Об авторе: Макс Бокай, гражданский активист из Атырау. Занимается общественной деятельностью с 2003 года. В 2016-2021 годы был в заключении за организацию несанкционированного мирного митинга против земельной реформы. Включен в «Перечень организаций и лиц, связанных с финансированием терроризма и экстремизма» («Список экстремистов») до 2030 года.

Содержание:

1. Введение, психологическая подготовка

2. За что и как обычно задерживаются будущие политзеки

3. Алгоритм задержания согласно законодательству РК

4. Как происходят задержания в реальности и как вести себя при задержании, рекомендации

5. ИВС – изолятор временного содержания

6. Первые шаги в СИЗО

7. Карантин, первые 15 дней в СИЗО

8. Как жить в СИЗО

9. Как вести себя с сотрудниками учреждений – СИЗО

10. Зоны, как жить в них

11. Как вести себя с сотрудниками учреждений -Зоны

12. Этапирование в автозаках

13. Этапирование в железнодорожных вагонах

14. Написание жалоб в суд, прокуратуру, правозащитные организации

15. Общественный контроль

16. Как вести себя с другими заключенными

17. Советы для родных потенциального политзека

# # #

1. Введение, психологическая подготовка

Если гражданский активист, правозащитник, журналист, политик (далее их всех свяжу одним понятием – общественник) – практикует уличные акции протеста, остро критикует государственных чиновников (от сельского акима до президента), он должен понимать, что находится в зоне риска, что в авторитарном государстве его могут в любой момент задержать и поместить под стражу. Но как бы общественник ни готовился –  задержание, арест, заключение всегда будут большим стрессом, как для политического заключенного, так и для его родных. На условной шкале бед, которые могут случиться с общественником, минимум это – административный штраф, а максимум – потеря жизни. Арест и тюремное заключение на этой условной шкале находятся где-то посередине. Средства для адмштрафа еще можно как-то собрать (или даже не оплачивать); смерть человека, общественника, огромная трагедия, которая к сожалению, в Казахстане уже не является чем-то неслыханным, но в данном случае они остаются вне рамок рассмотрения. Данная информация необходима для понимания того, что ждет человека, осужденного в авторитарном государстве за общественную деятельность, за осуществление прав, закрепленных в конституции РК, международных пактах о правах человека и попавшего в заключение в учреждения уголовно-исполнительной системы – СИЗО и зоны.

Считаю, что общественнику нужно и полезно быть психологически подготовленным к тюремному заключению. Вот базовые принципы, идеи и позиции, на которых может строиться психологическая подготовленность потенциального политического заключенного (далее – политзека):

1. я осуществляю свои права, закрепленные в конституции Республики Казахстан и общепризнанном международном законодательстве, но так получилось, что в моей стране установилась авторитарная политическая система.
2. я не нарушаю законодательство Республики Казахстан, я стремлюсь жить согласно букве и духу норм конституции.
3. многие чиновники, в том числе президент РК грубо нарушают нормы конституции.
4. в РК нет независимой судебной системы
5. в РК никогда не было свободных, конкурентных выборов
6. высказываться открыто, мирно протестовать, критиковать власть – мои конституционные права.
7. общественная активность гражданина Республики Казахстан преследуется властями, поэтому меня могут подвергнуть тюремному заключению; за общественную активность в Казахстане могут даже лишить жизни.
8. в тюрьме тоже живут люди; я не первый и не последний общественник которого могут посадить в тюрьму.

(возможно в вашей жизни станет меньше страха неопределенности, если руководствоваться этими принципами и идеями, и это даст вам возможность освободиться от тревожных мыслей и концентрироваться на продуктивной работе).

То, что в один «прекрасный» день за мной придут полицейские (хотя пришли кнбшники), мне, человеку, связанному с общественной деятельностью с 2003 года, стало понятно в 2011 году, после Жанаозенской трагедии. Много общественников были осуждены до этого года, было даже несколько случаев политических убийств. В глубине души я надеялся на то, что дальше этого авторитарный режим Назарбаева не пойдет, что мне «повезет» пройти испытания лишь «мягкими» политическими репрессиями – меня уже штрафовали за общественную деятельность и даже подвергали административному аресту. Но после того как произошел первый массовый расстрел мирно протестующих граждан страны, я понял – арест и заключение за общественную деятельность теперь дело времени – авторитарный режим перешел черту из-за которой возврата, не бывает. Вот примерно с этого времени, с конца 2011, начала 2012 года я начал психологически готовить себя к аресту и длительного тюремному заключению; себя и своих родных. Близким родным я сначала доводил это в шуточной форме – рассказывал анекдоты про тюремную жизнь, и добавлял от себя – знайте это и имейте в виду – бывает и такое.

Разумеется, подобные шутки не нравились родным, но тем не менее, я продолжал вбрасывать им мысль о том, что и меня могут отправить в тюрьму. Надо сказать, что и без этих моих шуток, родные понимали, чем грозит моя общественная деятельность, что ждет людей, открыто высказывающихся против действий власти – мои деды, со стороны отца и матери, в 1930е годы попали в жернова массовых репрессий.

Рассказывая о семье, особо отмечу, семья — это мощный ресурс поддержки политзека. На одной идейности и принципах продержаться невозможно или трудно, поэтому надо стараться всеми силами укреплять семейные связи, даже если ваши родные не разделяют ваши политические взгляды.

Общественникам весьма полезно отказаться от вредных привычек – курение, чрезмерное употребление алкоголя, чревоугодничество, несерьезные отношения с лицами противоположного пола. Соответственно, весьма полезны ведение здорового образа жизни.

Очень рекомендую поддерживать хорошую физическую форму, в здоровом теле – здоровый дух!

Владение и казахским и русским языками весьма и весьма облегчает коммуникации как с сотрудниками КУИС, так и с заключенными, для политзека это полезные навыки. Добавлю, большая часть общения (наверно процентов 75) с заключенными и сотрудниками КУИС, в ходе моего почти пятилетнего срока, была на казахском языке.

Общественникам в ходе ежедневной работы приходится изучать те или иные законы РК; ответственные общественники, как правило, неплохо знают содержание конституции РК; но уголовно-исполнительное законодательство обычно изучается лишь теми, кто защищает права заключенных, например, члены ОНК, участники НПМ. Между тем, знание базовых норм уголовно-исполнительного кодекса РК может быть весьма полезным в качестве элемента психологической подготовки. Есть ряд правил, используемых в учреждениях Комитета уголовно-исполнительной системы МВД РК, (КУИС), например, правила внутреннего распорядка учреждений уголовно-исполнительной системы; правила посещения учреждений уголовно-исполнительной системы и другие, которые установлены вышеназванным кодексом, и очень полезно хотя бы раз их прочесть, или хотя бы знать о их существовании. (В ходе подготовки данного текста появилось сообщение о том, что 15.09.2025 г., издан приказ МВД РК об изменениях в Правила внутреннего распорядка учреждений уголовно-исполнительной системы и в Правила направления осужденных в учреждения уголовно-исполнительной системы для отбывания наказания, вступает в силу 5.10.2025 г. Изменения не очень существенны)

По словам одного поэта Казахстан в советские годы представлял собой огромную каторгу, поэтому неудивительно что тюремные традиции и субкультура вплелись в наш быт и лексику. Даже в сегодняшние дни чуть ли не в каждом подъезде можно найти человека, отсидевшего в тюрьме. Поэтому, если есть возможность, если этот бывший уголовник адекватен, то можно аккуратно поинтересоваться об условиях тюремной жизни. Хотя, как оказалось, реальность всегда отличается от ожиданий. К тому же, разные учреждения, в разных регионах страны, довольно сильно отличаются своими условиями содержания, социально-демографическими характеристиками как заключенных, так и сотрудников КУИС (например, в зонах севера РК больше лиц неказахского происхождения – до 50%, также в северных зонах больше «чтут» законы преступного мира, а в западных и южных больше приверженцев ислама и проч.). Тем не менее, при наличии возможности, считаю правильным получить информацию от человека уже побывавшего в тюрьме. Также информацию можно почерпнуть из интернета. Конечно, все услышанное и увиденное надо критически проанализировать.

2. За что и как обычно задерживаются будущие политзеки

Автократы всегда боятся потерять власть. С целью подавления каких-либо независимых групп, предлагающих альтернативные (в нашем случае – демократические) пути развития общества, они рано или поздно приходят к решению проводить своеобразные «криптии» – время от времени изолировать в тюрьмах самых активных общественников (и даже представителей из конкурирующих кланов). Этим самым запугивают гражданское общество, а также держат в тонусе репрессивный аппарат, который без проведения репрессий теряет навыки (и в конце концов, этот огромный аппарат насилия – прокуроры, полиция, тайная полиция, тюремщики итд – не должен работать вхолостую, ежегодно из бюджета выделяют миллиарды тенге, и все эти силовики как-то обязаны оправдывать свое существование). Исходя из этого можно выдвинуть такую гипотезу – в авторитарном государстве всегда будут политические заключенные. Причину посадить в тюрьму найдут.

Тем не менее, основные причины, по которым общественники задерживаются и заключаются в тюрьму (на более или менее длительные сроки), на мой взгляд такие:

1. Систематические призывы общественника – с лидерским потенциалом, организаторскими способностями – к проведению мирных собраний, с последующим выходом на улицы.
2. Систематические призывы общественника – с большой аудиторией в социальных сетях – к проведению мирных собраний, с последующим выходом на улицы.
3. Систематическая жесточайшая публичная, обоснованная критика власти (от сельского акима до президента) с возложением персональной ответственности и озвучиванием имен чиновников.
4. Необходимость наказать кого-либо для создания атмосферы страха и пресечения активной деятельности других общественников (как правило это плановые, рутинные операции тайной политической полиции).
5. Желание тех или иных коррумпированных лиц (группы лиц), как правило из регионов, отомстить за критику (как правило нерезонансную; за «обычную» работу общественника).

