Ад в «18-ой» колонии Павлодара
17 июня члены Общественной наблюдательной комиссии нанесли визит в павлодарское закрытое учреждение АП -162/3 (в народе «18-ая»), куда до этого вводились войска. По словам одного из участников группы – Ларисы Вересовой (имя-фамилия изменены, поскольку женщина опасается за дальнейшую судьбу заключенных, с кем она успела пообщаться – А.Г.), увиденное и услышанное ввергло ее в шок.
«Я сделала практически все на данный момент, что можно было сделать, но все равно я понимаю – это ничего не меняет. Когда здоровые мужчины плачут у тебя на глазах, рассказывая о том, что происходит, как над ними издеваются, пытают, унижают, и что сил нет терпеть и жить не хочется! Когда мальчик, которому 22 года, плакал, рассказывая о том, как его насиловали резиновыми дубинками, и при этом он говорил: «Я не хотел, я сопротивлялся, но их было много, мне было больно, меня опускали головой в унитаз, меня поднимали вверх и били по пяткам и я не мог больше терпеть, я пытался перерезать на шее вены. А за то, что я шел к вам, чтобы написать заявление, мне по дороге сказали, что добавят срок или вывезут в другую колонию», – описывает женщина свои первые впечатления в письме, разосланном по правозащитным организациям страны в надежде привлечь внимание к происходящему.
По рассказу Ларисы Вересовой, другому осужденному, который тоже осмелился поделиться тем, как его «бьют каждый день, макают головой в унитаз», пригрозили переселением в «гарем». У третьего собеседника, продолжившего рассказ о насилии, оказалась ампутирована часть стопы. И бьют его на просьбы предоставить необходимые при его положении лекарства.
Несколько молодых зэков, которые не выдерживали издевательств, пытались покончить собой. Другие осужденные жаловались, что побои наносятся каждый день, начиная с шести утра.
“На встречу записалось порядка пятидесяти человек, – продолжает описание общественный наблюдатель, – Некоторые из них были с тросточкой, другие хромали”.
Ей удалось напрямую получить только три заявления, а потом сказали: «ваше время вышло», несмотря на то, что по закону члены ОНК могли находиться еще пятнадцать минут.
Тем не менее, заключенным удалось передать порядка 56 жалоб и посмертных писем, гласящих об унижениях и издевательствах, когда лишенных воли людей не только избивают, но и заставляют чистить обувь администрации, стирать им одежду, делать ремонт в отряде за свой счет, и многое другое.
– Я вышла за территорию колонии и была в шоке. Я не знала что делать, понимая, что сейчас оставляю их там одних, тех, кто написал заявления и тех, кто не побоялся и хотел написать, но их не пустили, – вспоминает она. – По дороге я позвонила в Генпрокуратуру, мне ответили: позвоните в прокуратуру области. Тогда я приехала в ДВД области и сказала: «Я хочу заявить о преступлении против личности».
Женщину перенаправили в УВД, где ее заявление было зарегистрировано. На следующий день она подстраховалась – позвонила в МВД, где ей посоветовали обратиться в службу собственной безопасности. Созвонившись, Ларису Вересову пригласили на встречу.
Встреча состоялась. Как проводилась проверка службы собственной безопасности другой вопрос, но по информации представителя Общественной наблюдательной комиссии, 24 июня с того же учреждения было вывезено четыре человека в тяжелом состоянии, у одного из них был сломан позвоночник.
То, что на самом деле в Павлодарской колонии ни то, что не все ладно, но происходят что-то из ряда вон выходящее даже для Казахстана, во многом подтверждается рассказом Елены Семеновой, участника Национального превентивного механизма против пыток.
– Я знаю, что осужденные вывезены. Про четверых я не знаю, двоих я лично видела, с колонии, которые были вывезены в 15-ое учреждение, где больница находится.
Следующее посещение страшной «зоны» пришлось на 23 июня.
– Во-первых, все те, кто ранее писал заявление о пытках, они все отказались. Полностью, – говорит Елена Семенова.
Правозащитники зашли в ШИЗО, где все еще находились двое осужденных, которые, будучи там при первом посещении, написали заявления. Это был Г-н. и С-в. У первого оказался порван рот. Заключенный все же смог сказать, что произошло это во время прессинга, когда сотрудники спецучреждения пытались «убедить» его забрать заявление. Второй заключенный пытался покончить с собой (у него на шее был порез) из-за нестерпимой боли вследствие экзекуции с теми же требованиями.
