Замечаю в последнее время, что в Астане стало много молодых девушек в платках. И это не просто платок, а хиджаб, как они сами говорят. Я не знаю доподлинно, каким должен быть хиджаб. Но я вижу девушек в черных и цветных платках, в джинсах на босу ногу, полностью в черных одеяниях и при сильном макияже а-ля «звезда ночного клуба».
БЕЗ ПЕРЕСАДОК – В АД
Издревле считалось, что платок на голове украшает женщин. Красиво, мне нравится. Но манера этих молодых женщин завязывать платок очень сильно отличается от привычного ношения платков нашими мамами и бабушками. Я не вижу национальной преемственности и традиционности.
Однажды я увидела девушку в парандже. Несмотря на закрытое черным лицо, через разрезы для глаз и свободный балахон все равно можно было заметить, что девушка очень юна и имеет худую фигуру подростка. Ее сопровождал молодой человек лет двадцати пяти с реденькой бородкой.
На девушку в черной парандже оглядывались буквально все: и стар и млад, как говорится. Некоторые даже останавливались и долго смотрели, другие откровенно показывали на нее пальцем. Все-таки паранджа – редкое одеяние у нас, да еще это все-таки была казашка. Девушка все равно шла с гордо поднятой головой, не опуская смущенно глаз.
Из своих наблюдений я сделала вывод, что ношение хиджаба – это не просто манера так одеваться, а образ жизни. Причем образ мысли у них совершенно иной, как будто они живут в другом мире и пространстве. Мне удалось узнать, что у них свое закрытое сообщество, свой имам и только в этом сообществе они откровенны и общительны.
С ними лично мне удавалось пообщаться лишь немного: они плохо идут на контакт. Одна из причин их необщительности с посторонними женщинами, как я потом узнала, в том, что они считают тех, кто не носит хиджаб, неверными, или грязными… Следовательно, не пристало им общаться с посторонними женщинами, не носящими хиджаб.
Я еще понимаю, когда молодые замужние женщины так одеваются и живут. Но мне непонятно, когда пятнадцати-шестнадцатилетние девушки надевают хиджаб. Мне иногда кажется, что кто-то целенаправленно их обращает в свою веру, затягивает в свою закрытую общину. Кто – не знаю, кому это надо – тоже. У них как сетевой маркетинг: если кого-то еще приведешь в сообщество, в эту общину, и она будет также носить хиджаб, то тебе зачитывается…
В торговом доме, что находится в моем районе, продавщицы чуть ли не через одну сидят в хиджабах. В основном очень молодые девушки, большинство незамужние. Продают дешевую парфюмерию, косметику, украшения. Пришлось мне купить у них какие-то безделушки, чтобы, выбирая, задать, как бы между прочим, свои вопросы.
Я им посочувствовала немного, что сидят целый день в духоте, жара на улице, а они еще держат пост. Спрашиваю, как вы терпите целый день без воды при такой духоте и жаре. Они мне отвечают, что в арабских странах еще жарче. И удивились, когда я сообщила, что в жару у них в месяц Рамазан никто не работает, отсыпаются днем. Потом девушки мне начали рассказывать про ад и рай: если не будешь держать оразу, то сразу без остановок и пересадок направят тебя в ад.
ПРЕВРАЩЕНИЕ ПАЦАНКИ В ДЕВУШКУ В ХИДЖАБЕ
Одна моя знакомая опекает шестнадцатилетнюю девушку. Это девочка столько проблем создавала с подросткового возраста, была очень агрессивной, не подавалась воспитанию, не соблюдала правила приличия, ей присуща была грубость, граничащая с откровенным хамством.
Одевалась она как мальчик: все время в джинсах, рубашках, футболках, бейсболках. К тому же непредсказуема, не знаешь, что ожидать от нее в любой момент, какой может выкинуть номер. В школе постоянные проблемы, даже, кажется, на второй год оставляли… Я эту девочку не видела. Все характеристики – со слов ее тети.