Разумеется, эти причины обычно встречаются в комбинациях друг с другом. Но можно сказать, что политических заключенных Марата Жыланбаева, Думана Мухамедкарима, Нуржана Альтаева задержали и отправили в тюрьму по причинам a) и b). Кейс политзека Тимура Данебаева можно отнести к пункту c). Кейс пятерых противников строительства АЭС, обвиненных в подготовке массовых беспорядков можно отнести к пункту d). Хотя кейсы Зинаиды Мухортовой (незаконно помещена в психиатрическую больницу) и Галы Бактыбаева (убит) нельзя отнести к теме политического заключения, они являются яркими подтверждениями реалистичности пункта e).

Если в ходе деятельности общественника возникают причины a), b) и c), то скорее всего его задержание и помещение в заключение произойдут быстро.

Конечно, могут быть и другие причины, возникать другие обстоятельства, по которым общественник подвергается тюремному заключению, но основные приведены выше. Знание этих причин поможет точнее спрогнозировать ход будущих событий, и, если общественник решил, что он должен выбрать ту или иную стратегию поведения, он сможет, оценивая риски, лучше подготовить себя и родных к возможному тюремному заключению.

Закончить этот топик хочу несколькими гипотезами. Первая, в недрах администрации президента, либо КНБ РК существует небольшой отдел, который занимается систематизацией работы с политическими узниками: координацией действий правоохранительных органов и силовых структур; определением степени жесткости наказания и содержания политических заключенных и прочим. Наличие такого сайта как https://qazpolit.net позволяет выдвинуть вторую гипотезу: в каком-то государственном органе также есть подобная картотека политзеков; за каждым политзеком в учреждениях КУИС ведется специальное наблюдение, отмечаются его психологические характеристики (вполне легально, например, посредством проведения психологических тестов, мне множество раз предлагали их пройти). Как указывалось, выше в пункте d) тайная политическая полиция для создания атмосферы страха и пресечения активной деятельности других общественников по надуманным причинам («был бы человек, а статья найдется») планово проводит операции по задержанию и осуждению общественников. Третья гипотеза, как было сказано ранее, для того чтобы гражданское общество не смогло окрепнуть и репрессивный аппарат не работал вхолостую, в таком авторитарном государстве как Казахстан, могли прийти к мысли о необходимости периодически проводить «ротацию» политзеков – при посадке в тюрьму одного, выпускают кого-то из сидящих. История Республики Казахстан последних 30 лет подтверждает все выдвинутые гипотезы –  причина посадить в тюрьму общественника найдется всегда.

В виду того, что общественники, становящиеся политическими узниками, действуют открыто, смело (иногда безрассудно смело), полиции и КНБ не представляет никакой сложности найти, задержать и поместить их под стражу. Часто сотрудники правоохранительных органов просто приходят домой к общественнику, предъявляют обвинение и забирают его в отделение полиции, для дальнейшего оформления. Следующий часто встречающийся вариант – задержание общественника на улице, либо в ходе проведения мирной акции протеста и доставление в полицию для дальнейшего оформления. Учитывая постоянную полицейскую слежку за самыми активными общественниками (следить за ними стало легче после появления видеокамер «Сергек» с функцией распознавания лиц, а также технологий для отслеживания мобильных телефонов), их поиск и задержание весьма несложны. Очень редкий случай произошел со мной и моим товарищем Талгатом Аяновым – нас сотрудники КНБ задержали в спецприемнике для административно задержанных лиц, так как мы отбывали 15 суточный административный арест. И из этого спецприемника нас повезли в изолятор временного содержания (ИВС).

Власти РК, предпочитают отъезд общественников заграницу, до определенного момента, общественнику, каким бы он радикальным ни был, дают возможность уехать из страны – законно или даже незаконно пересечь границу. Если на общественника уже заведено уголовное дело и если он пересек границу без регистрации в пограничном пункте, то это автоматически влечет появление нового уголовного дела, тем самым общественник усугубляет свое положение. Затем, через ботофермы и блогеров на оплате раздувают историю о «предательском бегстве», «трусливых горлопанах» итд.

В некоторых случаях, когда общественникам удается организовать довольно резонансное мероприятие, либо дело, продвигаемое общественниками, становится известным и пользуется поддержкой народа, то представители авторитарного государства, в отместку, могут умышленно применить жесткие действия при задержаниях либо одновременно с задержаниями, так, при задержании меня и Талгата, в домах наших родителей провели обыски, при этом были взломаны входные двери. Такие же обыски провели, ворвавшись в квартиры наших товарищей – Ерлана Башакова, Жасулана Мусабекова, в присутствие их малолетних детей.

Из недавних задержаний можно упомянуть доставление в суд гражданской активистки Эльвиры Бекзадиной (но по административному делу), когда в присутствии плачущего несовершеннолетнего ребенка, полицейские увезли ее насильно затолкав в машину. Точно так же могут поступить с общественником преследуемом по (надуманному) уголовному делу. В авторитарном государстве, полиция это делает и для создания атмосферы страха и запугивания гражданского общества.

3. Алгоритм задержания согласно законодательству РК

Если вы общественник, находящийся в зоне риска, то будет полезно хотя бы раз ознакомиться с нормами УПК РК. Там, в пункте 29) статьи 7. вы найдете разъяснение понятия «задержание», а точнее – «фактическое задержание»: «фактическое задержание – ограничение свободы задержанного лица, включая свободу передвижения, принудительное удержание в определенном месте, принудительное доставление в органы дознания и следствия (захват, закрытие в помещении, принуждение пройти куда-либо или остаться на месте и так далее), а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие личную свободу человека, с момента с точностью до минуты, когда указанные ограничения стали реальными, независимо от придания задержанному какого-либо процессуального статуса или выполнения иных формальных процедур;».

Я специально так выделил слова с момента с точностью до минуты так как в УПК РК четко устанавливаются сроки доставления, разбирательства и объявления о наличии подозрения.

В главе 17. «Задержание подозреваемого» этого кодекса, указаны процессуальные действия, относящиеся к задержанию человека, которого хотят обвинить в совершении уголовного преступления. В статье 128. УПК РК перечисляются основания задержания: «… должностное лицо органа уголовного преследования вправе задержать лицо, подозреваемое в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, при наличии одного из следующих оснований:

1) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения;

2) когда очевидцы (свидетели), в том числе потерпевшие, прямо укажут на данное лицо как на совершившее преступление либо задержат это лицо …;

3) когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления;

4) когда в полученных в соответствии с законом материалах оперативно-розыскной, контрразведывательной деятельности и (или) негласных следственных действий в отношении лица имеются достоверные данные о совершенном или готовящемся им преступлении.

Как видим, для задержания общественника всегда можно использовать один из этих четырех пунктов.

Допустим, настал тот «прекрасный» день, когда полицейские (или люди в гражданской одежде) пришли к вам домой или подошли на улице, и заявили вам о необходимости пройти с ними в отдел полиции либо департамент КНБ. Сохраняйте спокойствие и знайте, согласно УПК РК эти представители авторитарного государства должны действовать так, как требует статья 131:

«должностное лицо органа уголовного преследования устно объявляет лицу по подозрению в совершении какого уголовного правонарушения оно задержано, разъясняет ему право на приглашение защитника, право хранить молчание и то, что сказанное им может быть использовано против него в суде. В случае если задержанный не владеет казахским и (или) русским языками либо не может в момент задержания в силу … болезненного психосоматического состояния (например, у вас резко поднялось давление и начала болеть голова) адекватно воспринимать разъяснение ему прав, то права подозреваемого разъясняются ему соответственно в присутствии переводчика (при необходимости) и (или) защитника до начала допроса в качестве подозреваемого, о чем делается отметка в протоколе допроса.». Затем, в течение не более трех часов (помните выше говорилось о моменте с точностью до минуты), должностное лицо органа дознания, дознаватель, следователь составляют протокол задержания.

В протоколе задержания указываются следующие сведения:

1) фамилия, имя, отчество (при его наличии) подозреваемого;

2) кем задержан подозреваемый, основания, мотивы, место задержания, время фактического задержания и доставления (с указанием часа и минуты);

3) сведения о разъяснении прав подозреваемого;

4) результаты личного обыска;

5) сведения о состоянии здоровья задержанного;

6) время и место составления протокола;

7) срок задержания.

Протокол подписывается должностным лицом, его составившим, подозреваемым и защитником (при его участии).

К протоколу прилагается заключение медицинского освидетельствования.

3. О произведенном задержании лицо, осуществляющее досудебное расследование, обязано письменно сообщить прокурору в течение двенадцати часов с момента составления протокола задержания.

4. Лицо может быть задержано по подозрению в совершении преступления на срок не более сорока восьми часов, но УПК РК допускает задержание на срок не более семидесяти двух часов.

Подозреваемый подлежит освидетельствованию в порядке, предусмотренном статьей 223 настоящего Кодекса, для установления общего состояния его здоровья и наличия телесных повреждений. Ход и результаты осмотра, освидетельствования отражаются в протоколе, который составляется лицом, производящим следственное действие.

4. Как происходят задержания в реальности и как вести себя при задержании, рекомендации.

Исхожу из того, что общественник осознает свое нахождение в зоне риска, и поэтому надеюсь он сможет сохранить спокойствие при задержании – ни в коем случае не паникуйте, не ругайтесь матом и тем более не оказывайте физическое сопротивление сотрудникам полиции/КНБ при задержании.

Рассмотрим вариант задержания на улице. Для начала потребуйте полицейских предъявить служебные документы, зафиксируйте его звание, ФИО письменно, от руки либо в телефоне. Попросите процитировать правовую норму, на основании которой вас задерживают. Старайтесь не спешить – чем больше людей увидит задержание, тем вежливее будут вести себя полицейские/кнбшники.

