (не раскрыл содержания этих терминов), что не позволяет полно и однозначно выделить признаки состава преступления. Из диспозиции данной правовой нормы не усматривается, каким образом субъекты преступления объективно могут путем совершения акта членовредительства, то есть, причиняя вред исключительно самим себе, не применяя насилия или угрозы насилия в отношении других лиц, дестабилизировать нормальную деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, либо воспрепятствовать законной деятельности сотрудников учреждений. Кроме того, из содержания данной нормы не вытекает, что причинение вреда самому себе преследует цель уклониться от исполнения лицом, изолированным от общества, каких-либо возложенных на него Конституцией или законом обязанностей (как в случае уклонения от военной службы путем членовредительства – статья 374 Уголовного кодекса). Поддержание же стабильности “нормальной деятельности учреждения” является задачей его администрации». Таким образом, высший орган конституционного контроля страны обратил внимание на нечеткость, «размытость» и юридическую неопределенность таких терминов, как «дестабилизация нормальной деятельности учреждения», «акт членовредительства». Кроме того, он признал оценочной конструкцию «воспрепятствования законной деятельности сотрудников учреждения». Позиция Конституционного совета обозначена достаточно четко: избыточность оценочных терминов и отсутствие их надлежащего толкования создает угрозу расширительного толкования этих терминов в вопросах, касающихся государственной защиты прав и свобод человека и гражданина. Очевидно, что там, где есть возможность чрезмерно расширительного толкования, есть риск произвольного толкования, а значит риск произвола. Увидел Конституционный совет и еще одну опасность, связанную со ст. 361 Уголовного кодекса Республики Казахстан. Он отметил, что «отсутствие же в правовой норме объективных критериев, позволяющих правоприменителю однозначно определить направленность умысла виновного, может, как установлено в конституционном производстве, повлечь объективное вменение обвинения (осуждение при отсутствии доказанной вины), что является недопустимым и противоречит подпункту 1) пункта 3 статьи 77 Основного Закона». Таким образом, Конституционный совет выразил обеспокоенность возможностью грубого нарушения основополагающих принципов Конституции и уголовного законодательства Республики Казахстан, запрещающего объективное вменение как противоречащее справедливости и законности уголовной ответственности и наказания. Наряду с этим, Конституционный совет уделил внимание практическому отсутствию социально-криминологической обоснованности нормы ст. 361 УК РК, поскольку в законопроекте о ее предложении отсутствовали сведения о проведении финансово-экономических расчетов и научной экспертизы, а также прогноз юридических, социальных и иных последствий данной нормы.
Рассматриваемое нормативное постановление Конституционного совета вписало яркую страницу в историю развития конституционного контроля Республики Казахстан. Конституционный совет сделал исключительно важный вывод о том, «что законодатель при установлении уголовной ответственности обязан исходить из конституционных пределов допустимого ограничения прав и свобод человека и гражданина, не искажая существа конституционных прав и свобод и не вводя таких ограничений, которые не согласуются с конституционно определенными целями». Как указал данный авторитетный государственный орган страны, «основой взаимоотношений государства и личности в сфере установления и реализации уголовной ответственности является безусловное соблюдение, как законодателем, так и правоприменителем конституционно-правового статуса человека и гражданина, привлеченного к уголовной ответственности и подвергнутого наказанию. Использование в пункте 1 статьи 39 Конституции слов “… лишь в той мере …”, предполагает, что меры уголовно-правового принуждения, а также предупреждения преступлений, должны отвечать принципам справедливости и соразмерности уголовной ответственности, а также защищаемым Основным Законом ценностям, высшими из которых являются человек, его жизнь, права и свободы». Таким образом, Конституционный совет недвусмысленно отметил, что должен соблюдаться баланс между конституционно-определенными целями, связанными с обеспечением прав и свобод человека и гражданина и возможностью ограничения этих прав и свобод при конструировании и применении уголовно-правовых норм. Это ограничение никогда не должно быть избыточным и чрезмерным. Несоблюдение подобного баланса противоречит задачам защиты конституционно значимых ценностей. Помимо этого, Конституционный совет выразил свою позицию и по поводу сущности так называемого членовредительства осужденных. Он полагает, ссылаясь на практику Комитета по правам человека ООН и рекомендаций международно-правовых актов, что «совершение актов членовредительства «может являться формой выражения мнений, протеста и рассматриваться как способ защиты своих прав лицами, лишенными свободы. В таких случаях привлечение к ответственности за членовредительство следует рассматривать как ограничение права на свободу мнения, которая является составляющей свободы слова, гарантированной ст. 20 Основного закона». Следовательно, установление уголовной ответственности за членовредительство осужденных противоречит Конституции Республики Казахстан, международно-правовым актам в области прав и свобод человека, признаваемых Республикой Казахстан, принципам криминализации общественно опасных деяний (нельзя наказывать за выражение мнений и считать это выражение преступлением). Следует отметить, что Конституционный совет также признал, что условия содержания осужденных к лишению свободы не всегда соответствует требованиям конституционных гарантий, исключающих унижение человеческого достоинства. В таких условиях членовредительство выступает вынужденным актом, «крайней формой протеста» осужденного, находящегося в ситуации высокого риска пыток и жестокого обращения.
