Памяти Нурбулата Масанова

При создании дискуссионного клуба «PolyTon» в апреле 2002 года Масанов стал одним из учредителей клуба и постоянным модератором «политоновских» дискуссий. После безвременной кончины Нурбулата в октябре 2006-го было решено присвоить дискуссионному клубу имя Нурбулата Масанова. В начале 2009 года деятельность «ПолиТона» временно прекратилась, но десять лет спустя была возобновлена в новом формате, и событие это приурочено к 65-му дню рождения Нурбулата Эдигеевича.  

Помещаем далее две статьи памяти Нурбулата Масанова, написанные двумя сотрудниками КМБПЧ и постоянными членами «ПолиТона».

 

* * *

Сергей ДУВАНОВ, руководитель информационно-мониторингового центра КМБПЧ

Нам не хватает Нурбулата

О человеке сегодняшнего дня

Недавно в разговоре с молодежью на одном мероприятии я спросил, кто такой Нурбулат Масанов. Из сорока ребят и девчат в возрасте до 25 лет, сидящих в аудитории, ни один из них не слышал о таком человеке. Впрочем, не знали они ничего и о других персонах казахстанской общественно-политической жизни времен казахстанской независимости. А это были достаточно продвинутые ребята, не безразличные к происходящему в стране и претендующие на активное участие общественной жизни.

То есть для поколения родившихся в независимом Казахстане политическая история суверенного Казахстана – это белый лист, на котором из имен политиков написано только одно – Нурсултан Назарбаев. По сути, для поколения молодежи, выросшей в годы независимости, просто не существует другой истории. Наша политическая история скрывается от молодых казахстанцев.

Меня это неприятно поразило. В моем понимании политическая история страны последних 30 лет, напротив, достаточно насыщена и интересна. Многое из того, что произошло в те годы, много известных и достойных политиков и общественных деятелей заявили о себе и оставили свой след в истории.

В моем понимании сложно претендовать на участие в политическом процессе в стране, бороться за ее демократическое будущее и не знать при этом, кто такие Нурбулат Масанов, Мурат Ауэзов, Булат Атабаев, Галымжан Жакиянов, Ораз Жандосов, Булат Абилов, Алтынбек Сарсенбаев, Акежан Кажегельдин, Сейдахмет Куттыкадам и многие другие фигуранты политической жизни конца 90-х годов прошлого века и первых двух десятилетий века нынешнего.

Опыт их политической борьбы важен не только с точки знания истории своей страны, но и с точки зрения опыта политической борьбы, знания их ошибок и неудач. Можно по-разному относиться к каждому из них, но в любом случае они были первыми, кто оппонировал этому режиму.  И как бы сегодня официальная пропаганда не старалась вымарать эти имена из учебников истории память о них останется навсегда в историю независимого Казахстана.

Но сегодня я буду говорить о Нурбулате Масанове. Причем не с позиций воспоминаний о нем как о замечательном друге, ученом и принципиальном стороннике и провайдере демократии. Нет, это бы выглядело как банальные поминки. Мне кажется, что рано еще списывать Нурбулата Масанова в архив нашей памяти. На мой взгляд, его деятельность его мысли, а главное феномен его личности  продолжают оставаться актуальными  в нашей политической реальности.

Пришло время говорить о Нурбулате, как о политическом тренде, как о феномене, который к сожалению так и не смог реализоваться в казахстанской политике в полную силу. Я полагаю, что сегодня страна подошла к тому рубежу, когда в ее политической жизни более, чем когда-либо, не хватает такого человека, как Нурбулат Масанов. Это рубеж передачи власти от стареющего президента Назарбаева его приемнику.

Разговор пойдет о новом формата лидерства, в противовес традиции, предполагающего отсутствие опыта работы во власти, и актуализацию фигур предельно дистанцированных от истеблишмента. Это сегодня это все больше становится политическим трендом, особенно в тех станах, где власти не желают прислушиваться к мнению народа и реагировать на его запросы. Мы видим, как все больше актуализируется потребность в лидерах сочетающих в себе незапятнанность репутации, ориентированных играть не по правилам традиционной политики.

 Кто-то в этом видит популизм, но это не совсем так. На мой взгляд это представляет собой проявление новой политической тенденции. Появление в политике лидеров «со стороны», (из бизнеса,  науки,  культуры) и их мощная поддержка со стороны общества является следствием  недовольства гражданского общества профессиональными политиками из власти и оппозиции. И этот тренд в полной мере присутствует и в Казазхстане. Я это вижу по тому недоверию людей к политикам во власти, к тем, кто в ней был и даже к тем, кто с ней ангажирован.

