19 июля в восточно-казахстанском городе Риддер начались судебные слушания по обвинению риддерского журналиста и правозащитника Александра Харламова в разжигании религиозной розни.
Впрочем, психолого-филологическая экспертиза не нашла каких-то прямых подтверждений версии следствия. «В текстах объектов №№1-36 не имеются сведений направленные на возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой вражды или розни, на оскорбление национальной чести т достоинства либо религиозных чувств граждан, а также высказывания об исключительности превосходства либо неполноценности граждан по признаку отношения к религии (здесь и далее орфография сохранена –ред.)», – указывается в ней. Однако эксперты Кудайбергенова, Оракпаева и Омаргазин, тем не менее, согласились, что «в текстах №1-5,13,15-36 имеются негативные сведений, направленные на возбуждение религиозной вражды и розни».
И там же в тексте экспертизы поясняется «Общей направленностью исследуемых материалов являются информирование об Истинных Христиан, о Истинах в Учении Иисуса Христоса, о цели и задачах Всемирной партии научного христианства, а также негативные критические высказывания о всей существующей религиозной системе».
В первый день судебных слушаний была допрошена в качестве свидетеля его супруга – Марина Каплунская. Примечательно, что вопросы, задаваемые судьей Каирбеком Елемесовым, больше были бы уместны для святой инквизиции.
– Меня спрашивали: верую ли я в Бога, хожу ли в церковь, крестила ли детей, – рассказала по телефону Марина Каплунская.
В свете предъявленных ее супругу обвинений ответы Марины Каплунской можно посчитать за полнейшую ересь. Она честно призналась, что сильно верующей не является, а как и большинство иногда соблюдает определенные православные традиции. В церковь женщина не ходит тоже, так как та не вызывает у нее большого доверия. Детей крестила, но только потому, что крестят все.
Что касается ее мужа, то Марина пояснила:
– Изучение религий и философия для Александра Мелентьевича – просто хобби, и я не вникала, что он такого писал у себя.
Также допросили гражданина Басова, который по просьбе следствия проводил копирование материалов Харламова с социальной сети. Однако, чего-то конкретного он не сказал. Разве что не смог вспомнить было ли постановление об изъятии – в его памяти сохранилось, что «была какая-то бумага».
Адвокат подсудимого Магауя Таукенов обратил внимание суда, что в числе свидетелей не указаны эксперты. Суд пошел навстречу и к следующему заседанию обязал вызов экспертов, проводивших психолого-филологическую экспертизу.
Наблюдатель на процессе от Бюро по правам человека Аксана Каленова рассказала, что на суде Александр Харламов говорил, что не намерен отказываться от своих убеждений. «Он пытался объяснить, что его идеи никак не связаны с разжиганием религиозной розни. Наоборот, он призывает к миру, но без обращения людей к религиям. Религии, на его взгляд, должны строиться на науке, на образовании, а не на слепой вере», – говорит она.
Ранее Александр Харламов также подтверждал, что останется при своих убеждениях и не прекратит журналистскую деятельность.
Заслушав показания свидетеля, судья объявил, что следующее заседание состоится только 29 июля.
Дело Александра Харламова вызвало большую обеспокоенность казахстанских правозащитников, которые предполагают, что таким образом к ответственности можно привлечь вообще любого человека, который осмелится открыто высказывать свое мнение, отличное от мнения большинства.
Пока Александр Харламов находился в следственном изоляторе, в его защиту выступили международные организации – Human Rights Watch, Международное партнерство по правам человека и Репортеры без границ, – с требованием к властям Казахстана прекратить преследования журналиста.
КОММЕНТАРИЙ председателя совета КМБПЧиСЗ Евгения ЖОВТИСА:
– Сам факт проведения такого судебного процесса, независимо от его результата создает угнетающее впечатление. Это такой современный процесс над “ведьмами”. В современном цивилизованном мире невозможно представить себе, что человека судят только за негативное отношение к религии. Более того, невозможно основывать обвинение на заключениях филологов и психологов. Они не юристы и не могут оценивать наличие состава преступления, а их субъективные оценки не находятся в поле правовых выводов. И, наконец, никакой приговор не может быть основан на предположениях. Это запрещает наш Уголовно-процессуальный кодекс. Использование в заключении экспертов такого глагола, как “может” делает невозможным ни передачу дела в суд (по причине отсутствия доказательств), ни вынесение обвинительного приговора.