На осужденном нет юридической обязанности обеспечивать «законность деятельности исправительных учреждений». Эта обязанность, как подчеркнул Конституционный совет, возлагается на администрацию данных учреждений, которой, по-видимому, и следует задавать вопросы о том, почему в исправительных учреждениях осужденные наносят себе увечья.
Конституционный совет постановил признать норму ст. 361 УК РК не соответствующей Конституции и не подлежащей применению. Таким образом, к чести высшего органа конституционного контроля Казахстана, эта абсурдная уголовно-правовая норма утратила правовые основы своего существования. Однако в УК РК, вступившем в силу 1 января 2015 г., эта норма «реинкарнировалась» в ч. 3 ст. 428 нового Уголовного кодекса Республики Казахстан. Адвокаты подсудимых Арахамия Р.Р., Иконникова А.И., Юрьевича А.М., Нурахметова А.К. по этому поводу заявили ходатайство в суд № 2 г. Семей Восточно-Казахстанской области об обращении в Конституционный совет с целью признания неконституционной нормы ч.3 ст. 428 УК РК. Вызывает немалое удивление постановление суда №2 г. Семея №1-781-15 от 25 января 2016 г., принятое по данному ходатайству адвокатов подсудимых. В постановлении, отказывающем в удовлетворении ходатайства говорится, что «подсудимыми Арахамия Р.Р., Иконниковым Н.И., Нурахметовым А.К. и Юрьевич А.М. уголовное правонарушение совершено в 2015 г., на момент совершения данного уголовного правонарушения действовал Уголовный кодекс Республики Казахстан в редакции от 03 июля 2014 г., в который внесены изменения согласно решениям Конституционного Совета Республики Казахстан». По логике этого постановления суда № 2 города Семея получается, что постановление Конституционного совета Республики Казахстан от 28 февраля 2008 г. следует списать в исторический архив. Суд словно забыл, что оно является нормативным и закрепляет общие принципы соответствия Конституции уголовного законодательства, как в целом, так и его отдельных положений. Неужели кто-то отменил это нормативное постановление, и оно утратило юридическую силу вместе со «старым» Уголовным кодексом?! Оно не является частью уголовного закона. Это акт конституционного контроля. Совершенно не понятна позиция суда г. Семей (судьи Искакбаевой Ж.К.), отказывающего в удовлетворении ходатайства. Если, по мнению судьи Искакбаевой Ж.К., постановление Конституционного совета «привязано» к ст. 361 УК РК, действовавшего до 1 января 2015 г., то почему бы не поддержать ходатайство адвокатов и не обратиться с новым запросом в Конституционный совет. Логическим основанием для отказа в удовлетворении ходатайства может быть только одно: нормативное постановление Конституционного совета № 2 от 27 февраля 2008 г. в полной мере сохранило свое юридическое значение и социальный смысл, и поэтому нет необходимости нового обращения в Конституционный совет. Полагаем, что немотивированный отказ в удовлетворении ходатайства адвокатов подсудимых противоречит конституционным принципам и праву граждан на доступ к правосудию, лишает осужденных права на использование механизмов подачи обращений и жалоб, которым важное внимание уделяют международно-правовые акты, созданные под эгидой ООН, включая новые Минимальные Стандартные правила ООН в отношении обращения с заключенными («Правила Нельсона Манделы»), принятые 21.05.2015 г. Так, согласно ч.3 Правила 56, «Каждый заключенный должен иметь возможность обращаться к центральным органам тюремного управления и судебным или иным компетентным органам, включая те, что уполномочены пересматривать дело или принимать меры по исправлению положения, с заявлениями или жалобами по поводу обращения с ним, которые не должны подвергаться цензуре с точки зрения содержания».
