Обозревая уходящий месяц в его последний день, начнём с двух цифр, первой из которых апрель начинался, а второй завершается. Согласно имеющимся сводкам о количестве заражённых коронавирусной инфекцией в Казахстане, 1.04 таковых было 308 человек, а к 30.04 их уже было 3205. Так что за апрель у нас вирус вырос в десять раз, каковой показатель весьма впечатляет, даже если не брать в расчёт показатели тех же календарно-рубежных дней по числу умерших и выздоровевших.
На протяжении апреля в Казахстане дважды продлевали режим Чрезвычайного положения: введённый 16.03 на один месяц, то есть до 15.04, режим ЧП продлили 11.04 на две недели с 16 по 30 апреля, а продлённый11.04 режим ЧП ещё раз продлили 27.04 на новые две недели, то есть до 11.05. На первое продление казахстанский сегмент Фейсбука откликнулся роскошным каламбуром «ДОМА Я ДО МАЯ – ДО МАЯ ДОМА Я», а после второго продления возникло уточнение – до какого именно мая: до 11-го.
На этом фоне более чем странными (или же наоборот, нисколько не странными) выглядят действия казахстанских властей, направленные на использование режима ЧП для подавления инакомыслия и инакословия, на дальнейшее попрание гражданских прав и свобод.
Хотя начало первого карантинного месяца внушало некоторые правозащитные надежды на лучшее: 19 марта в Семее вышел на свободу Мухтар Джакишев, а 20 марта в Шымкенте – профсоюзный активист Ерлан Балтабай. Однако за этими двумя освободительными движениями не последовало ни третьего, ни четвёртого: никаких изменений в тюремно-лагерной судьбе Арона Атабека, Макса Бокаева или Асета Абишева так и не последовало.
Зато в конце марта началась одна история, которая заняла собою весь апрель и будет темой первой главки нашего обзора.
ФБ-репортаж с карантинного блокпоста и последствия того репортажа
26 марта гражданские активисты Геннадий Крестьянский и Юрий Маленьких посетили один из выставленных тремя днями ранее карантинных блокпостов на въезде в город Алматы и отсняли видеорепортаж о работе блокпоста, после чего Крестьянский выставил его на своей ФБ-странице. По уму бы на том делу и кончиться бы, ан нет: через три дня (!!!) старшего из участников той съёмки Юрия Маленьких привлекают к административной ответственности за какое-то загадочное «неповиновение законному распоряжению полиции» (трудно сказать, какому именно). Административный суд приговаривает Юрия к аресту на двое суток, каковой срок осуждённый активист успешно отбыл к началу первого апрельского дня.
Что же до младшего по возрасту, но более известного в сфере гражданского активизма и блогерства участника той съёмки, то его черёд настал аж через три недели (!!!). Именно через столь затяжной срок Геннадия Крестьянского привлекают 20 апреля к административной ответственности по заявлениям от неких заявителей – полковника полиции и работника Жетысуского районного акимата. Обвинение Крестьянскому предъявляют точно такое же, по которому ранее осудили Маленьких, но теперь дают уже не двое суток, а десять, которые ему предстояло отбыть до наступления мая.
По прибытии в спецприёмник для административно арестованных Геннадий Крестьянский объявил голодовку. Однако на пятый день ему пришлось прервать голодовку ввиду резко подскочившего давления, сбить которое удалось лишь благодаря приезду врачей скорой помощи. После их отъезда происходит вызов к заместителю начальника учреждения, в кабинет которого охранники волокут арестанта под руки. В ходе разговора Геннадий почувствовал жар и упал в обморок, из которого его вывела новая бригада вызванных медиков. Однако поехать с нею в больницу он не смог ввиду предстоящего онлайн-процесса по его апелляционной жалобе в городском суде.
Тем временем администрация спецприёмника переводит Крестьянского в другую камеру, где он подвергается нападению со стороны двух приблатнённых обитателей. Геннадий попытался вырваться из камеры в коридор, но охранники вталкивали его назад, а те агрессивные сокамерники втягивали внутрь для продолжения разборки. Такие действия «в четыре руки» наводят нас на мысль о координации двух форм давления на арестованного политзэка.
Такое уже было в начале 2017 года с журналистом Жанболатом Мамаем во время его пребывания в СИЗО, по каковому факту даже возбуждалось уголовное дело, в итоге так и не доведённое до суда. Однако за всю богатую историю политически мотивированных административных арестов в стенах спецучреждения на улице Лобачевского таких инцидентов ни разу не случалось. Неужели коронавирус навеял?
Инцидент в спецприёмнике 25.04 завершился следующим образом: Крестьянского вернули в его прежнюю камеру, а уже туда была вызвана третья за один день «скорая», врачи которой увезли Геннадия в 4-ю горбольницу, где у него диагностировали транзиторную ишемическую атаку – верный шаг к инсульту. После оперативного лечения и капельниц Геннадию стало лучше. Рассмотрение же его апелляционной жалобы прошло без его участия, но не без облегчения его участи: срок административного ареста сократили с 10-ти до 7-и суток, в результате чего активист и блогер вышел на свободу 27.04 не из СПАА, а из больницы. Очень важно, что ни там и ни там он не подхватил коронавирусной инфекции, что в наше время самое главное.