До этого правозащитники пытался попасть в колонию 162/2 – «15-ую», куда предположительно доставляли пострадавших узников с «18-ой». Помимо того у них на руках была жалоба от «постояльца», также на применение насилия, которое еще больше усилилось после того, как первая жалоба попала в прокуратуру. Но туда членов ОНК не пустили. Попасть на территорию смог только адвокат, правда, ненадолго – руководство колонии отказалось его провести к подзащитному, выдвинув аргумент, что, дескать, сам заключенный отказался от его услуг. А потом того жалобщика спешно куда-то перевели.
– Разбирательство идет, прокуратура прислала ответ, что сейчас доводы мои все проверяются. Пока они проверяются, стоит только догадываться, что с ним происходит, – констатирует правозащитник.
Но пока в прокуратуре «проверялись доводы» отреагировала и «18-ая колония».
Вот что рассказывает по этому поводу Е.Семенова:
– Мне позвонили, шокировали тем, что начальник учреждения 18-ой колонии написал на меня служебную записку. Я просила их прислать, они мне отказали, мол, не имеют права. И попросили меня написать объяснительную, которую я приготовила, отправлю в понедельник. В записке они писали о том, что я превысила свои полномочия, т.е. вызывала только тех осужденных, которые могли мне дать информацию о пытках (!!!), которые могли заявлять, т.е. я была не беспристрастна, а остальных я вызывала только выборочно.
Она продолжает:
– Здесь я с начальником согласна, потому что было очень много народу, которые хотели встретиться. Но мы по времени просто физически не успевали. Писали, что якобы я давление оказывала, заставляла писать заявления о пытках, брала телефоны родственников, звонила им. Хотя мы, участники и НПМ и ОНК, имеем право давать информацию, чтобы общественность была в курсе. Также имеем право писать жалобы в прокуратуру. И я ответила, почему если общественность должна знать, то родственники нет? Да, я брала телефоны, разговаривала с родственниками, чтобы выработать какой-то план действий. Я этого не отрицаю, но это не запрещено законом.
– Еще говорилось о том, что я выносила записки от осужденного, передавая брату, не предъявляя при досмотре. Я ответила тем, что досмотр был, никаких актов не составлено спустя столько времени, с 15-го числа. Т.е. чего вы ждали столько времени? Почему сразу жалобу не отправили? И, кроме того, жалоба пришла лично только на меня одну. Нас была группа из четырех человек, участником НПМ. Куда тогда делать вся группа, которая со мной присутствовала? Я спросила, но мне ответили, что жалоба только на меня. Получается, что остальные не присутствовали при спецпосещениях. Кроме того, у нас есть руководитель, с которым мы обсуждали план действий. Я написала, что восприняла это как давление на меня в целях того, чтобы меня больше не подпускать, потому что я создаю им много проблем.
– При каждом посещении за время начала работы в ВНК с этого года в каждом учреждении, где я была, осужденные пишут заявления по факту применения насилия. Еще не было такого учреждения, откуда бы я вышла, и мне не написали бы жалобу. Осужденные поверили, что их жалобы останутся без внимания. А они пытаются отстранить меня, чтобы не было никаких жалоб, – грустно добавляет Елена Семенова.
Всего за это период учреждение АП 162/3 правозащитники посещали три раза, один раз вместе с представителями специальной прокуратуры. Были выявлены нарушения по применению спецсредств в отношении семнадцати осужденных. Материал направлен в прокуратуру, и на сегодняшний день по трём эпизодам возбуждены уголовные дела.
Восточный Казахстан: жестокость порождает новую жестокость
Алматинский адвокат Гульнара Жуаспаева сейчас ведет очередное дело по применению пыток к заключенному – на этот раз в Восточно-Казахстанской колонии. При этом ее бывший подзащитный – Виталий Бутин, ставший известным благодаря своему видео о том, как в семейской колонии издеваются над больными зэками, до сих пор находится в той же колонии, и подвергся новому испытанию на прочность.
Во время ввода войск 12 мая в колонию ОВ-156/18 в поселке Шуак Жарминского района ВКО больше всех досталось Искандеру Тюгельбаеву. Во время обысковых мероприятий ему предположительно проломили голову, и кость вошла в головной мозг, из-за чего несчастный впал в кому. Позже ему провели нейрохирургическую операцию и перевели в семейскую колонию.
В своей беседе с радио «Азаттык» адвокат приводит подробности свидания с подзащитным:
– Скользит, еле-еле ногами опираясь на костыль, а с другой стороны его поднимает сопровождающий заключенный. Позвоночник полностью согнут, голова на уровне живота. Только сев за стол, опираясь на руки, смог поднять голову и посмотреть на меня. Состояние усталости, незащищенности, бессилия — взгляд забитого и затравленного человека. Долго не мог понять, кто я и зачем вызвала его на беседу. Искандер слышит и понимает, но вообще не разговаривает. На все вопросы отвечает письменно.
При этом лечащий врач стал угрожать Искандеру «психушкой», если тот не заговорит.