Существующая протестность в казахстанском обществе аморфна и именно поэтому остро нуждается именно в таких лидерах. Именно таким лидером, на мой взгляд, был Нурбулат Масанов. 

Сразу оговорюсь, что разговор не о том, что, будь жив, Нурбулат мог бы побороться за президентское кресло. Нет! Мы реалисты и понимаем, что фильтры, придуманные Акордой на пути выдвижения нелояльных власти кандидатов ему бы этого не позволили. У него не было стажа работы в госорганах и была проблема со знанием госязыка. Разговор о другом. Я говорю о авторитете и интеллектуальном потенциале, который в сочетании с его огромным авторитетом и уважением мог бы позволить ему стать идейным лидером всех недовольных политическим режимом Назарбаева.

При всей твердости и принципиальности своей политической  позиции, Нурбулат умел лавировать и обладал искусством политического компромисса. Он был мастером переговоров и мог находить общий язык с любыми самыми упертыми оппонентами. Его высокая политическая грамотность, напористость и внутренняя  уверенность в сочетании с умением выступать публично делали  его не превосходным трибуном. Он умел убеждать и заражать своим оптимизмом и уверенностью.

Разговор о том, что сегодня он был бы как никогда востребован у критически мыслящей части общества и мог бы стать идеологическим гуру у оппозиции. И самый важный элемент, который обеспечил бы ему популярность даже у далеких от политики масс это его незамаранность властью. Примеры Грузии, Армении и нынешние выборы в Украине доказывают, что в постсоветских станах этот фактор является важнейшим для получения поддержки широких масс.  Это тот самый «феномен ЗЕ», который мы наблюдаем сегодня на примере выборов в Украине. Когда далекий от политики артист (в фильме он учитель истории) востребован у народа больше чем все потерявшие остатки доверия профессиональные политики.

Этот феномен в полной мере мог в полной мере проявиться бы сегодня будь Нурбулат с нами. Я убежден, что именно Нурбулат Масанов смог бы объединить всех оппонентов власти, даже стоящих на разных идеологических позициях. Учитывая сегодняшний протестный потенциал общества, можно предположить, что именно он мог стать тем стержнем вокруг которого начался бы процесс объединения оппозиционно настроенной части общества.

 Такая консолидация оппозиционных сил позволила бы обеспечить выдвижение своего кандидата, способного преодолеть «фильтры нелояльности», в том числе и через выдвижение от партии ОСДП, которая, думаю, в этом случае была  бы рада реанимироваться в качестве субъекта политического поля.

Понятно, что у Акорды в запасе есть и другие инструменты «отстрела» неугодных кандидатов и власти предприняли бы все возможное, чтобы возрожденная оппозиция, во главе с поддерживаемым народом лидером не смогла участвовать в выборах.  И даже если бы им это удалось, то ясно, что послушные Акорде избиркомы все равно бы фальсифицировали итоги голосования, не допустив высоких результатов оппозиционного кандидата.

Но даже в самом худшем случае это все равно был бы прорыв. Потому что результатом этой электоральной кампании протестных сил стала их консолидация. Появилось бы чувство локтя и осознание, что объединение усилий возможно. А это хороший задел на будущее, на создание легитимно действующей оппозиции.

Понятно, что эти мои рассуждения всего лишь предположения о том, что  могло бы быть, если бы Нурбулат Масанов не ушел из жизни в 2006 году. Увы, его не вернешь, и нам остается только сожалеть об этом, а также о том, что нет духовного лидера, пользующегося доверием и имеющего авторитет идеологического гуру, не замаранного властью и богатством, а также способного сказать «нет», когда все вокруг говорят «да». Таким был Нурбулат Масанов и таким его не хватает современному Казахстану.

И в лице  Нурбулата Масанова мы имеем образец того, что нам нужно, чтобы ситуация начала меняться.

Статья опубликована в газете «DAT. Общественная позиция» от 19.04.2019

 

 

Андрей СВИРИДОВ, журналист-обозреватель КМБПЧ

Семь граней образа Масанова в моей памяти

На протяжении последних четырнадцати лет жизни Нурбулата Эдигеевича мне довелось общаться и дискутировать с ним, цитировать и комментировать его выступления в прессе, участвовать в одних и тех же политических событиях. Это наше знакомство и общение, эти дискуссии и совместные действия занимали столь важную роль в моей жизни, что для рассказа о них мне вряд ли хватит объёма даже очень большой статьи – что-то важное, увы, неизбежно останется за кадром. Однако всё же попробую воспроизвести то, что помнится, опираясь на записи конца 2006 года.