Поведение девочки, в принципе, можно понять: она в десятилетнем возрасте потеряла родителей, потом жила у бабушки. Через пару лет и старушка ушла в мир иной. Потом девочка жила у дяди. Родственники передавали ее по кругу, то есть по очереди ее опекали. Моя знакомая ей тетей приходится. Она жалела сироту и заботилась о ней по-матерински, но никак не могла найти с ней общий язык. Девочка никого не слушала, все делала по-своему, иногда казалось: всё делала назло им.
И вот однажды девочка заявилась домой в хиджабе. Через какие-то полгода ее было не узнать. Она, конечно, очень вежливой и послушной не стала. Но, по крайней мере, не исчезала на три дня и ночи в неизвестном направлении. Стала замкнутой, с прежними подругами перестала общаться. Пять раз молится. Ходит часто в мечеть.
– Где была?
– В мечети.
– В какой именно, возле базара или на левом?
– У нас своя мечеть.
Всё – разговор окончен. Дальше она на расспросы не отвечает. Иногда ее просят о чем-то по домашним делам: к примеру, сходить за продуктами на рынок или кому-то что-то отнести. Но она отвечает: «Нет, не могу. Мне в мечеть сегодня надо обязательно, и я не могу пропустить, нельзя. Меня ругать будут».
И это говорит девочка, обязательностью и ответственностью не отличавшаяся ранее. Ее не волновало, будет ли директор школы или дядя с тетей ругать за прогулы уроков. Теперь ее тетя беспокоится уже по поводу такого образа ее жизни. И опять не может найти с ней общий язык.
СОЗНАТЕЛЬНЫЙ ВЫБОР ИЛИ ДАНЬ МОДЕ?
Позвонили из агентства, где я оставляла заявку на няню. Директор агентства начала описывать кандидатуру: женщина тридцати пяти лет, с опытом работы, с высшим педагогическим образованием, без детей, аккуратная, молчаливая. И так далее полчаса расписывала ее достоинства, хотя я уже на пятой минуте была согласна с ней встретиться, пригласить на собеседование.
В конце своей рекламной речи агент говорит: «Ну, она верующая, то есть будет пять раз намаз читать». Вот тут я задумалась. Пока она будет читать намаз, вдруг мой малыш куда-то заползет, уронит на себя что-то и так далее. У него сейчас ведь активный период, глаз да глаз нужен. В общем, я сказала агенту сорри.
Через пару дней другое агентство присылает мне девятнадцатилетнюю девушку. Открываю дверь – девушка в хиджабе. Сюрприз. Агент ничего об этом не упоминал. Поговорили. Она приехала неделю назад из Шымкента. Платок надела полгода назад. Намаз при этом пять раз в день не читает. Я не почувствовала в ней покорную и глубоко верующую. Скорей это была дань моде какой-то: подружки надели – и она вслед за ними… Какого-то осознанного выбора и позиции я не увидела. И адом меня она не пугала.
Обговорили график работы. Потом она вдруг заявляет: «С девяти до восемнадцати я работаю у вас, потом с девятнадцати до двух часов – в кафе, официантом». Представляете? До двух часов ночи моет посуду, потом добирается до дома в районе вокзала, будет спать три-четыре часа. Чтобы оттуда утром добраться ко мне, нужен как минимум час. Да и кафе, какие-то посетители – а утром с моим ребенком.
Естественно, меня этот вариант не устроил. Такое рвение работать и спать по три-четыре часа эта девятнадцатилетняя девушка объяснила тем, что хочет внести «первоначальный взнос» в местную религиозную общину, которая обещала ей помочь с покупкой квартиры в Астане. Значит, если верить этой наивной девушке, местные общины решают квартирные вопросы своих подопечных прихожан.