Если, как было сказано ранее, вы осознаете свое нахождение в зоне риска, и у вас есть обоснованные предположения о том, что после задержания вас некоторое время будут держать incommunicado – под стражей, без права связаться с родными, защитниками, адвокатами, попытайтесь привлечь внимание прохожих, например, громко задавайте вопросы: «почему вы меня задерживаете?! что за произвол!»; можно несколько раз громко проговорить свою фамилию, когда рядом кто-то проходит. Случаи, когда общественников подолгу содержат под стражей, без оповещения родных крайне редки, но случаются, вот, к примеру, 5 сентября 2025 года, сообщили что автомобиль блогера и журналиста Мирболат Мырзатайулы нашли на парковке, недалеко от Алматы, сам он перестал выходить на связь после поездки в Талгар 2 сентября. Лишь после того, как его коллеги и друзья подняли шум, выяснилось, что его задержала полиция, по уголовному делу, инициированному по статье 174 УК РК. Ветеран демократического движения Польши как-то рассказывал мне, что после уличной акции, когда его задерживали сотрудники «Bespieki» – тайной полиции польских коммунистов, он громко просил людей, ставших очевидцами задержания позвонить по определенному номеру телефона и сообщить об увиденном. Удивительно, но в Польше 1980х годов это работало – общественники из оппозиции получив звонок узнавали о задержании, а также могли подготовиться к действиям властей. Может это сработает и у нас? В таких случаях также полезен такой совет правозащитников: держите в кармане ярко окрашенный листок с телефоном либо адресом близких друзей, родных и таким текстом: «Прошу нашедшего позвонить по указанному телефону и сообщить о том, где вы нашли данный листок». Листок можно незаметно выронить, в надежде что кто-то из здравомыслящих, сознательных сограждан позвонит вашим друзьям или родным.

Итак, вас задержали на улице, посадили в машину, доставили в отдел полиции либо в департамент КНБ, либо в какое-либо другое государственное учреждение. Знайте, что согласно статье 135. УПК РК, лицо, осуществляющее досудебное расследование, обязано безотлагательно уведомить кого-либо из совершеннолетних членов его семьи, а при отсутствии их – других родственников или близких лиц о задержании подозреваемого и месте его нахождения или предоставить возможность такого уведомления самому подозреваемому. То есть, вы можете потребовать сделать один телефонный звонок. Но вы должны быть уверены, что человек, которому вы звоните, незамедлительно примет правильные меры – второй возможности может не быть. Сообщите, куда вас доставили и в связи с чем вас задержали. По возможности сообщите фамилию задержавшего вас сотрудника. Правозащитники рекомендуют, в самом крайнем случае, если не с кем связаться, можете позвонить на номер 115, это кол-центр генпрокуратуры РК, звонок бесплатный. Представьтесь и объясните ситуацию. Но имейте в виду: там вам ответят с 9.00 до 18.30, с понедельника по пятницу, перерыв у оператора центра с 13.00 до 14.30; суббота, воскресенье и праздничные дни – выходные. Помните – у нас бывают задержания и даже суды над общественниками в выходные дни.

Согласно УПК РК ваша причастность к какому-либо преступлению должна быть установлена не позднее трех часов с момента задержания. Если в течение трех часов вам не объявили о том, что вы являетесь подозреваемым по какому-либо уголовному преступлению, вы должны быть освобождены без всяких условий.

Но, допустим сотрудники полиции/КНБ хорошо подготовились и объявили вам о наличии подозрения в совершении уголовного правонарушения и перешли к составлению протокола задержания.

Первое главное правило: Сохраняйте спокойствие!

Второе главное правило: Требуйте своего адвоката!

Третье главное правило: Внимательно ознакомьтесь с протоколом!

Запомните следующее:

Отказывайтесь от дачи любых показаний если не пришел ваш, проверенный адвокат!

Не давайте никаких показаний даже если предоставят дежурного адвоката, назначенного государством.

Ведите себя корректно и вежливо, не грубите, не используйте вульгарные выражения даже «для связки слов», сотрудники полиции/КНБ могут скрытно вести видеозапись. Не подписывайте никаких пустых бланков и чистых листов!

Если к вам так и не допустили своего адвоката напишите в протоколе задержания что вашего защитника к вам не допустили, хотя найти его вполне возможно. По возможности не пишите лишнего. Можете написать только о нарушениях, которые были допущены при задержании: «не представились при задержании; не разъяснили права; не предоставили адвоката; не дали позвонить родным; применили при задержании физическую силу – требую медицинского освидетельствования в присутствие родных и адвоката; не владею языком. И можете приписать: намерен дать показания и другие объяснения в присутствие своего адвоката, и обязательно поставьте дату и точное время составления протокола. В протоколе о задержании есть графа для подписи, перед подписанием потребуйте, чтобы вам была предоставлена копия протокола. Подпишите оригинал и копию протокола. Если полицейский говорит что-то вроде: «подпиши, а потом сделаем копию», распишитесь в их экземпляре, но укажите там: «На момент подписания копия протокола мне не вручалась».

Категорически запрещено делать какие-либо чистосердечные признания и явки с повинной! В суде это станет основным и единственным доказательством вашей «вины», даже если скажете, что вы подверглись физическому и психологическому давлению. Вам не поверят.

Не обращайте внимания на ошибки, допущенные сотрудником полиции/КНБ при составлении протокола. После их можно использовать против него же, и сделает это профессиональный юрист, ваш адвокат или защитник.

Любое задержание этот стресс, влияющий на наш организм, старайтесь сохранять здоровье и нервы. Напомню еще раз про ваше право хранить молчание. Вы можете молчать во время проведения следствия, вы можете молчать даже во время проведения судебного разбирательства.

После задержания сотрудники полиции/КНБ согласно УПК РК могут провести осмотр, досмотр и обыск. Осмотр – это визуальное – без касания руками – обследование кого-либо или чего-либо. Для осмотра санкция судьи не требуется.

Досмотр – это обследование с касанием рук кого-либо или чего-либо, проводимое с целью выявления предметов, оборот которых запрещён. Для досмотра санкция судьи также не требуется. Однако портить, ломать изучаемые предметы, а также нарушать их целостность не допустимо. Досмотр могут провести с участием и без участия понятых, если их негде взять, но вам не запрещено снимать эти действия на видео.

Обыск, выемка документов – это процессуальное действие, направленное на осмотр лиц либо помещений с целью выявления доказательств, а также предметов, запрещённых к свободному обороту. Для проведения обыска или выемки документов нужны веские основания, постановление о производстве обыска, а также выемке документов, предметов, имеющейся в них информации должно быть санкционировано следственным судьей. Вам должны предъявить данное постановление.

Обыски в домах общественников как правило проводятся редко (хотя и жестко, выше уже писал что в доме моей матери выломали дверь), и воспринимать их надо как «шумовой эффект», один из приемов для насаждения атмосферы страха, который хотят создать представители авторитарного государства. Полиция/КНБ знают, что никакого оружия, взрывчатых веществ либо запрещенной литературы в жилище общественника нет, просто им сверху приказали нагнать жути. Да, могут что-нибудь подкинуть при обыске. Но тут уж предотвратить что-либо затруднительно – если в авторитарном государстве решат фальсифицировать уголовное дело, это будет сделано. Поэтому про обыск далее писать не буду, но можете поинтересоваться у опытных юристов что делать, как вести себя при обыске, самое главное – как можно шире распространите информацию о приводящемся у вас дома обыске, найдутся смелые и грамотные коллеги, журналисты, которые смогут помочь вам.

При условии, что вашему здоровью и жизни ничего не угрожает – если не знаете, что делать, то лучше ничего не делайте. Сотрудники МВД, КНБ выполнив приказ задержать вас и поместить под стражу успокоятся, посчитав что у них все под контролем, далее в течение двух-трех дней, события войдут в почти нормальное русло. Вашим родным сообщат о том где вы находитесь, к вам начнут допускать адвокатов и защитников.

5. ИВС – изолятор временного содержания

В соответствие с законом РК от 30 марта 1999 года № 353-I. «О порядке и условиях содержания лиц в специальных учреждениях, специальных помещениях, обеспечивающих временную изоляцию от общества» приказом МВД РК утверждены Правила внутреннего распорядка изоляторов временного содержания органов внутренних дел. Погуглив в интернете можно найти тексты закона и правил. Но в виду того, что в ИВС вы задержитесь двое суток – 48 часов, в редких случаях 72 часа – большого смысла в подробном изучении этих текстов нет. К тому же, как правило, ИВС расположены в зданиях либо департамента, либо городского, либо районного управления полиции. То есть, ближе к центру городов или крупных поселков, в этой связи ИВС легко доступны для контроля как полицейского начальства так прокурорского надзора. По этой же причине они более доступны для общественных наблюдательных комиссий и НПМ. Все это приводит к тому, что в ИВС вряд ли нарушат ваши права – вас накормят, будут держать в теплом, сухом помещении, выдадут чистую посуду, ложки-вилки, чистое белье, дадут возможность принять душ; можете даже получить посылку и оформить доверенность, но вряд ли успеете за столь короткое время. Одним словом – начальству ИВС трудно и невыгодно нарушать законы и правила, им выгодно быстрее избавиться от постояльцев, тем более политических. И как только следственный судья вынесет постановление о применении такой меры пресечения как содержание под стражей, вас переведут в СИЗО – следственный изолятор. Вообще, законодательством предусмотрены случаи, когда подозреваемых, обвиняемых, подсудимых могут оставить в ИВС из-за того, что доставка в СИЗО невозможна (нет дорог; очень далеко ехать), но это бывает редко.

6. Первые шаги в СИЗО

И вот вы в СИЗО. Конечно вас доставят автозаком – автомобилем, предназначенным для перевозки подозреваемых, обвиняемых, осужденных – под конвоем. Транспортировка зека даже в автотранспорте это этапирование, и соответственно – «этап», о нем я напишу ниже. Подозреваемых, обвиняемых обычно развозит местная конвойная служба – «стационарная», из сотрудников полиции – местных жителей. Конвоирование уже осужденных лиц, особенно на жд транспорте, осуществляют наряды из сотрудников национальной гвардии. Если местную конвойную службу особо не раздражать – насмешками, заносчивостью, попытками «прогуляться» без разрешения – то они, как правило ведут себя спокойно.  У них как правило не бывает автоматов, лишь легкое оружие и они обходятся без служебных собак.

Как уже было сказано содержание в СИЗО возможно лишь при наличии санкции судьи. Если интересны другие подробности загляните в статью 147. УПК РК.