Дебют Масанова в прессе как модератора дискуссий

На вопрос о времени дебюта Масанова как публициста и общественного деятеля чаще всего вспомнят публикациию серии программных статей научно-публи­цис­­ти­ческого дуэта «Масанов–Амрекулов» весной 1992 года на страницах прогрессивной в то время «Казахстанской правды». И это сущая правда, однако по хронологии году 1992-му предшествовал год 1988-й, к которому относится име­ю­щийся у меня артефакт, фиксирующий самое раннее упоминание о Масанове на страницах общественно-политической прессы (более ранние публикации в специальных научных изданиях в данном случае не в счёт).

Эту небольшую вырезку из газеты «Ленинская смена» за 30.09.1988 я сделал непосредственно после выхода номера, причём вовсе не из-за фигуры Маса­но­ва, с которым тогда ещё не был знаком. Вырезка была сделана из-за упоминания о выступлении на проводившемся в те дни фестивале «Ленсмены» студенческого театра «Анфас», членом сценарной группы которого я был на последних курсах журфака КазГУ.

Перелистывая 15 лет спустя свой архив в поисках каких-либо интересных де­талей перестроечной эпохи, о которой я писал книгу «Современ­ный Казахстан: двадцать лет общественный мысли», я перечитал вклеенную там газетную вырезку под звголовком «Чем выводятся “белые пятна”?» за подписью «ленсменовкого» дурналиста Ирины Утеулиной. В заметке описывалось одно из мероприятий фестиваля – заседание политического клуба читателей «ЛС», проходившее под сводами Вознесенского кафедрального собора (в те годы уже не Центрального госмузея Казахстана, но ещё не храма Божьего, а чего-то среднего между музеем и храмом – концертно-выставочного зала).

И вот один пассаж из этого описания: «Перестройка резко усилила наш интерес к отечественной и мировой истории. Естественно, всем хочется поскорее ликвидировать пресловутые “белые пятна”. Мы ждем: сейчас исследова­тель познакомит нас с ранее закрытыми архивными документами, и “пятна” сами собой исчезнут. Так ли это? Достаточно ли узнать то, чего мы раньше не знали?

Нет, считает кандидат исторических наук Нурбулат Масанов, который блестяще вёл дискуссию и буквально покорил зал. Для понимания уроков истории ее события нужно еще и осмыслить. От того, какими понятиями оперирует историк, какими моделями исторического процесса располагает для анализа, из каких концепций исходит, зависит и то, что он увидит на страницах архивного документа и какие уроки извлечет из увиденного».

На том клубном заседании, где модераторствовал 38-летний в то время Нурбулат Масанов, оично я не был – просто не знал тогда о нём, а наш студенчес­кий театр выступал в том же зале с песенной программой, тоже очень политизированной и перестроечной, в какой-то другой день и час. Так что в плане лич­ного знакомства мы с Нурбулатом разминулись на четыре года вперёд.  

Дебют и финал Масанова как «манкурта» и «врага нации»

Обращаясь к памятным дебютным публикациям Нурбулата Масанова в прогрессивной «Казправде» начала 1992 года, осмелюсь представить вниманию читателей фрагмент из своей прессоведческой работы 1993 года «Путеводитель по казахстанской русско­язычной прессе». Надеюсь, эта самоцитата и несколько подобных ей далее не будут восприняты как некий самопиар, ибо смысл этих цитата отнюдь не в том, чьего они авторства, а исключительно в том, как они отражают тогдашнее ВОСПРИЯТИЕ публикаций Масанова и о нём.

Вот как воспринимались мною и в моём тогдашнем кругу те самые публикации: «В течение 1992 года «Казахстанская правда» открыла «городу и миру» двух казахских авторов – д.и.н. Нурбулата Масанова и к.ф.н. Нурлана Амре­кулова. В своих статьях научно-публицистического цикла они не оставили камня на камне от «символа веры» современной посткоммунистической казахской номенклатуры – убеждения в том, что политическая демократия, частная соб­ственность и равноправие русского языка как второго государственного будто бы неприемлемы для казахского народа.
До появления «манифеста» Масанова с Амрекуловым пропагандисты националистических движений и государственного агитпропа затыкали рот демократам в Казахстане, указывая прямо или прозрачными намёками на их (наше) инородчество. В случае же с Масановым и Амрекуловым как носителями достаточно известных казахских фамилий, этот козырь оказывается битым. И это дополнительно подпитывает лютую ненависть к этим двум молодым учёным, в моменты накала достигавшую градуса ненависти исламских фундаменталис­тов к Салману Рушди.
После первой публикации Масанова и Амрекулова «Казправда» была принуждена воспроизвести на своих страницах несколько пространных статей высокопоставленных представителей подсоветской казахской профессуры, клеймивших «еретиков», однако спустя несколько месяцев продолжила публикацию их новых статей».