Таким образом, исходя из правовой оценки данной ситуации, можно констатировать следующее:
1) Законодатель по каким-то непонятным причинам проигнорировал позицию Конституционного совета Республики Казахстан, выраженную им в нормативном Постановлении от 27 февраля 2008 г. Фактически он допустил возрождение неконституционной уголовно-правовой нормы о членовредительстве в новом, действующем Уголовном кодексе Республики Казахстан. Следует отметить, что в средневековой Англии существовала ответственность за покушение на самоубийство, которое каралась смертной казнью. Членовредительство – это те же действия против самого себя и хотя до самоубийства «не дотягивающее», но довольно близко к нему стоящее. Полагаем, что не следует создавать уголовно-правовые нормы, чем-то похожие на нормы уголовного права средних веков.
2) Конституционный совет справедливо посчитал, что оснований для криминализации членовредительства в прежнем УК РК 1997 г. не имелось. Неужели они появились за несколько лет в новом Уголовном кодексе РК? Если появились, то в чем конкретно они заключаются? В чем общественная опасность членовредительства состоит, учитывая фундаментальные принципы уголовного права?
3) Норма ч.3 ст. 428 УК РК является фактическим двойником старой нормы ст. 361 ранее действовавшего УК РК. Значит, она в полной мере воспроизводит все проблемы своего старого, «зеркального отражения», выявленные и скрупулёзно проанализированные Конституционным советом. Следовательно, в действующем УК РК сохраняется норма, устанавливающая уголовную ответственность за протестные способы выражения осужденными мнения, а не за их реальные общественно опасные действия. Сохраняется норма, в которой содержатся избыточные оценочные понятия, создающие возможность для произвольного расширительного толкования. В этой норме так же, как в ранее действовавшей ст. 361 УК РК, нарушен баланс между приоритетом охраны конституционных ценностей и необходимостью ограничения прав и свобод осужденных. Неужели норма ч.3 ст. 428 УК РК имеет больше права на существование, чем норма ст. 361 в прежнем Уголовном кодексе?
4) Вызывает удивление то обстоятельство, что городской суд №2 Семея не стал обращаться с запросом в Конституционный совет относительно конституционности ч. 3. ст. 428 УК РК. Значит, суд согласился с тем, что несоответствующая конституционным принципам демократического, правового государства, ч. 3 ст. 428 УК РК продолжает «украшать» уголовное законодательство Казахстана, ухудшая имидж страны в мировом сообществе. Кроме того, не обеспечил право подсудимых на доступ к справедливому, беспристрастному правосудию и постановил приговор, основываясь на недостаточных доказательствах обвинения и сомнительной с точки зрения содержания уголовно-правовой нормы.
5) Возникает вопрос и к институтам гражданского общества Казахстана, а также к представителям его юридической доктрины. С 1 января 2015 г. средневековая по сути уголовно-правовая норма присутствует в важнейшем законе государства – Уголовном кодексе. Однако никаких протестов и критики со стороны элиты нашего гражданского общества по этому поводу не слышно. Словно забыты четкие правовые оценки, данные составу членовредительства в прежнем УК РК, виднейшими отечественными учеными в области права (Зимановым С.З., Сапаргалиевым Г.С., Каиржановым Е.И.).
Завершая изложенное, необходимо сделать однозначный вывод о том, что норма ч. 3 ст. 428 УК РК противоречит Конституции Республики Казахстана и необходимо обеспечить механизм неприменения этой нормы судами Республики Казахстан в соответствии с действующим законодательством.
[1] Приговор от 25 января 2016 г. в отношении подсудимых Арахамия Р.Р., Иконникова А.И., Юрьевича А.М., Нурахметова А.К. // Архив суда № 2 г. Семей Восточно-Казахстанской области.
[2] Нормативное постановление Конституционного Совета Республики Казахстан от 27 февраля 2008 года № 2 «О проверке конституционности частей первой и четвертой статьи 361 Уголовного кодекса Республики Казахстан по обращению Капшагайского городского суда Алматинской области» // http://adilet.zan.kz/rus/docs/S080000002_