В каждом СИЗО есть так называемый «шлюз», это огромное помещение без окон, зато с огромными воротами, через которые свободно может въехать автозак – часто будка на шасси ГАЗ-53, но сейчас появились автозаки на базе микроавтобусов. Автозак въезжает, ворота шлюза закрываются, затем конвоир открывает двери будки и предлагает выйти. Конвойная служба сдает, сотрудники СИЗО, соответственно принимают подозреваемых, обвиняемых. Это довольно долгая процедура, связанная с заполнением множества документов, чем больше людей привезли, тем больше времени. Бывает такое что все это время арестантов держат в автозаке, бывает, что, выведя из него, запирают в каком-нибудь помещении СИЗО. По правилам сотрудники СИЗО сверяют ваше лицо с фотографией в деле, при этом вы должны сняв головной убор, полностью назвать ФИО, дату рождения.

Расскажу, как меня и Талгата в начале мая 2016 года привезли из ИВС в СИЗО г. Атырау. Не знаю получилось так случайно или так подстроили умышленно, но нас привезли уже после наступления сумерек. Учитывая, что времени у КНБ было более чем достаточно, а ехать от ИВС до СИЗО всего лишь минут сорок, думаю, что это сделали умышленно. Шлюз освещался тускло, стены были обшарпанные, пол бетонный, неровный, видно было что помещение давно не ремонтировали. Нам предложили пройти в какую-то комнату (как позднее выяснилось это были полуподвальные помещения СИЗО, там, например, располагался дисциплинарный изолятор), якобы для оформления необходимых процедур и документов. И вот стою я с Талгатом в этой комнате без окон, с таким низким потолком что мы упирались в него головой, совсем слабым освещением, никакой мебели нет, даже стола, напротив нас человек пять незнакомых людей, кто-то в гражданской одежде, кто-то в камуфляже. На мне была спортивная куртка, замок расстегнут, и один из сотрудников СИЗО говорит мне «застегните куртку», я отказался, сказал, что мне так удобнее. Этот сотрудник настаивает – «застегните, застегните!». Я молчу, бездействуя не подчиняюсь. Тишина. Проходит секунд десять. И тут мне в голову приходит мысль что этим сотрудникам дали приказ пугнуть нас, оказать психологическое давление и посмотреть на нашу реакцию. Возможно даже, что велась скрытая видеосъемка. Я понимаю, что надо предпринять превентивные действия, ломать любые негативные для нас сценарии – кто их знает, что у них в голове. Как можно более твердым голосом говорю им: «уважаемые сотрудники полиции, вы прекрасно знаете кто мы, и за что нас хотят посадить. Я и Талгат юристы, среди вас возможно есть офицеры, а значит среди вас тоже есть юристы. Поэтому, давайте действуйте строго в рамках законодательства РК. Сразу вас предупреждаю – в случае грубого нарушения наших прав, мы, оставив Назарбаева в стороне (так и сказал!), займемся только вами, будем добиваться вашего осуждения, вплоть до снятия погон мы не успокоимся». В ответ на это, один из сотрудников в гражданской одежде (как оказалось оперативник), примирительным тоном сказал: «Маке, все нормально, пойдемте наверх». Наверху, при ярком свете, в кабинетах с мебелью и окнами и прошло оформление по всем правилам; у меня всегда очень короткая стрижка на голове, поэтому парикмахер (осужденный оставленный в качестве работника в СИЗО), мне не понадобился, но Талгат решил постричься наголо. Но, имейте в виду, подсудимым правилами разрешено оставлять волосы любой длины, ведь они еще не осуждены.

Как мы узнали позднее, в этих полуподвальных помещениях действительно «встречали» побоями новоприбывших постояльцев СИЗО, и лишь затем «обработанных» вели наверх для оформления. Конечно, били тех, у кого не было возможности защитить себя правовыми средствами. Уверен, что в «мирное время» (при отсутствие чрезвычайного положения, как в Кантар) общественников в СИЗО «встречать» битьем не будут. Но то или иное психологическое воздействие подобное описанному, вполне возможно.

7. Карантин, первые 15 дней в СИЗО

Карантинная камера изначально (возможно еще с 19 века), предназначалась для выявления арестантов с какими-либо инфекциями – за эти дни болезнь проявила бы себя, и таким образом предполагалось что не будет допускаться заражение тюремного населения. В наши дни всех новоприбывших в СИЗО заставляют сдавать кровь на анализы, делать флюорографию. Также они проходят психологические тесты для выявления суицидальных наклонностей, различных психических отклонений (психологическая служба КУИС МВД РК весьма слаба, не знаю, что они делают с результатами тестов). Также помещенные в СИЗО проходят дактилоскопию – снимают отпечатки пальцев, ладони, все это делается методами столетней давности, с помощью бумаги и чернил, которые въедаются в кожу. Также изготавливают mugshot – фото арестанта в профиль и анфас (для этого мне дали в руки зеркало) на фоне линейки для измерения роста, и рамки с ФИО, для личного дела. По правилам в течение этих 15 дней нахождения в карантине сотрудники СИЗО также должны ознакомляя заключенных с НПА, проводя беседы, подготовить их к жизни в этом учреждении. Вас будут вызывать на беседу начальник отдела, заместитель начальника СИЗО, либо сам начальник учреждения. Многие сотрудники КУИС, затюканные госпропагандой обыватели, для них общественники – «демшиза», поэтому, воспользуйтесь случаем – изложите свою жизненную и политическую позиции, расскажите, чем занимаетесь, попытайтесь внедрить в их сознание образ общественника как человека, пытающегося сделать что-то хорошее для страны. И обязательно скажите, что не потерпите никаких грубых нарушений законодательства – ни со стороны сотрудников, ни со стороны арестантов – сделайте это спокойным, твердым голосом. Заверьте что в противном случае будете писать жалобы во все инстанции. Я так делал в каждом СИЗО и каждой зоне, возможно поэтому, в моем присутствии никогда никого не избивали, не было издевательств и пыток.

Карантинная камера (их может быть и несколько), это обычная тюремная камера, как правило в отдельном коридоре (или «продоле», на сленге уголовников), отделенном от коридоров в которых содержатся основная масса сидельцев СИЗО.

В каждом СИЗО есть «каптерка», что вроде камеры хранения, там по правилам арестанты оставляют личные вещи, сумку («кеширь»), затем новоприбывшему должны выдать матрас, подушку и постельное белье.

В 2016 году, после посещения каптерки, уже ближе к полуночи, с постельными принадлежностями в руках, меня привели в карантинную камеру, Талгата распределили в другую камеру (по закону нельзя располагать в одну камеру людей, проходящих по одному и тому же делу – «подельников»). … Тяжелая, просевшая от старости и отсутствия ремонта железная дверь, со скрежетом задевая бетонный пол закрылась за мной, я стою в камере и вижу спящих людей (в 2016 году почти по всем учреждениям КУИС был установлен жесткий режим, на тот момент былая вольница в тюрьмах – «ход», был сломлен, но об этом позже). Пройдя вглубь камеры положил матрас и белье на свободную койку, или «шконку», на сленге арестантов. По правилам в камерах должен быть ночной светильник, но в этой горела обычная дневная лампа. На тот момент видеонаблюдения в камерах атырауского СИЗО еще не было; поэтому, нахальные заключенные на ночь иногда выворачивали лампу из патрона чтобы спать в темноте, либо затемняли свет установив какую-нибудь картонку на лампочку, эти действия арестантов противоречили установленным правилам, и контролер (сотрудник СИЗО) мог ночью зайти в камеру и вкрутить лампу обратно либо снять картонку. Выключатель лампы находится снаружи камеры в продоле.

После того как дверь закрылась, спящие начали открывать глаза, если не ошибаюсь свободными были лишь верхние места, и из один арестантов предложил мне свое место на нижней шконке, я поблагодарил и отказался. Моими первыми сокамерниками оказались молодые люди, все лет на 15-20 младше меня, один из них был гражданин Узбекистана. Все-таки мы живем в восточной стране, и уважение к старшим все еще остается частью нашей натуры, эти ребятишки также проявляли искреннее уважение ко мне, как к старшему по возрасту. Тем не менее, первое впечатление, которое вы произведете на сокамерников очень важно, поэтому, очень рекомендую вам, впервые входя в какую-либо камеру, карантин ли это, либо какая другая – не топчитесь у двери, сразу проходите вглубь камеры, поздоровайтесь если люди не спят, положите вещи на свободное место, назовите свое имя, добавьте, что вы политический, политзек. Ведите себя естественно – держите высоко голову, не горбатьтесь – вы никому не должны, вы никому гадостей не причиняли, вы свободный гражданин, незаконно задержанный и возможно будет осуждены, но тоже незаконно. Дальше уже по обстановке. Знайте, что согласно правилам, запрещено размещать в одной камере ранее не судимых лиц и тех, кто уже имеет судимость. Редко, но бывает, из-за переполненности тюрем, могут к «первоходам» (тем, кто не имеет судимости), подселить ранее осужденного. Но если так случилось, обязательно поставьте в известность своих защитников – возможно, этого ранее судимого, умышленно подсадили в вашу камеру.

Утром в 6.00 всех постояльцев СИЗО будят контролеры, и во многих изоляторах, на полную громкость ставится какая-нибудь музыкальная ФМ радиостанция. Надо сказать, что в правилах громкое включение радио не предусмотрено. Сами сотрудники СИЗО обосновывают это необходимостью затруднить, заглушить переговоры арестантов, сидящих в разных камерах (подобные переговоры запрещены, и могут стать причиной наложения взыскания). Мне, после карантина приходилось сидеть в камерах где звук радио сопровождал с 6.00 до 22.00, то есть до момента, когда в СИЗО объявлялся отход ко сну, это было тяжело. Как правило, в течение часа после пробуждения приносят завтрак, какую-нибудь кашу, яйцо, чай. Старайтесь все это съесть, в сырых и холодных помещениях нужна энергия, хотя люди еще не отошедшие от шока задержания, не имеют большого аппетита.

С утра, после того, как я помылся, один из сокамерников быстро разъяснил мне устроена бытовая жизнь в карантинной камере. Про туалет: первое – в камерах СИЗО туалет не изолирован от остального пространства камеры, ограничен перегородкой высотой около метра, и вместо двери занавеска. И второе, он имеет азиатскую конструкцию (надо садиться на корточки). У первоходов и у тех, кто прошел зону общего режима есть правило – если кто-то принимает пищу, то пользоваться туалетом нельзя (слышал что «особисты» и некоторые «строгачи» – те кто прошел лагерь особого и строгого режима, на такие «мелочи» внимания не обращают, и могут есть даже если кто-то из сокамерников в процессе дефекации). Затем он сообщил что есть дежурства по камере, это установлено правилами внутреннего распорядка, обязательными для исполнения в виду режима. Дежурный делает доклад для проверяющих и убирается в камере.