Продолжу далее тему Масанова как «еретика от национальной науки» и много­летней травли его за это со стороны «патриотов власти» (это он сам так их назвал в статье 1996 года «ООтвет ”манкурта” патриотам власти» – единст­венной за все те годы публикации, в которой он снизошёл до ответа своим хулителям).

Вот фрагмент из моей хроники «СМИ и политика в 1995-1998 гг.», в котором зафиксирован факт и обстоятельства изгнания профессора Масанова из Казахского Национального университета: «17 марта 1998 под председательством Н.Назарбаева прошло расширенное заседание государственной комиссии по проведению Года народного единства и национальной истории. Приглашённые ораторы – сановные академики-аксакалы и того же сорта писатели – дружно призывали к оргвыводам в отношении Н.Маса­нова за его выступления в прессе.

Из более чем двухсот научных и публицистических публикаций за период с мая 1992 по сегодняшний день наибольшую злобу у придворных идеологов вызвала фундаментальная статья Масанова “Казахская политическая и интел­лектуальная элита: клановая принадлежность и внутриэтническое соперничество”, опубликованная ещё в 1996 году московским академическим жур­на­лом “Вестник Евразии”. Были также и перепечатки этой статьи в общеполитических казахстанских изданиях – в вестнике независимых профсоюзов “Наша газета”, в алма-атинской газете “БIЗ / МЫ” и карагандинской газете “Колесо” на протяжении 1997 и 1998 годов».

После изгнания из казгушной альма-матер профессор Масанов оказался на восемь лет, до конца 2005 года, отлучён от официальной научной работы и препо­давания. К счастью, это не помешало многим иностранным университетам, академиям и прочим научным центрам приглашать Масанова для чтения лекций и выступлений с докладами на конференциях, семинарах и круглых столах.

Не помешало это, а может, даже и помогло (по принципу «от противного», ибо давление рождает противодействие) самому Масанову организовать и возглавить научный коллектив в составе Н.Масанова, Ж.Абылхожина, И.Ерофе­евой, А.Алексеенко и Г.Баратовой. В 2001 году они подготовили 600-стра­нич­ную книжищу «История Казахстана: народы и культуры», изданную фондом Соросан.

Масанов как защитник и критик иностранных фондов и отечественных журналистов

Упоминая выше о майском 1996 года ответе «манкурта» Масанова «патриотам власти», я назвал эту публикацию единственной в творческом наследии Масанова – и был не совсем точен: единственной в печати, но не единственным вообще. В ноябре того же 1996 года Нурбулат Эдигеевич ещё раз выразил своё отношение к нападкам своих многолетних хулителей, а заодно и к напалкам из того дже лагеря на деятельность иностранных фондов в Казахстане.\

В тот раз объектом брутальных нападок оказался в виде исключения не сам Нурбулат Масанов, а будущий автор этих воспоминаний. Разумеется, это бывало неизмеримо реже – слишком уж разными были масштабы его крупной и моей скромной персон, разным был и сектор обстрела. Но тут заодно со мною под обстрел попал ещё и действовавшие тогда в Алматы представители германского фонда имени Фридриха Эберта, чуть было не дрогнувшие под градом нападок и обвинений во всех смертных грехах. И тогда раздался голос под­держки со стороны Масанова в его письме руковод­ству фонда:

«Все эти нападки – совершенно надуманные. Деятельность фонда имени Ф.Эбер­та в Казахстане носит прогрессивный характер, она важна, так как обеспечивает поддержку демократических элементов в жизни нашего общества. В то время, когда в стране продолжается наступление авторитаризма с тоталитарными тенденциями, деятельность фонда Эберта носит стабилизирующий характер для нашего общества. Если искать в этой деятельности фонда т.н. «вмешательство во внутренние дела Казахстана», то оно только на пользу.

Без помощи иностранных гуманитарных фондов культурная, гражданская и демократическая палитра Казахстана стала бы беднее. Поддержка негосударственных и некоммерческих организаций «третьего сектора» возможна сейчас лишь при помощи иностранных фондов. Нападки на них, и  в частнос­ти на фонд Эберта, беспочвенны и нечестны, а его критикам стоило бы бо­ль­ше критиковать казахстанские власти, от которых что-то зависит, а не иностранные фонды, которые не имеют никаких властных полномочий».  