Коронавирус разбудил давно заснувшую репрессивную статью
Тем временем в Караганде разворачивался сюжет с гораздо более крутым маршрутом, ожидающим его героя.
12 апреля сотрудниками Комитета национальной безопасности был задержан, а затем водворён в СИЗО ДКНБ как минимум на два месяца следственного ареста гражданский активист Арман Хасенов. Он обвиняется в посягательстве на честь и достоинство первого президента РК, признаки какового деяния спецслужбы обнаружили в выставленной им в одной из соцсетей видеозаписи. Где именно Хасенов выставил это видео и в чём оно посягает на честь и достоинство первого, то есть по сути бывшего президента РК Нурсултана Назарбаева, нам до сих пор неизвестно.
Зато нам хорошо известна практика преследования за критику в адрес Нурсултана Назарбаева в первые полтора десятилетия его президентства с 1992-го по 2007 годы. Также нам хорошо известно отсутствие таковых уголовных дел (во всяком случае обвинительных приговоров по ним) за последующие 12 лет его президентства с 2007-го по 2019 годы.
Хотя именно в этот период тогдашнему президенту были официально присвоены звания «лидер нации» и «елбасы», а в статью УК РК, предусматривавшую уголовную ответственность за «посягательство на честь и достоинство президента РК» и отдельно за «уничтожение и порчу изображений президента РК» перед существительным «президента» было вставлено порядковое числительное «первого». Такая вот привилегия первого, а в то время вполне себе действующего президента РК перед гипотетическим в то время, а теперь вполне себе действующим вторым президентом.
Не берёмся гадать, насколько тяжело второй президент РК Касым-Жомарт Токаев переживает по поводу этого юридического разнотыка. Ну сами подумайте: за словесную критику действующего главы государства и даже за втыкание иголок в его портрет никто в тюрьму не сядет, а за те же слова или действия в адрес отставного президента нечестивец и богохульник может сесть. Мы бы и не задавались этой судебно-психологической загадкой, да вот приходится, когда эта участь реально грозит неизвестному нам ранее даже по имени карагандинцу Арману Хасенову, притом что первые два месяца его заточения уже перевалили за две недели.
Отметим также и то обстоятельство, что гальванизация в эпоху коронавируса мирно спавшей тринадцать лет «первопрезидентской» статьи 373 УК РК возвращает нас даже не в 2007-й, а прямиком в 1992 и 1998 годы.
Напомним, что в августе 1992-го по такому обвинению было арестован писатель и общественный деятель Каришал Асанов за публикацию в самиздатской газете «Хак» главы из его рукописи «Призрак суверенитета или Не верь улыбке президента». Он провёл в СИЗО три месяца и двадцать дней, после чего был освобождён из-под стражи в первые же минуты судебного процесса, а в итоге получил год условно.
Напомним также, что в ноябре 1997-го по той же статье был арестован «красный» активист Мадэл Исмаилов после выступления на митинге пенсионеров-коммунистов в день 7 ноября у памятника Ленину, годом ранее перенесённого в сквер за кинотеатром «Сарыарка». По приговору суда он получил за словесную (между прочим, вполне себе цензурную) критическую характеристику президента Назарбаева два года лишения свободы, из которых один год реально отбыл в колонии.
А вот за все последующие годы ни один из привлекаемых по этой статье критиков президента не переступал порога тюремной камеры – все они во время следствия и суда находились дома под подпиской о невыезде, а после приговора оставались на свободе. Вторично привлечённый в 2001 году за уже другую публикацию о своём вечном антигерое Каришал Асанов был оправдан, а привлечённый вместе с ним редактор газеты «СолDАТ» Ермурат Бапи получил год лишения свободы, но подведён под амнистию, Жасарал Куанышалин в 2006-м получил год условно и также подведён под амнистию, Казис Тогузбаев в 2007-м получил два года условно, но через год суд сократил ему срок вполовину и досрочно погасил судимость.
При этом ни один из этих осуждённых не признавал своей вины и не выступал с раскаянием, да и после приговора никто из них не перестал писать критические публикации о режиме и его главе – и опять же никто из них не был за это арестован. И вот теперь Армана Хасенова водворяют в СИЗО. Что-то кардинально изменилось в стране за 13 лет после последнего приговора по «президентской» статье или же за 13 месяцев после президентского транзита, а может быть даже за неполный ко времени ареста Хасенова месяц режима ЧП по коронавирусу? Неужели заморский коронавирус мутировал в казахстанских условиях в доморощенного тирановируса?