Жизнь в карантине, как и во всем СИЗО, регулируется «Правилами внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы», утвержденными приказом МВД РК № 505, от 26 июля 2017 года. Политзекам полезно ознакомиться с ними.

8. Как жить в СИЗО

Согласно УПК РК срок содержания под стражей при досудебном расследовании не может превышать два месяца, но как правило это время растягивается минимум до полугода, мне пришлось пробыть в СИЗО восемь месяцев, есть сообщения что сидят под следствием и более года. Жизнь в СИЗО хоть и веселая, но тоже надоедает – можете успокоить себя мыслью о том, что день в этом учреждении считается за полтора дня на зоне. В 2016 году это правило еще не было введено, его ввели задним числом уже в 2019 году, и мне скостили два-три месяца.

По прибытию в СИЗО, многое удивляет, например, состав сидельцев. При ближайшем рассмотрении, складывается впечатление что полицейские шли по улице и хватали первых встречных. Ребятишки, встретившиеся мне в карантине – узбек, трудовой мигрант, работал в Атырау на стройке, но ему не повезло с прорабом, тоже узбеком, который оказался самодуром и к тому же употреблял много алкоголя. Однажды напившись он начал избивать сотрудников, в завязавшейся драке прораб схватился за нож, от которого нашел свою смерть. Еще один, житель Атырау, безработный, с необычным хобби – современные танцы, решил подзаработать на перепродаже анаши, попался. Следующий, из Кулсары, разнорабочий, однажды по пьяни позвонил в полицию и сообщил о заложенной где-то бомбе. Понятное дело, что его задержали быстро, ведь этот дурачок звонил со своего сотового. Еще один – МСБ предприниматель, с обширными связями в атырауских властных структурах, обвиненный в мошенничестве. Одним словом, ваши сокамерники будут типичными современниками с типичными характеристиками. Настоящей «белой вороной» среди них, будете вы. Профессиональных преступников – тех, кто систематически зарабатывает на жизнь преступлениями, или является членом устойчивой преступной группы – единицы. Вы скорее всего познакомитесь с ними уже на зоне, но и там их немного.

Желательно с первых же дней пребывания в СИЗО оформить на родных, близких друзей или коллег, доверенность на представительство ваших интересов. Для этого необходимо обратиться с заявлением на имя начальника учреждения (начальник СИЗО выступит в роли нотариуса), приложив необходимые документы, либо можно привести туда нотариуса. Наличие доверенности облегчит защиту ваших прав и интересов, поэтому укажите максимальный срок действия – три года, с право представлять вас во всех государственных и негосударственных органах и организациях. Для общественника находящегося в зоне риска, еще лучше оформить доверенность прямо сейчас, пока спокойно, и пока вы на свободе.

По своему опыту, предположу, что с первых же дней, власти предпримут меры для того, чтобы вы отказались от своей позиции, написали какое-нибудь покаянное письмо, в ответ они пообещают назначить мягкое наказание. Эти предложения будут передаваться через адвокатов, защитников, родных пришедших на свидание. Лучше быть морально готовым к такого рода «неприличным» предложениям. Вообще, очень важно решить для себя заранее, сидеть или не сидеть.

Если власти поймут, что вы не хотите отказываться от своих позиций, они начнут применять меры по психологическому давлению. Это могут быть придирки и наложение взысканий по самым пустяковым поводам – не встал с постели в 6.00 при общем подъеме (или не лег спать в 22.00 при общем отбое); при движении под конвоем не держал руки сзади; при входе в камеры сотрудников СИЗО не встал в строй в указанном месте итд. Более «продвинутые» придирки обычно осуществляются с подсаженными провокаторами, например, по правилам внутреннего распорядка нельзя передавать, дарить что-либо сокамерникам, провокатор может взять вещь и написать на вас заявление. Либо, разместить вас в камеру с ранее осужденными, хотя это противоречит правилам КУИС. Если это произошло, то сразу сообщите об этом своим адвокатам и защитникам, пишите заявление в прокуратуру, в службу собственной безопасности. Это может быть совершенной случайностью, но может оказаться и умышленной провокацией со стороны властей, для того чтобы запугать вас. Взыскания, наложенные администрациями СИЗО и зон, обязательно опротестовывайте в суде – научиться писать заявления в суд нетрудно.

Если вы планируете подавать на УДО, имейте в виду, выговоры, вынесенные в СИЗО за те или иные нарушения, заносятся в личные дела подозреваемых, обвиняемых, а затем переносятся в дела осужденных, и суды при рассмотрении заявлений, поданных осужденными для условно-досрочного освобождения, обращают внимание на эти выговоры.

Мне и Талгату повезло. Явных и серьезных провокаций в СИЗО против нас не было. Возможно потому что уже в 2016 году режим Назарбаева раздражал всех, и нас как минимум жалели, как максимум уважали, причем и арестанты, и сотрудники КУИС.

Тем не менее, я внутренне был готов к любым провокациям, и очень рекомендую всем общественникам быть также готовыми ко всему. Мне приходилось часто слышать поговорку – тюрьма — это не санаторий, вы ее тоже не раз услышите.

Что необходимо в СИЗО. Одеваться надо разумеется по сезону, в камере на ваш внешний вид никто обращать внимания не будет, даже если брюки будут латанными-перелатанными, главное, чтобы одежда была чистой. Мужчинам не желательно ходить в коротких шортах, есть риск стать объектом насмешек. Коротко говоря, одевайтесь так, как вы оделись бы для путешествия в поезде. Обувь выбирайте тоже по сезону, вы будете ходить до прогулочного дворика, до комнат свиданий, также и до комнат для встреч с адвокатами, все это в пределах комплекса СИЗО. Возможно, когда придется ездить на суды, вам понадобятся кроссовки или ботинки. Обязательно попросите родных привезти в СИЗО резиновые тапки, они пригодны и внутри камеры, в передвижениях до каптерки и бани; их всегда можно быстро помыть. Мне понравилось носить в СИЗО и на зоне казахские мәсі из кожы, с молнией застежкой, они удобные и хорошо согревают ноги, не снимая их можно было лечь на шконку, а также одеть резиновые тапки либо резиновые калоши. В большинстве случаев, общественники задерживаются в своих родных городах, поэтому, передать им что-либо в СИЗО не так трудно.

Попросите родных принести толстостенную посуду из термостойкой пластмассы (стеклянная и керамическая запрещены, к тому же она хрупкая) – бокал с ручкой, для чая; несколько небольших мисок с плотно закрывающейся крышкой, их в тюрьмах называют «камазики» или «бутафор»; крепкую, пластиковую многоразового использования ложку. В тюрьме очень полезно иметь свой электрический чайник, пусть родные купят понадежнее – они перегорают от частого использования. Также попросите родных принести большую дорожную сумку (ее называют «кеширь), не обязательно новую. Ее, согласно правилам КУИС вы должны держать в каптерке, в ней вы будете хранить все свои вещи. Тюрьма есть тюрьма, бывает, что случается воровство вещей из каптерок (на сленге сидельцев – «крысятничества»), воруют, например, сигареты, или скажем более или менее новую, красивую одежду типа спортивной формы Адидас. Но мне и тут повезло, я не курю, а также не просил приносить мне новую одежду. Также, согласно правилам КУИС бритвенные принадлежности, ногтерезки, маленькие маникюрные ножницы, иголки для шитья (все это называют КРП – колюще-режущие предметы) вы должны сдавать сотруднику учреждения, который выдает их в банный день, либо по необходимости.

В камерах СИЗО курить запрещено, на перекур выпускают лишь раз сутки – во время прогулок (на зоне подымить можно почти в любое время, выйдя из барака). Понятно, что запреты не могут повлиять на заядлых курильщиков, тем более находящихся в состоянии перманентного стресса. Хранение табачных изделий в камерах тюрем запрещено – их изымают при обысках, но заключенные всячески ухищряются проносить их. Мне как некурящему было очень тяжело находиться в камерах с курильщиками, убедить их бросить эту дурную зависимость невозможно, постоянно вступать с ними в конфликты по этому поводу – тупиковый вариант, пришлось смириться с поглощением дыма. Из уважения ко мне, ребятишки курили у окна, либо у двери, в зависимости от направления ветра, но это мало помогало. Разумеется, курение строго запрещено и в вагонзаках, но курят и там, конвой изъяв табак при обыске периодически раздает сигареты, зная, что полный запрет приведет к бунту. (Хорошо помню эту завораживающую картину:  дым от тлеющей сигареты вытягивается струной, в вертикальном положение затягиваясь в вентиляционное отверстие в потолке – на длинных перегонах, когда поезд набирает высокую скорость вентиляция работает лучше).

Раз в неделю каждый сиделец СИЗО имеет право на помывку, это закреплено в правилах. Мыльные принадлежности лучше иметь свои. Но по правилам в СИЗО выдают хозяйственное мыло, иногда отвратительного качества – с неприятным запахом, и быстро разлагающимся от воды. Мыться водят покамерно, не давая возможности встречаться и переговариваться с арестантами из других камер. Время помывки не более часа. Во всех шести СИЗО в которых мне пришлось побывать баня представляла собой помещение с несколькими душевыми кабинками. Часто бывает, что эти помещения требуют большого ремонта, или давление в водопроводе было низкое, и приходилось вместо душа использовать разного рода тазики и шайки. При случае жалуйтесь прокурорам или начальству КУИС, душевые быстро не починят, но возьмут на заметку.

В учреждениях КУИС есть такое понятие – «положняк», это то, что положено для выдачи арестантам, в СИЗО это, например, мыло, зубная паста, на зонах – нижнее белье, носки, теплое белье итд.