Честно говоря, вначале, когда таких девушек в хиджабе было немного в городе, они мне сразу как-то автоматически внушали доверие. Мне казалось, что они целомудренные, богобоязненные, духовные, соответственно, порядочные и аккуратные. Мое отношение к ним было как к монашкам. С каким-то подсознательным уважением.
Но чем больше я с ними сталкивалась, тем больше я понимала, что они далеко не такие, как я представляла их в своем воображении.
ЗЛЫХ ДУХОВ ИЗГОНЯЮТ ПЫЛЕСОСОМ ИЛИ НОЧНАЯ УБОРКА?
Соседка моя во время прогулок с малышами все время мне жалуется на новых своих соседей-квартирантов сверху. Я не буду вслед за ней заявлять – как говорится, непроверенная информация, – но она утверждает, что к ним поселился имам центральной мечети Астаны.
«Бесконечные люди идут и идут к ним, – рассказывает соседка. – И куда все вмещаются в однокомнатную квартиру? Мужчины – бородатые все, женщины – в хиджабах. Среди ночи мой потолок трещит по швам. Уж не знаю, чего они там прыгают? Говорят, изгоняют злых духов.
Однажды в три часа ночи включили пылесос. Вы же знаете, какая у нас слышимость в доме. Мой малыш пугается, плачет. Я еле его успокаиваю. Прошу мужа сходить наверх и попросить выключить пылесос. Но вы же знаете моего мужа. Да пусть экскаватор среди ночи проедет сверху, ни за что не пойдет к соседям разбираться.
Пришлось оставить плачущего ребенка и подниматься самой. Дверь мне не открыли. Я через дверь кричу им, что нельзя среди ночи включать пылесос. А там женский голос мне отвечает: «Ну и что?» – и дальше пылесосить. Пришлось со злости долбить их дверь. Естественно, разбудила других соседей на этом этаже. Но и они, похоже, не спали. Как уснешь при таком работающем агрегате?..»
Как-то эта женщина показала мне эту свою соседку, якобы жену имама мечети «Нур-Астана». Молодая девушка, вся в черном от макушки до пят. Бросился в глаза сильный, я бы даже сказала, вульгарный макияж и фиолетовые, какие-то неприличные ногти.
Пошла она качаться на детских качелях. Ее черная накидка при этом развивается на ветру. Уже темнело, и, как черная карга из сказки, распугала она всех детей вокруг. Детская площадка опустела. Моя соседка и тут начала ей выговаривать, что-то типа: это качели для детей. Та свое: «Ну и что?» В ответ: «А то, что вы сломаете, во-первых. Во-вторых, дети хотят качаться, а вы своим прикидом их напугали». Та опять: «Ну и что?»
Тут моя соседка – не зря она жена сантехника – так припечатала ее непечатными словами, упомянув при этом ее некоторые части тела и черное одеяло на ней, что та молча резко встала и ушла с детской площадки. Я еще раз убедилась в чудодейственной силе русского мата.
В ПЛАТКЕ И БЕЗ НОСКОВ? ВИДАТЬ, ЖАРКО…
Своим наблюдением о многочисленных девушках в хиджабах я поделилась с мамашами, с которыми общаюсь на детском форуме. Не буду тут упоминать их ники, так как разрешение на цитирование их мнений я не брала у них.
«Ага, видела я тут во дворе такую мамашу в хиджабе, орущую матом на своего ребенка», – пишет Олеся.
«Наблюдала такую картину, до сих пор в шоке! Вышла на балкон, выходит одна девушка или женщина в хиджабе на балкон дома напротив и закуривает», – делится своим наблюдением Юля.
«Я много таких девушек встречала… И тоже, если честно, не понимаю таких… Причем в основном именно девушки, именно завербованы какой-то общиной… На моей родине, в паре совхозах городского типа, почти все население такое. И малая доля нормальных людей боится иной раз выйти на улицу. Хоронят своих они не как мусульмане: стоя, не заворачивая в ковер. В общие мечети они не ходят, собираются где-то в подвалах. Жутко.