Уголовное преследование за критику как за фейк – увы, это не фейк
В 1348 году по всему евразийскому материку от Китая до Европы (да-да, тогда тоже из Китая, хотя возможно и не из Ухани) прокатилась самая страшная за всю документированную историю человечества пандемия чумы. В тогдашней глубоко и беспросветно феодальной Европе (восход самого раннего Возрождения ещё только-только забрезжил в одной лишь Флоренции) светские и духовные власти, иногда вкупе с городской чернью, знали и применяли всего один, зато самый верный по средневековым понятиям метод борьбы с «черной смертью». Метод этот состоял в преследовании двух «И» – инакомыслящих и инаковерующих, а равно и двух «Е» – еретиков и евреев. Инакомыслящих жгли на кострах, инаковерующих живьём закапывали в землю.
Говорят, что помогало – во всяком случае к 1349 году пандемия худо-бедно завершилась, а ещё через двадцать лет по следам Флорентийской чумы была написана бессмертная книга «Декамерон», лёгшая вместе с написанной ещё до пандемии «Божественной комедией» в основу идеологии Возрождения. Что напишут или снимут на киноплёнку новые Данте и Боккаччо по следам пандемии коронавируса 2020 года, мы пока не знаем.
Вместо этого мы уже сейчас видим, как власти современных авторитарных государств используют пандемию для завинчивания пресловутых гаек. На кострах, правда, никого не жгут и в землю живыми не закапывают (вроде бы), но вот наследственный президент Азербайджана Ильхам Алиев прямо обвинил свою оппозицию в распространении инфекции и обещал сжить её со свету. В путинской России, аккурат к началу пандемии обнулившей свою Конституцию, с этим чуть помягче: инакомыслящих обвиняют в распространении не самой инфекции, а информации о ней.
Там в пожарном порядке внесли в Уголовный и Административный кодексы статьи об ответственности за фейки, и теперь на правозащитном сайте «Грани» едва успевают подсчитывать возбуждённые дела по уголовке и административке, вызовы журналистов и блогеров на допросы. Плюс сюда же вынужденно публикуемые зажатыми в угол пользователями соцсетей извинения: это кадыровское ноу-хау теперь цветёт и пахнет от Мурманска до Находки.
У нас же статья 274 УК РК об уголовном наказании за «распространение ложной информации» была принята ещё в 2015 году, и в ней с самого начала был пункт 4 – ужесточительная приписка «в условиях чрезвычайного положения». Вот сейчас и настал звёздный час этой статьи и этого пункта.
На протяжении всего одной недели с 13 по 19 апреля сразу в трёх крупных городах – в Алматы, Караганде и Шымкенте были возбуждены три уголовных дела по 274-й статье. Фигурантами этих дел стали:
● в южной столице – гражданский активист и блогер Альнур Ильяшев (арестован 18 апреля на два месяца следственного ареста);
● в Караганде – бывший член НСОД Арман Шураев (задержан 15.04, отпущен под подписку о невыезде 18.04, а уже 25.04 его дело было прекращено);
● в Шымкенте – журналист Зауре Мирзаходжаева, бывший собкор по ЮКО республиканской газеты «Время» (находится разом под двумя подписками – о невыезде и о неразглашении обстоятельств собственного дела).
При этом фабула дела может вообще никак не быть связана с пандемией коронавируса: так, в деле Ильяшева фигурирует распространение им ложной информации о деятельности Народно-демократической партии «Нур Отан». Прилагательное «демократическая» в названии этой партии – отнюдь не ильяшевский фейк и не наша шутка – эта партия и впрямь так называется. Правда, это нисколько не помешало функционерам алматинского офиса НДП «Нур Отан» в прошлом году подать в суд на Ильяшева и ещё двух гражданских активистов, выиграть иск в Жетысуском районном суде, а теперь выступать в роли потерпевших, что-де арестованный блогер недостаточно загладил ущерб нанесённый им партии власти.
Что мешает алматинской полиции по примеру своих карагандинских коллег выпустить Ильяшева из СИЗО, а потом и прекратить его дело за явной несостоятельностью обвинения? Чем в этом отношении Альнур Ильяшев хуже Армана Шураева – неужели только тем, что никогда не был членом НСОДа при президенте Токаеве и главой областного предвыборного штаба при тогдашнем президенте Назарбаеве? Что мешает карагандинским каэнбэшникам выпустить Армана Хасенова и прекратить его дело об оскорблении экс-президента? Разве неясно, что в условиях эпидемии, перед которой наиболее беззащитны люди в тюремной камере (ну вот как им там соблюдать на нарах предписанную всем жителям страны социальную дистанцию в 2,5 метра?), вообще недопустимо сажать кого-либо в тюрьму, ну разве что очевидных убийц и насильников?
Однако тоже мне бином Ньютона! Ясно, что нашим правоохранителям это ясно точно так же, как и нам, но приказы-то поступают прямо противоположные вышесказанному. А вот приказов выпустить Ильяшева и Хасенова, как выпустили Шураева, напротив, не поступало. Неясно, правда, откуда именно поступают указания хоть в ту, хоть в другую сторону – из Ак-орды или из так называемой библиотеки: мы ведь так и не знаем точно, кто и когда из них чем и в каких случаях распоряжается.
Выскажем, однако, робкую надежду, что наступивший месяц май принесёт нам не только долгожданный спад распространения коронавируса, но также и спад распространения тирановируса.