В вышеупомянутых правилах сказано, что в камерах СИЗО должен быть радиодинамик, которого там разумеется нет, но вы можете потребовать осуществление права слушать радио. Если быть настойчивым, то можно добиться разрешения занести в камеру радиоприемник (в этом случае попросите родных, друзей приемник, настраивающийся также на короткие волны, чтобы слушать не только ФМ станции), и даже телевизор – ведь вы еще не осужденный.  Сотрудники КУИС имеют право вскрыть и изучить внутренности этих приборов. В СИЗО как правило всегда хорошая библиотека – книжный фонд формируют сами сидельцы, затянув книги из дому, они оставляют их в тюрьме; либо начальство учреждения может собрать литературу через объявления в газетах, на свободе уже мало читающих. Библиотекарем работают на полставки какие-нибудь гражданские лица. Бывает, что библиотекарь развозит на тележке книги по СИЗО, но лучше записаться и сходить в библиотеку.

Каждое утро и вечер в СИЗО проводят проверки. В ходе утренней проверки можете сдать написанное заранее заявление на имя начальника СИЗО, прокурора итд. Но если у вас серьезная жалоба, то лучше передавать заявления-обращения через адвокатов. В ходе проверки дежурный по камере обязан делать доклад – о количестве людей в камере, сообщить о наличии либо отсутствие проблем. Вроде бы безобидная мелочь, но некоторые считают эту обязанность унижающим достоинство человека, я решил, что в самом докладе как таковом, ничего зазорного нет, лишь заканчивал его так: «дежурный по камере – незаконно задержанный гражданин РК, политический заключенный Макс Бокаев», это естественно не нравилось сотрудникам СИЗО, но мер из-за этого в отношении меня не принимали. На зонах, когда было необходимо произносить доклад дежурного по отряду я говорил: «Дежурный по отряду, незаконно осужденный, политический заключенный, гражданин РК Макс Бокаев».

Тюрьмы и зоны в Казахстане старые, многие из них построены более 40-50 лет назад. За годы независимости, насколько мне известно, успели построить три-четыре СИЗО – в Алматы, Шымкенте, Кокшетау. Соответственно, условия в них оставляют желать лучшего. Для описания обветшалости тюрем расскажу историю посещения карагандинской тюрьмы – в ней мне довелось побыть шесть раз. В первый заезд, меня посадили в такую страшную камеру – с толстым слоем плесени на стенах, плохим освещением, что я сразу же начал долбить в дверь, с целью перевода в другую камеру. Мне понадобилось два-три часа чтоб добиться своего, и после долгих пререканий с дежурными контролерами меня отвели в другую камеру где я познакомился с хорошим человеком Т., предпринимателем, пробывшем на ДС (дополнительном следствии) почти год, и сделавшем за свой счет ремонт камеры. Т. был осужден за экономическое преступление в другом городе (на самом деле стал жертвой рейдерства), а в Карагандинской области на него возбудили еще одно дело, уместно будет написать, по ДС его полностью оправдали. Так вот, в последующих транзитах через карагандинскую тюрьму я просил направлять в камеру к Т., которая после многочасового пребывания в тесном, душном и грязном столыпинском вагоне, воспринималась как трехзвездочный отель. Но в тюрьме не работала вентиляционная система, закроешь окна – душно, откроешь – вонючий запах с улицы сразу заполнял камеру.

Чтобы понять почему запах с улицы становился вонючим, надо рассказать про арестантскую «почтовую систему» изготавливаемых из веревок, нитей, проволоки и соединенных за окнами камер, таким образом, что письма – «мульки»-«малявы», и даже мелкие «бандероли» можно было бы передавать из камеры в камеру, как по вертикали, так и по горизонтали. Про наличие такой «почты» писали еще большевики-каторжане в начале 20го века! Самой примитивной формой такой «почты» является «конь» – мешок с посылкой, привязанный к веревке, свитой из простыней. «Запустить коня», означает спустить на веревке мешок с чем-либо для сидящих в нижних этажах тюрьмы. Для того, чтобы максимально усложнить установку подобной почтовой системы, в карагандинской тюрьме снаружи начали прикреплять железные решетчатые короба, таким образом уже действительно было трудно получить «посылку» сверху. Но проблема в том, что арестанты кормят голубей остатками пищи, кидая ее на короба. А в тюрьмах живет также огромное количество крыс, которые тоже питаются выброшенной зеками пищей. Вот так образуется вонючий запах – от микса гниющей пищи и экскрементов птиц и крыс.

Добавлю – в атырауском СИЗО таких коробов не было, и кажется нет до сих пор, поэтому в камерах воздух хоть и спертый, но не вонючий. Для противодействия «арестанской почте» нашли радикальное решение – к окнам приварили решетки с частыми ячейками, через которые невозможно даже руку просунуть.

Я, пребывая в карагандинской тюрьме всегда жаловался на этот вонючий запах, подбивал Т. к тому чтобы он обратился к начальству, чтобы эти короба за окнами хоть иногда чистились. И вот, однажды, в свой четвертый или пятый приезд в Караганду, зайдя в камеру Т., не почувствовал неприятный запах, подойдя к окну увидел, что короба нет. Смеясь, Т. сказал, что он написал заявление в администрацию, в котором упомянул намерение от политзека М. Бокаева, обратиться в суд если проблема с запахом не будет решена. Якобы, начальство карагандинской тюрьмы испугалось и короб демонтировали. Я понял, что Т. шутит, и попросил ответить серьезнее. Оказалось, произошло вот что: внешняя штукатурка стен не выдержала и рухнула вместе с облицовкой и этими коробами – тюрьма настолько состарилась, а с капитальным ремонтом затянули. Под завалами оказались крысы, жившие в норах и проходах между стеной и штукатуркой. Все случилось ночью, поэтому люди не пострадали, но по словам Т. грохот был как при землетрясении.

Позже, в 2019 мне рассказывали, что в СИЗО Актобе также рухнула потолочная балка, причина также в старости здания, в отсутствие капитального ремонта за долгие годы эксплуатации. Обветшалых тюрем-зон много, и скорее всего подобных обрушений наверно было немало, но они не получили огласки.

Как писал выше, я попал в тюрьму, когда почти во всех учреждениях КУИС МВД РК установили жесткий режим, сломав уклад, ранее установленный преступным миром. Но уже в 2019 году, в связи с нехваткой бюджетных средств, режим начал ослабляться. Начал возрастать уровень коррупции – в прессе писали, что в 2021 году в алматинском СИЗО появились так называемые коммерческие камеры. Это следует из приговора Алмалинского районного суда от 8 сентября 2023 года, организовал их некий сотрудник ДКНБ официально курировавший тюрьмы. Соответственно стал оживать преступный мир. Так же по сообщениям прессы, в колониях начали «ставить игру» – организовывать подпольные казино, устраивать нелегальные колл-центры для осуществления мошеннических операций итд.

Как мне рассказывали старые сидельцы, по «понятиям» – законам преступного мира, запрещено принуждать сидельца к участию в азартных играх. Но коррупция разрушает и государство, и преступный мир. Если получится так, что вы попали в СИЗО где верховодят сверхалчные представители криминала, может так случиться что и вас будут хитростью, обманом затягивать в эти подпольные казино. Моя рекомендация – ни при каких обстоятельствах не соглашайтесь играть на деньги, даже не спорьте на что-либо на деньги, и тем более не делайте ставки, даже сидя в своей камере. Спор на что-либо на деньги, делание ставок – это первый шаг к азартной игре. Редко, но может случиться так, что ваш сокамерник, такой же первоход как и вы, но «наблатыканный», выходец из околокриминальных кругов. Возможно, такого типа люди, знакомы с методами вытягивания из людей тех или иных материальных ценностей, попытаются потренироваться и на вас. Например, еще с 1990х годов, мелкие уличные преступники использовали такой трюк: познакомившись где-нибудь в парке, с обывателем на отдыхе, могли задать вопрос: какого ты года? Допустим обыватель ответит – семьдесят третьего. Тогда они продолжают: не может быть, ты не семьдесят третьего. Но потенциальная жертва точно знает о себе, и настаивает на своей правоте. Они (уличные преступники) тогда предлагают поспорить на деньги. Если обыватель дурак, то он соглашается, и показывает свой паспорт. И тогда уличные преступники говорят: ты же тысяча девятьсот семьдесят третьего года рождения, не семьдесят третьего. С точки зрения формальной логики они правы – будьте добры отдайте ваши денежки. Вот такие примитивные приемы, в сочетании с угрозой применения силы, могут использоваться до сих пор. Поэтому, повторюсь, ни при каких обстоятельствах не спорьте на что-либо, и тем более не делайте ставки, даже сидя в своей камере, спор на что-либо, делание ставок – это первый шаг к азартной игре, а в тюремном казино выигрыша не бывает.

Далее, запомните следующую рекомендацию – если вы что-то пообещали, то будьте добры исполните свое обещание. В общем то это очевидная вещь – необходимо держать слово, но в тюрьме и на зоне ее важность возрастает многократно. Человек не исполнивший обещание как минимум будет считаться несерьезным и презираемым – балаболом. Так что, лучше никому и ничего не обещайте, но если что-то кому-то пообещали – будь, то заключенный, или сотрудник учреждений, то выполняйте.

Люди и в СИЗО, и на зонах, узнав о том, что вы обладаете определенными познаниями в юриспруденции будут обращаться к вам за помощью. Также, множество раз обращались и ко мне, никогда не отказывал им в устных консультациях, но считанное количество раз помогал письменно составить какую-либо жалобу, обращение (инвалидам, и неграмотным людям, паре иностранцев). Как, кому и в какой форме оказывать подобную юридическую помощь решайте сами.

В СИЗО почти нет проблем с питанием, каждый из сидящих каждую неделю получает от родных передачи, и за полгода можно набрать лишних пять-шесть килограмм веса. Если у вас изобилие продуктов поделитесь ими с иногородними или иностранцами, попавшими под следствие в вашем городе, в СИЗО крупных городов такие люди часто встречаются.