Буквально в те же дни нобря 1996-го, когда было написано это письмо, а затем и на протяжении зимы 1996-97 годов в Казахстане развернулся «Большой зажим» нелояльных к власти или подозреваемых в таковой нелояльности теле­радиокомпаний (знаменитый тендер на частоты эфира был главным, но отнюдь не един­ственным его элементом). В оценке этих событий Масанов занял позицию безусловно проСМИшную, но в то же время и весьма критическую по отношению к самим гонимым СМИ.

В своей статье «Край непуганных ворон», опубликованной в газете «Время по Гринвичу» за 27.11.1996, Масанов пос­та­вил в вину руководителю отлучённой от эфира телерадиокомпании «ТВМ» Сергею Дуванову следующее: «…в какой-то момент Дуванову внушили, что он должен быть объективным и в противостоянии оппозиции и власти должен быть не­йт­ральным». Здесь есть о чём задуматься: оппозиционный идеолог об­виняет журналиста в наличии или избытке жур­налистской объективности, тогда как президентский со­вет­ник – в недостатке или отсутствии таковой объективности».

Очень надеюсь, что за эту давнюю цитату сегодняшний читатель не обвинит меня во вбиванвии клина между давно покойным Нурбулатом Эдигевичем и здравствущим Сергеем Владимировичем. Дружба и сотрудничество этих двух ярких личностей выдержали проверку временм, подтверждением чему будет одна из следующих главок этих записок уже про 2000-е годы, а пока что продолжу рассказ о поздних 1990-х.

Масанов как критик системы и предсказатель её бессилия

В марте 1997-го на организованном фондом «Сорос–Казахстан» международном семинаре «Казах­стан­­­ в процессе транс­фор­ма­ции» Нурбулат Масанов так сформулировал: «Все годы независимости в Казахстане происхо­дила и продолжает происходить  эволюция казахстанской государственности от номенклатуры к этно­кратии, от этно­кра­тии к клановому правлению и от клано­во­го правления к семейно-родствен­ному управлению­ государством».

В том же 1997 году, в первом за тот год номере газеты «Экономика сегодня» был опубликован текст замечательной во многих отношениях беседы редактора Сергея Скороходова с независимым политологом Нур­­булатом Масановым. На об­щем песси­мис­тичес­ком фоне Масанов обозначил тоненький лучик ос­то­рож­ного оптимиз­ма, выс­казав уве­рен­ность в том, что «мафи­оз­ному госу­дар­ству никогда не уда­стся вовсе пере­крыть каналы выражения свободной мыс­ли именно в си­лу его коррум­пи­ро­ванности. Чтобы нашлись средства на создание эффек­­тивной системы политического сыска, наше государство должно за­­ставить своих чи­нов­ников меньше воровать, а на это оно не способно».

А ещё в этом интервью Масанов очень высоко, хотя и не совсем позитивно, оценил политический потенциал тогдашнего премьер-министра Акежана Кажегельдина как самостоятельного политика, давно переросшего свою «завхозовскую» должность и вполне способного попробовать себя на посту президента страны. В дальнейшем сам Кажегельдин, в те годы уже экс-премьер и лидер оппозиционной Республиканской народной партии (РНПК), не раз говорил Масанову, что эта публикация послужила импульсом его отставки с поста главы правительства осенью 1997-го и перехода в активную оппозицию весной и летом 1998-го.

Когда же экс-премьер выступил сначала в газете «Караван», тогда ещё не отнятой Рахатом Алиевым у основателя Бориса Гиллера, с программной статьёй «Казахстан: время выбора», а чуть позже выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах 1998-99 годов, но не был к ним допущен, Масанов активно поддержал Кажегельдина. И когда его вытолкнули в эмиграцию, а потом и устроили над ним заочное судилище летом 2001 года в Астане и осудили к десяти годам лишения свободы, Масанов чётко квалифицировал этот приговор как неправосудный акт политической расправы над оппонентом действующей власти.