Сейчас, по словам прокурора Восточно-Казахстанской области Багбана Таимбетова, дело об избиении Тюгельбаева взято на контроль, признав, что в отношении последнего была применена резиновая дубинка, но лишь в связи «с его воспрепятствованием проведению обыска, попытками применения физической силы к сотрудникам уголовно-исполнительной системы».
А 2 июля Гульнара Жуаспаева получила СМС от матери Виталия Бутина, автора ролика, вызвавшего очередной скандал в уголовно-исполнительной системе. Несмотря на то, что ему пообещали условно-досрочное освобождение, обещание было подкреплено действием, из-за чего в результате нового избиения Виталий Бутин потерял шесть зубов. Он до сих пор находится в той же колонии, чьи сотрудники и стали героями видео.
Жамбылская область: с глаз долой…
Тревогу подняли родственники осужденного Марата Кульжанова, отбывающего в срок в колонии ЖД 158/2 Жамбылской области. Близкий им человек, по их словам, не только прошел через издевательства, включая попытку изнасилования, но и исчез.
Об этом стало известно после обращения в офис правозащитной организации «Шанырак», находящейся в Астане, сестры и супруги Марата.
Правозащитники помогли женщинам организовать пресс-конференцию. И как поведала во время пресс-конференции в Астане Анар Кульжанова, сестра Марата, он был переведен на легкий режим после отбытого срока в колонии строгого режима. По всей видимости, строгий режим действительно оказался строгим, поскольку Марат Кульжанов поступил оттуда с загипсованной ногой. Но не легче оказалось и в «облегченных условиях»: на приемке сотрудник режимного отдела А. «заломил руку назад, поставил к столу, заставил раздвинуть ноги на ширине плеч, снять трусы. Он снял с себя штаны и сказал: сейчас я тебя изнасилую, будешь петухом. Я в скрученном положении начал орать», – пересказала Анар историю своего брата.
Попав на свидание к Марату, Анар услышала, что помимо работника учреждения в «развлечениях» принимал участие и сотрудник полиции, который не только избивал больного заключенного, но и жег ему волосы.
После жалобы в ДКУИС Жамбылской области была назначена судебно-медицинская экспертиза, установившая у осужденного кровоподтеки и отечность. Также факт избиения был зарегистрирован в Едином реестре досудебных расследований Управления собственной безопасности ДВД области и принят в производство.
Пока же А. продолжает нести службу в своем учреждении.
Как выяснилось, после инцидента Марата Кульжанова срочно снова отправили по этапу и он уже сменил несколько колоний.
До нового Международного дня поддержки жертв пыток еще далеко
9 июля Лариса Вересова в очередной раз посетила два павлодарских закрытых заведения – «10-ое» и «18-ое», и снова встречи с пострадавшими в результате ввода войск в колонию 162/3 и никаких примет следственных действий. Она приводит цитату из обращения одного из осужденных: «Меня положили на пол, растянули ноги, руки в разные стороны наступили ногами и били, потом подняли в таком же положении и опять били, опустили головой в унитаз у меня вся шея потом была синяя, была резиновая дубинка которой совершили сексуальные действия, потом заводили в кабинет, загнули, положили на край стола, взяли резиновую дубинку и сняли с меня штаны и сказали, что опять это сделают».
Этот парень, оказавшийся «благодаря» пыткам и издевательствам на инвалидной коляске, узнав о визите правозащитников, прорвался на встречу в буквальном смысле слова.
Он поделился информацией, что во время предыдущего визита – 17 июня – от 50 до 70 заключенных попросту спрятали, чтобы проверяющие не увидели следов побоев. Однако уже по нему можно догадаться каково пришлось остальным: на его спине отпечатались огромные синяки, он рассказал, что его били дубинкой и арматурой, показал свои ягодицы, которые все были черно-синего цвета.
После него пришли и другие сидельцы. Теперь, с их слов, им угрожают уколами, от которых может произойти остановка сердца, зато бить стали «аккуратней», прикладывая к телу куски резины.
Правда, сейчас они утверждают, что уже ничто не сможет заставить их отказаться от своих слов и письменных показаний. Еще Л.Вересову они предупредили, что в отношении нее возможна любая «подстава», благо на этот счет фантазия у руководства колоний работает.
* * *
Следующего Международного дня поддержки жертв пыток ждать почти что год. Можно не сомневаться, что на встрече с общественностью представители силовых органов вновь станут заверять о своей абсолютной нетерпимости к жестокому обращению, и, вероятно, среди них вполне могут оказаться и те, кто либо непосредственно пытал заключенных, либо с чьего молчаливого согласия пытки остаются практически постоянной реалией казахстанских закрытых учреждений.