По правилам установленным государством, начальство СИЗО имеет право без предупреждения, без объяснения причин перевести арестанта из одной камеры в другую (на зоне – из одного барака в другой, или даже из одной зоны в другую). Перевод из камеры в камеру администрация объяснит «оперативной необходимостью», и ничего с этим не поделать. Этот переезд на тюремном сленге называемый «келешовка», или «келеш», малоприятное событие – только вы успеете найти общий язык с сокамерниками, обжиться в камере, почистить ее, и вас переводят в другую, возможно грязную, необжитую, к людям с которыми надо налаживать отношения с нуля. Если вам совсем не хочется переезжать, напишите обращение на имя начальника, добейтесь встречи с ним, и возможно вам повезет – келеш отменят, но это не значит, что он не состоится никогда, возможно через месяц все же придется собирать свой скарб и топать в другую камеру. К тому же, начальник будет считать, что он оказал вам услугу, и будет ожидать от вас взаимности, имейте это в виду.

Во многих СИЗО часто бывают проблемы с отоплением, рамы на окнах старые, с щелями. Вентиляционные системы во многих тюрьмах и бараках также отсутствуют (в Атырауском СИЗО вентиляцию установили в ходе моего восьмимесячного пребывания – после долгих жалоб в прокуратуру и ДУИС; также и в бараке петропавловской зоны). А климат в Казахстане суровый – летом жара, зимой холодно, поэтому начальство СИЗО обычно не возражает против использования в камерах всяких обогревающих средств и вентиляторов. Но все эти приборы арестантам приносят родные и близкие. Если вам жарко или наоборот холодно, то можете смело писать заявление на имя начальника тюрьмы с просьбой разрешить использование того или иного электробытового прибора, это ваше право – жить в условиях, прописанных санитарно-эпидемиологическими правилами и нормами.

Вообще, как уже писалось выше, полезно знать законодательство регулирующее деятельность тюрем и зон. Зная их, вы сможете аргументировано отстаивать свои права либо иметь «козыри» «выторговывая» то или иное условие. Например, по правилам в спальных помещения СИЗО обязательно должны быть полы из древесины, а во многих тюрьмах они бетонные, в лучшем случае покрытые рваным линолеумом. Если вам хочется избежать келешовки, вы можете указать на несоответствие камеры стандартам, и намекнуть что будете жаловаться в государственные органы либо опубликуете эти нарушения правил в СМИ. Мне иногда, приходилось идти на серьезное противостояние с администрацией тюрем и зон, иногда предпочитал обходиться полумерами, не доводя жалобы до суда. Как поступать – решать вам, каждый случай уникален своими условиями и обстоятельствами.

Мало того, что в учреждениях КУИС МВД РК почти все обветшало и не соответствует стандартам, так еще коррупция пустила глубокие корни в уголовно-исполнительную систему. Вот официальная статистика по сообщениям СМИ: в сутки содержание одного осужденного обходится бюджету страны в 7500 тенге. Соответственно, на 30 тысяч заключенных в тюрьмах и зонах, ежедневно из бюджета затрачивают 225 миллионов тенге. Вот и считайте, сколько можно «заработать» на зеках. В случае хорошего знания законодательства, регулирующего деятельность тюрем и зон, у вас будет более чем достаточно поводов для написания жалоб в прокуратуру и исковых заявлений в суд, а значит вас начнут опасаться и уважать.

В замкнутом пространстве, трения, ссоры, конфликты той или иной степени интенсивности – неизбежны как среди мужчин, так и среди женщин. Давайте постулируем это утверждение, такое бывает даже в семьях, между родственниками, и уж тем более может случиться в тюрьмах и на зонах. Все же, надеюсь вы, как и я, будете по большей части встречать адекватных людей, которые стараются решать проблемы мирными средствами и нацелены на недопущение физических столкновений. Уверен, в тюрьме и на зоне вы встретите немало здравомыслящих людей, которые смогут отличить белое от черного, и при случае поддержат вас и словом, и делом, остановят зарвавшегося «быка». Но что делать, если эскалация конфликта все-таки произошла? Если вы в запертой камере, а сокамерник уже демонстрирует чрезмерную агрессию – вербально, матом; физически – толкается, брыкается; то советую вам стать в боксерскую стойку и приготовиться к драке. Важно, в случае возникновения конфликтной ситуации – ведите себя достойно, твердым голосом предложите сесть и решить проблему через переговоры, скажите что вам не нужны разборки-драки. Даже если вы физически слабее этого «быка» (вполне возможно «кумовки»), вы способны быть сильнее его морально, проявляя выдержку и дух. Вы воспитанный человек, поэтому в ответ матом ругаться не будете, но на каждый толчок или удар, неадекватного соседа отвечайте таким же ударом.  Поверьте, тем не менее – драка в тюрьме, это редчайшее развитие ситуации. В каких-нибудь городах с хулиганскими традициями, типа Атырау, на улицах у вас шансов попасть в драку больше чем в тюрьме или на зоне. И запомните – в 90 % случаев, наезды с угрозами на общественника (в том, числе и те, которые оканчиваются драками), инспирированы администрацией учреждения или их кураторами из КНБ. Поэтому, анализируйте ситуации, наблюдайте окружающую обстановку, чтобы быть готовым к любому развитию событий.

Всяческих агентов-провокаторов спецслужб и полиции, называемых в тюрьме «кумовками», или по старинке – «стукачи» («тоқылдақтар»), можно распознать быстро. Допустим, вы сидя в тюрьме, на зоне ответили на вопросы журналистов (по таксофону или письменно), разумеется это не понравится ни администрации учреждения, ни КНБ, и поэтому они могут использовать своих агентов среди заключенных для давления на вас. В таких случаях можете сделать однозначный вывод –опубликование ваших ответов журналистами и некий конфликт, последовавший после этого, прямо между собой связаны. Этих агентов-провокаторов, разумеется нужно держать на расстоянии. Повторюсь – когда это будет уместно доводите до сознания окружающих эту мысль – в 90 % случаев, наезды с угрозами на общественника (в том, числе и те, которые оканчиваются драками), инспирированы администрацией учреждения или их кураторами из КНБ – нормальные люди будут делать правильные выводы. Ну и напоследок, успокою вас – даже если наезд инспирированный администрацией учреждений, КНБ будет иметь место, они проконтролируют степень давления, то есть такого рода конфликты не замысливаются как избиение до потери пульса или как убийство. Запомните – в учреждениях КУИС МВД РК государство несет ответственность за находящихся там людей. Условно говоря – меня им было бы проще убить пока я был на свободе – толкнули бы под машину, отравили бы, подстроили бы уличное ограбление – и затем объявили бы это стечением обстоятельств, якобы М. Бокаев оказался в неправильном месте, в неправильное время. А СИЗО это государственное учреждение, в котором меры безопасности почти такие же как при охране банков. Не случайно Арона Атабека выпустили из тюрьмы за несколько месяцев до смерти – государство таким образом пыталось избежать отвественности.

Нормальный человек никогда не будет считать нормальным и приятным то, что в его вещах, кто-то роется. Но в тюрьме и на зонах обысковые мероприятия это санкционированные законом действия, которые также регулируются «Правилами внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы». Поэтому, морально подготовьтесь к тому, что малознакомые и малоприятные личности будут нарушать границы вашего личного пространства иногда извращая установленные законом обысковые мероприятия превращая их в «шмон». Негативные эмоции, нервотрепка от шмона кратно увеличиваются потому что сотрудники КУИС имеют право завести в жилое помещение служебную собаку, перевернуть ваши матрасы, перетряхнуть одеяло иногда бросая вещи на грязный пол. И это еще не все – указанными правилами предусмотрено следующее: «Полный обыск сопровождается тщательным осмотром тела обыскиваемого …. подозреваемым и обвиняемым предлагается полностью раздеться, обнажить соответствующие участки тела». Так что приготовьтесь и к этому, довольно неприятному аспекту тюремной жизни. Но, если вы общественник, имеющий базовые юридические познания и навыки написания жалоб, то можно как-то противодействовать жестким методам сотрудников КУИС при проведении обысковых мероприятий. Например, я всегда требовал, чтобы они надевали одноразовые резиновые перчатки, в случае досмотра продуктов питания, личной одежды; чтобы не допускали разбрасывания вещей на пол. Однажды, когда меня вывезли из СИЗО на суд, провели шмон, в ходе которого по постели сокамерников сотрудники КУИС пустили служебную собаку, разумеется она ничего не обнаружила, один из моих сокамерников возмутился, но в ответ куисовцы лишь позубоскалили.  Этот сокамерник попросил меня помочь в составлении жалобы в прокуратуру, затем мы отправили ее через моих защитников. Прибежавший через пару часов заместитель начальника СИЗО смог уговорить сокамерника отозвать жалобу. Сокамернику выдали новый комплект постельного белья, и заверили что при следующих обысковых мероприятиях не будут вести себя так жестко.

9. Как вести себя с сотрудниками учреждений – СИЗО

Самая лучшая стратегия поведения при общении с сотрудниками СИЗО и другими сотрудникам МВД РК – из КУИС, из Национальной гвардии, это оставаться в правовом поле, знать нормы законодательства, не позволять панибратства, не практиковать «душещипательные» беседы. С первой же встречи с представителями администрации учреждения КУИС доведите до их сведения что не потерпите избиений, пыток, словесных издевательств со стороны сотрудников СИЗО над другими заключенными, заверьте их что это ваша «красная линия», пересечение которой вы не допустите. Требуйте обращения к вам на «вы», и также обращайтесь на «вы» ко всем сотрудникам, невзирая на их возраст и звания. Я всегда здоровался первым, и делал замечания если мне не отвечали, указывая что это не вежливо.

В КУИС есть «горизонтальная» мобильность – поработавшего в СИЗО, могут отправить на работу в зону, и наоборот, поэтому многие сотрудники этого комитета имеют опыт общения как с подозреваемыми сидящими полгода, так и с осужденными – «пересидками», отсидевшими сроки от десяти лет и выше. Можно сказать, что перед опытными сотрудниками КУИС с многолетним стажем, прошедшие все ступени карьерной лестницы вы будете как открытая книга, с крупным шрифтом, они суперэксперты человеческого общения, психологи высшего разряда, им достаточно пятнадцати минут чтоб распознать слабые и сильные стороны человека который перед ними сидит, и учитывая что этот человек – находящийся в изоляции зек, эти сотрудники комбинируя познания психологии, хитрость и закамуфлированные вербальные угрозы могут залезть в душу человека. Не зря в стародавние времена сотрудника оперативного отдела в зонах и тюрьмах называли – «кум» (отсюда и «кумовка» – стукач, доносчик). Какие тайны и секреты могут быть у политзеков? Никаких. Но в ходе таких, на первый взгляд пустых разговоров, опытный сотрудник может выведать информацию про какие-то бытовые конфликты из прошлого, о трениях в среде общественников, о «болевых» точках в характере – вашем или ваших коллег. Все это может стать кирпичиками в оперативных разработках МВД и КНБ, создания психологического профайла (вашего или ваших коллег), не забывайте – всегда есть вероятность ведения скрытой видео/аудио записи.