Я часто в городе видела очень молодых красавиц вот в таком одеянии, и даже маленьких девочек, лет пяти, шести, семи. Ну что они понимают? Разве они могли сами выбрать себе такую судьбу? Веру же человек должен себе выбрать сам. Что интересно, вроде по мусульманским понятиям женщина должна закрывать руки до запястий, длинный подол платья и ступни?! А тут: идет девушка в платке, в лосинах и короткой юбке и без носков… И как это понимать?» – пишет Луиза.
«Девушек в хиджабах с каждым днем всё больше и больше. В брак вступают с таким же верующим, и помощь им оказывают какие-то фонды или тому подобное. Кстати, у нас уже появились, которые и лицо паранджой закрывают, уже не только платок. Я опять о «своих наркоманах» с нашего подъезда, их жены, кстати, в хиджабах, а мужья – героин в вену. Так что мало доверяю в эти «веры», – делится Асель.
«Они думают, что истинно верят в Бога, даже не зная элементарных божьих заповедей. Мучает один только вопрос – чем они там занимаются на своих сборах? Видимо, понимают, как хотят понимать, а не как есть на самом деле. О какой вере может быть речь, если их зомбируют на теракты и конец света? Очень страшно иметь дело с такими людьми только потому, что у них нет лояльности к окружающим, инакомыслящим, другим религиям.
Я как-то говорила с мусульманином. Очень приличный, богатый человек. Не зомби. Ходит в мечеть, читает намаз. Но живет обычной мирской жизнью – бизнесмен, не курит, не пьет, в годах. Но вот все равно так помешан на вере. Всем своим подчиненным навязывал всякие книжки читать, в мечеть ездить, намаз читать – всех – и казахов, и корейцев, и русских, объясняя, что мусульманство – истинная вера в Бога», – рассказывает Олеся.
«Мужа братишка (двадцать четыре года) тоже, когда начал читать пять раз в день, мы забеспокоились. Уже даже не знаешь, что и думать, когда видишь вокруг «этих». Стали приглядываться к нему. Оказалось, он просто для себя, никуда не ходит, а сам. Посещает обычные мечети, подает милостыню. Сейчас считаем, что он молодец», – пишет Жанна.
«Одно знаю, уж сколько читала по истории нашей страны, никогда наши девушки не носили платки и вообще такую одежду. Казахи всегда придерживались умеренного мусульманства, и так лучше. Перегиб во всем плохо. Мой брат сейчас тоже в какой-то то ли секте, то ли общине. Бросил работу (в хорошем банке), женился на такой же. И теперь я его не вижу и не слышу. Для него общение со мной – это плохо. Я тоже видела таких девушек в платках, но при этом без носков, видать жарко», – считает Сауле.
НАУЧНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПО ХИДЖАБУ В КАЗАХСТАНЕ
В этом году на кафедре социологии Евразийского университета докторант Гулим Досанова защитила диссертацию, посвященную изучению женщин Астаны, носящих хиджаб.
В своем научном труде «Женская религиозность и новые мусульманские практики в Казахстане» Гулим Досанова попыталась ответить на вопросы, почему молодые женщины совершают акт принятия хиджаба, является ли это явление в нашей стране импортом религиозных институтов или причиной стали такие внешние факторы, как влияние глобальных религиозных СМИ, глобализация казахстанского общества.
Гулим Досанова раскрывает внутренние мотивы таких женщин. Она изучила, как выбор хиджаба повлиял на социальную роль и почему женщина в хиджабе дистанцируется от прежних отношений. И какую роль занимает религиозная община (жамагат) в повседневной жизни новоиспеченных мусульманок. Ответы на все эти и другие вопросы на основе данной научной работы читайте в следующей статье.
ИСТОЧНИК:
Радио «Азаттык»
http://rus.azattyq.org/content/kazakh_girls_hijab/2154504.html
Опубликовано 13 сентября