Масанов как практикующий оппозиционер

Из более ранних политических событий 1998-99 гг. могу вспомнить и такой эпизод. Ни до, ни после того Нурбулат Масанов не стремился ни к какой функционально партийной деятельности и тем более к руководящим постам в каких-либо партиях. И тем не менее он горячо поддержал создание в конце 1998 года партии РНПК, а в конце 1999 года – Форума демократических сил Казахстана (ФДСК), став одним из сопредседателей этого форума. В связи с этим обстоятельством в одной очень  недружественной по отношению к демократической оппозиции газете «Экспресс К» за 20.02.2000 выдали креативный коллаж из фотографий четырёх сопредседателей ФДСК, сделанных на их совместной пресс-конферен­ции по проблемам доступа оппозиции к телевидению – и вот под каким заголовком:

Поясню на всякий случай, что набатное выражение «рвутся в эфир» в переводе с провластно-журналист­ского жаргона на обычный язык означает вовсе не подготовку некоего похода агрессивной толпы на штурм Останкина. Речь шла всего лишь о преодолении запрета на освещение деятельности оппозиции в телевизионных новостях и на участие оппозиционных лидеров в дискуссионных прямых эфирам, а также о создании в Казахстане общественного телевидения.

Отмечу также, что не только Нурбулат Масанов как герой данной статьи, но и трое других обладателей рифмующихся фамилий имели самое непосредственное отношение к СМИ: выпускник журфака КазГУ Амиржан Косанов – как бывший пресс-секретарь правительства Кажегельдина, а теперь колумнист оппозиционных газет «DAT» «Трибуна»; кинорежис­сёр Рашид Нугманов – как издатель интернет-портала «КУБ» с весны 2002-го по осень 2008 годов; о Сергее Дуванове я уже упоминал выше.     

В нашей политической истории была и попытка привлечь ь Масанова к уголовной ответственности по печально известной 164-й статье УК за якобы рзжигание межнациональной розни путём фабрикации его интервью корреспонденту ИТАПР-ТАСС Игорю Черепанову в начале 2000 года. А когда не получилось в уголовном порядке, его засудили в порядке гражданского иска при односторонне обвинительном подходе со стороны судей всех инстанций. И напротив, враж­дебные силовые акции по отношению к самому Масанову (замуровывание дверей его квартиры и расписывание подъезда оскорбительными надпи­сями в том же 2000-м, автомобильный наезд на его престарелую мать в 2003-м) всегда оставались безнаказанными, виновных не находили или даже не искали.

Ешё одна страница в биографии Нурбулата Масанова как практикубшего оппозиционера – создание ДВК. Когда в ноябре 2001-го в стране грянул политичес­кий кризис с выступлением большой группы молодых чиновников и крупных биз­несменов против Рахата Алиева, едва было не падение, но потом снова всплытие президентского зятя на пару с «дорогою Даригой», злобно-пафосное заявление премьер-министра Касымжомарта Токаева и массовые отставки про­тестантов, и наконец, образование «Демократического выбора Казахстана».

На пике этих событий я как политобозреватель газеты «Республика-2000», издаваемой в то время Лирой Байсеитовой, пригласил Нурбулата Масанова, Сергея Дуванова и Бахытжамал Бектурганову в редакцию на чашку чая с мозговым штурмом на предмет оценки политкризиса: действительно ли это системный политический кризис или просто внутриэлитные чиновничьи игры? И если кризис настоящий, достойный серьёзного рассмотения (к такому выводу мы в конце концов и пришли), то как нам лучше поддержать «новых оппозиционеров» из правительства и бизнеса, на том пути, на который они только что вступили?

Фотоснимок с той исторической «чашки чая».

Вопрос же о практической поддержке основателей ДВК решился сам собою чуть позже, когда в январе 2002-го было организовано Всеказахстанское собрание демократической общественности, на котором Масанов выступил с блестящим докладом о текущем моменте и политике старо-новой оппозиции. И чуть позже, в марте-апреле того же года, когда власти арестовали Мухтара Абля­зова и после нескольких дней сидения во французском посольстве Галымжа­на Жакинянова, и летом того же года во время судебных процессов в Астане, Павлодаре и опять, Астане – в этих событиях Нурбулат участвовал как один из людей-моторов общественной кампании по защите двух политзаключённых.

Масанов как правозащитник и борец за свободу осужденного журналиста

В начале лета 2002 года Нурбулат Масанов и Сергей Дуванов организовали дискуссионный клуб «ПолиТон», который потом совместно возглавляли четыре с половиной года, до последнего дня жизни Масанова. При этом в самый ранний период истории «ПолиТона», до конца октября 2002-го, Сергею и Нурбулату довелось совместно возглавлять работу клуба лишь первые пять месяцев, в то время как весь следующий год (если совсем точно – четырнадцать с половиной месяцев) руководство клубной работой легло на плечи одного Нурбулата.

Также после 28 октября 2002 года ему пришлось совмещать директорство в «ПолиТоне» с сопредседательством (двое других сопредседателей – Амиржан Косанов и Евгений Жовтис) в общественном комитете по защите Сергея Дуванова. Этот комитет был создан в первый же день после ареста журналиста по обвинению в тяжком уголовном преступлении нарочито не политического, а как бы сугубо бытового зарактера.

Обвинители и организаторы провокации против Дуванова явно имели в виду забросать грязью и морально уничтожить не только его самого, очевидно мстя ему за острые статьи о «Казахгейте» и прочих «скелетах в шкафу» правящего режима, но заодно и всех, кто будет его защищать. В этом смысле положение казалось безнадёжным, но подвижническая деятельность защитников Дуванова – как членов общественного комитета, так и профессиональных адвокатов – по­зволила развенчать обвинение, опротестовать приговор и в конце концов доби­ться освобождения Сергея, пусть даже условно-досрочного (полное оправдание и реабилитация с выявлением и наказанием устроителей провокации –дело будущего, до которого мы, хочу надеяться, ещё доживём).

Организаторскую роль Масанова в работе комитета по защите Дуванова невоз­можно переоценить. Он использовал весь свой международный авторитет, все свои связи в международных организациях и научных центрах мира. Он выступал на всех пресс-конференциях по этому делу, редактировал ежедневные пресс-релизы комитета и организовывал «вечера солидарности с узником режима» и «Дувановские чтения», и сам на них председательствовал. Когда в свои первые тюремные дни Сергей держал голодовку, Нурбулат в помещении «ПолиТона» держал голодовку солидарности вместе с Гульжан Ергалиевой и Александром Скрылем. А потом, когда начался судебный процесс в Каскелене, не пропустило ни одного судебного заседания – точнее, ни одного бдения у дверей суда.

29 января 2003-го, в последний день Каскеленского процесса, сразу же после вынесения обвинительного приговора у здания Карасайского райсуда началась импровизированная акция протеста против неправосудного приговора.

Н.Масанов с Г.Ергалиевой и М.Аспандияровой в голове демонстрации.

Полицейские, видимо, не имея чётких указаний на предмет разгонять сразу и ли после, потребовали назвать организаторов «несанкционированного митинга». И тогда Масанов громогласно объявил: «Организатор – я!», после чего сам открыл дверь полицейской машины и уселся на переднее сиденье рядом с шофёром в погонах. Его примеру последовали Александр Скрыль и Казис Тогузбаев, и задержанных повещли в РУВД.

Вечером того же дня. в том же самом Карасайском райсуде Масанова оштрафовали на 10 МРП, а Тогузбаеву и Скрылю велели приехать на суд завтра. Но на следующий день их штрафовать не стали, указав на недоказанность их руководящей роли в проведении митинга. Нурьулат в то утро ещздил с Каскелен вместе со своими вчерашними подельниками, а я с ними в качестве наблюдателя, и сделал в коридоре суда тогда этот забавныq фотоснимок:

Н.Масанов, А.Скрыль и К.Тогузбаев в коридоре Карасайского райсуда.

Дискуссионная площадка Масанова как место встречи всех со всеми

Уже после того, как в январе 2004-го Сергей Дуванов вышел на свободу, хотя бы и условно-досрочную, два основателя и главных модератора дискуссионного клуба «ПолиТон» смогли наконец сосредоточиться на главном деле клуба – организации круглых столов по многим политически и мировоззренчески значимым темам.

За семь лет существования «ПолиТона» в нём было проведено не менее 200 заседаний – круглых столов, из которых не то половину, не то две трети сам Масанов провёл как модератор, а на многих дискуссиях он выступал и как докладчик.

В качестве модератора Нурбулат Эдигеевич прилагал титанические уси­лия, направленные на то, чтобы приглашения участвовать в дискуссиях получали и, главное, откликались на них мыслящие люди не только из оппозиционного лаге­ря и вольномыслящих СМИ, но и люди из власти и провластных СМИ, а также представители экспертного сообщества – политологи, социологи, этнографы всех ориентаций. И уж конечно, всех своих зарубежных гостей – учёных из Франции, Англии, США, Индии, России профессор Масанов непременно тащил в «ПолиТон» выступать с докладами по проблемам своих и наших стран или просто участвовать в обсуждениях.

В качестве приглашённых на «разделочную доску» в «ПолиТоне» перебыва­ли почти все лидеры оппозиционных политических партий (Булат Абилов и Ораз Жандосов, Пётр Своик и Гани Касымов, погибшие впоследствии Заманбек Нур­кадилов и Алтынбек Сарсенбаев). В отдельных случаях Масанову удавалось пригласить в качестве содокладчиков и диспутантов «один на один» двух «парных» деятелей одного профиля, но политических антагонистов (государственный омбудсмен Булат Байкадамов и главный независимый правозащитник Евгений Жовтис).

Во время предвыборной кампании 2005 года выступали 3 из 5-ти кандидатов в президенты страны – Жармахан Туякбай, Алихан Байменов и Мэлс Елеусизов; надо было видеть, как мечтал Нурбулат Эдигеевич затащить на дискуссию кандидата Нурсултана Назарбаева – понятеное дело, не для того, чтобы славословить «главного кандидата».

Материалы «политоновских» круглых столов неоднократно становились основой для публикаций казахстанских СМИ – и просто как информационный повод для репортажей в телевизионном «Информбюро» на 31-м телеканале или в газете «Панорама» и других изданиях, и как основа для проблемных дискуссионных материалов (в основном на страницах оппозиционной прессы). Не раз и не два предметом обсуждения бывали проблемы свободы прес­сы, борьбы журналистов за свои права, реформирования законодательства о СМИ.

Вспоминая о стремлении Масанова как устроителя и модератора дискуссий к усаживанию за один круглый (овальный) стол мыслящих людей с разных сторон политической улицы, не могу не вспомнить случаи поразительные, совершенно небывалые для нашей политической культуры. Имею в виду те случаи, свидетелем которых был несколько раз (а сколько ещё раз такое происходило не на моих глазах?), когда после завершения круглого стола Масанов, несом­ненный приверженец либерального мировоззрения, лично извинялся (!!!) перед тем или иным участником круглого стола, высказывавшемся на дискуссии с антилиберальных идеологических позиций и получившем за это изрядно «пачек» с нашей стороны, в том числе пару раз и с моей.

Масанов же не только извинялся за нашу горячность, но и просил не обижаться и приходить в «ПолиТон» ещё. И что интересно – его извинения принимались и «закиданные пачками» приходили в «ПолиТон» и по второму и третьему разу.

Масанов и Ертысбаев: обмен не состоялся 

А ещё мне вспоминается и такой эпизод весны 2005 года. Обсужда­лась тема президентских выборов и третьего срока Нурсултана Назарбаева, и защищавший его права хоть на третий, хоть на пятый срок политический советник президента РК Ермухан Ертысбаев отвечал на вопрос, не надоело ли ему за 15 лет жить при одном и том же президенте. Ответив под общий смех: «Нет, мне не надоело!», он завершил свою тираду личным выпадом в адрес модератора:
«Я думаю, что на президентских выборах как проголосуют, так и будет. Про­играет Назарбаев – ничего страшного: профессор Масанов станет политическим советником нового президента, а я – просто профессором Ер­тысбаевым, от этого ничего не изменится в Казахстане».

Не знаю, насколько искренне делал г-н Ертысбаев такое допущение, но уже через год-полтора жизнь внесла в его прогноз свои коррективы: президент у нас остался старый и несменяемый, с позорным 91-м процентом пустился отбывать свой пятый срок. Острослов же политсоветник стал министром культуры и информации, на каковом посту запомнился смачным заявлением в туркменбашистском вкусе о том, что «у нашего президента отнюдь не три дочери, а шесть миллионов сыновей и дочерей, составляющих тот самый 91 процент проголосовавших за него». А ещё как инициатор «пожарных поправок» в законодательство о СМИ и многих других репрессивных акций.

Однако всё когда-нибудь кончается даже и в заоблачных аппаратных высях:  настало время и Ертысбаеву отправиться послом в Грузию и после жтого навсегда затеряться там в смысле публичной политики, то есть ращ и навснгда выпав из оной.

Но будем справедливы и к Ертысбаеву: в свою бытность министром он, говорили тогда и после, немало содействовал исполнению многолетней мечты Нурбулата Эдигеевича о возвращении в науку: под эгидой ертысбаевского Минкульта в конце 2005 года был создан Институт культурного наследия номадов во главе с Масановым. К сожалению, судьба отпустила Масанову на эту работу всего лишь десять месяцев, а после смерти основателя его бли­жайший соратник Ирина Ерофеева торде смогла управлять институтом не слишком долго: новые минкультовские начальники, по-видимому, в принципе не допускали возможности директорства в научном институте женщины-неказашки. Под предлогом до­стижения пенсионного возраста Ирину Викторовну выдавили с должности, а потом и сам институт объединили с каким-то другим институтом, похоронив тем самым и тот, и другой.

 

Прощание с Нурбулатом Масановым 7 октября 2006 г.

 

Статья опубликована в газете «Трибуна. Саяси-Калам» от 5.10.2016.