Тем не менее, и у них есть слабые места. Первое – они разучились работать в правовом поле. Второе, они ломаются, когда им задаешь вопрос: «получается вы, стараетесь ради Назарбаева? (или Токаева), а как же родина? Как же будущее ваших детей?» – потому что очень хорошо знают в какой коррумпированной системе работают. Поэтому, изучайте психологию, научитесь вести споры и пикироваться так, чтобы у собеседников из КУИС не возникало желания провоцировать вас, но старайтесь всегда оставаться в рамках закона, а общение с сотрудниками тюрем и зон рассматривайте как своего рода продолжение вашей общественной деятельности.

Также рекомендую, даже в самых напряженных ситуациях, возникающих при общении с сотрудниками КУИС не переходить на личности. Полагаю, что всегда надо оставлять возможность для выправления ситуации – сотрудник, с которым политзек «зарубился» по серьезному будет работать в этом учреждении еще долго, соответственно с ним придется как-то коммуницировать. К тому же, для вышестоящих властей, посадивших политзека в тюрьму выгодно расходование его энергии на разборки с администрацией учреждения КУИС. Тем не менее, если политзек обоснованно считает, что конкретное должностное лицо КУИС должно быть осуждено и изгнано с государственной службы, то эти действия должны быть доведены до логического конца.

Разумеется, в каких-то случаях сотрудник КУИС может сочувствовать и даже испытывать симпатию по отношению к вам (он может оказаться одноклассником вашего брата, вашим соседом, другом детства вашего дяди и прочее), но не забывайте, что мы живем в авторитарной стране. Доносительство культивируется и в правоохранительных органах – «ментовские войны», бывают пострашнее чем войны бандитские, и, если какой-нибудь сотрудник КУИС «А», прознает что сотрудник КУИС «Б» делает поблажки, симпатизирует политзеку, будьте уверены – об этом будет доложено начальству.

К большей части заключенных сотрудники КУИС относятся свысока, с некоторым презрением. К политзеку, особенно известному, уравновешенному, юридически грамотному, сотрудники тюрем и зон могут относиться с уважением. Поэтому, может случиться так, что вы станете «адвокатом» камеры или даже барака. При встречах с начальством у вас будет возможность решать бытовые проблемы, мелкие проблемы ваших сокамерников, не думаю, что нужно избегать такой роли.

10. Зоны, как жить в них

За время следствия и судов, а это как минимум полгода, вы привыкните к жизни в СИЗО, почти всех и почти все узнаете, станете старожилом тюрьмы. Пройдет последнее заседание суда, и, хотя в глубине души вы надеялись на лучшее – судья «наболтает» вам срок. Но вы полны решимости вынести все невзгоды, и уже начинаете морально готовиться к жизни в зоне. Осужденным вы будете считаться сразу после вынесения приговора, и вас переведут в продол с камерами для осужденных. Там все то же самое, но уже попроще, например, контролеры не так рьяно требуют соблюдения правил, также после обретения статуса «осужденный» подельники могут размещаться в одной камере.

Апелляционная инстанция рассмотрит ваше заявление за две-три недели, оставив приговор в силе. И после этого, скорее всего в ближайший этап, вас отправят на зону. Этапы осуществляются периодически, наблюдая как осужденных вывозят из СИЗО бывалые зеки даже угадывают дату отправки на зону.

Сценарии при прибытии на зону и встречи политзеков могут быть разные.

В петропавловской зоне, которая считалась на тот момент образцово-показательной, сотрудники встретили меня и Талгата со строгими лицами, без лишних слов и почти по всем нормам и правилам УИК РК. Они фиксировали все процедуры на видеокамеру, досматривали в специальной комнате с ковриками на полу, чтоб голые зеки не стояли босиком на полу. У них был даже металлоискатель, благодаря которому нас не заставляли приседать, чтоб понять, что мы не проносим в заднем проходе что-либо запрещенное (в других зонах, из-за отсутствия этого прибора приседание в голом виде входило в обязательную программу обыска и досмотра). Также быстро провели врачебно-медицинское обследование, и протоколирование изъятия личных вещей (их по правилам отправляют на склад, ваши родные могут забрать вещи). Прибыли на зону мы глубокой ночью, поэтому после оформления документов и выдачи полного набора одежды для зеков – от носков и трусов, до зимних ботинок и зимнего бушлата – нас отправили спать в пустовавшее карантинное отделение, рассчитанное судя по количеству спальных мест, на тридцать человек. Нам повезло, нас при встрече не били, не оскорбляли – потому что мы были уже известными политзеками. Скорее всего не так повезло четверым заключенным, которые ехали с нами, в эту же зону, в одном купе «столыпинского», из карагандинской пересыльной тюрьмы. Еще на железнодорожном вокзале их, а также множество других этапируемых вывели из вагонзака раньше нас (в СКО на тот момент было четыре полноценные зоны, колония-поселение и функционировал установленный межгосдоговором с РФ пункт передачи осужденных). Я и Талгат около получаса сидели в столыпинском лишь двое, это вызвало неподдельный интерес у конвоиров, которые с удивлением спрашивали кто мы такие. Затем нас посадили в автозак и привезли на зону – «тройку». Куда дели тех четверых наших попутчиков мы так и не узнали, хотя их по правилам, также должны были пропустить через карантинное отделение.

На павлодарской и атырауской зонах сотрудники КУИС начав все согласно законодательству, через некоторое время переходили на крик, с незаконными требованиями – сесть на корточки, сомкнув руки на затылке головы, либо встать лицом к стене, в перерывах между процедурами по оформлению прибывшего этапа. Зная, что эти требования незаконны я требовал вызова прокурора, и отказывался как садиться на корточки, так и вставать лицом к стене. Мой протест давал эффект, и дальше все входило в почти законное русло.

На актюбинской зоне выйдя первым из автозака я увидел какого-то сотрудника учреждения в полицейской форме и балаклаве на голове. Это было сделано явно для устрашения и разумеется противоречило законодательству. Он заорал что-то, в ответ и я начал громко возмущаться: куда меня привезли? Это вообще государственное учреждение?! Почему вы в балаклаве? Почему вы на меня кричите? Требую прокурора! Сразу после этого появился начальник учреждения, он, представился и довольно спокойно предложил мне пройти в помещение. Это было примерно так, как описывается в правилах, поэтому я без лишних вопросов прошел в это помещение. За мной туда же зашли около десяти сотрудников учреждения. Там начальник учреждения сказал, что необходимо провести предусмотренные законами процедуры, я ответил, что именно этого я и ожидаю. Почувствовав, что сотрудники КУИС решили пойти на де-эскалацию напряженной обстановки, далее я выполнял все их законные требования.

Пройдя через четыре зоны и шесть тюрем, могу заверить – применять в них УИК РК невозможно. Это как компьютер выпуска 1995 года, который будет глючить если на него установить современную версию программного обеспечения Майкрософт. Также и КУИС, начинает глючить при попытках применить в полном объеме УИК РК потому что инфраструктура и менталитет сотрудников так и остались гулаговскими, хотя нормы, заложенные в этом кодексе, сами по себе довольно прогрессивные и современные.

Тем не менее – правовая грамотность, проявление твердой позиции, настойчивое требование цивилизованного подхода – могут сломать негативные сценарии, и минимизировать разного рода ненужные конфликты. Подчеркну – хотя бы для вас. На некоторых зонах, увидев, что я «качаю» права, некоторые мои солагерники также начинали требовать соблюдения их прав, у кого-то это получалось, а кому-то мой пример не помог. Бывало и так, что по прибытию на какую-нибудь зону меня сразу подвергали изоляции от прибывших со мной этим же этапом заключенных. На одной из зон, смог узнать, как обошлись в карантине с моими со-этапниками – «обычными» зеками лишь через несколько месяцев после прибытия. Слава богу их не били – времена были уже относительно спокойными, но нарушали их человеческое достоинство, например, заставляя мыть унитаз. Как выяснилось позже, мытье унитаза в той зоне было символическим – этот туалет не использовался по прямому назначению. Он предназначался для «воспитательных» работ – вот такое вот «щадящее» беззаконие для «обычных» зеков.

Уверен, меня не били, не пытали, не издевались надо мной только благодаря поддержке общества, коллег, вниманию международных правозащитных организаций и дипломатических миссий, работающих в РК (в СКО, меня как-то навестили дипломаты из посольства Нидерландов, Италии и миссии ЕС). Думаю, можно и нужно применять все те методы, способы и пути которыми поддерживали меня и Талгата, ко всем политзекам.  За последние 20 лет, могу вспомнить считанное количество случаев избиения общественников – подчеркну – в «мирное время», то есть при отсутствии чрезвычайного положения или чрезвычайной ситуации. Это случаи с Ароном, Вадимом Курамшином и Тимуром Данебаевым. Арона били и даже целенаправленно и умышленно пытали, в первую очередь из-за его бунтарской натуры – властям, Назарбаеву лично он успел насолить задолго до 2006 года. Вадим сидел в период, когда шла «ломка» зон. И в годы, когда Арон и Вадим подвергались пыткам на зонах, в Казахстане еще не было систематической работы общественных структур – особенно в регионах – проводящих мониторинг и посещения учреждений КУИС. В случае с Тимуром, это просто какая-то совершенная тупость со стороны сотрудников КУИС, ведь не было никакой необходимости так над ним издеваться, но они мало того, что избили, так еще сняли все это на видео! Вот уж воистину – заставь мужика богу молиться – он лоб расшибет. Вопиющий случай с Тимуром я связываю с уходом на пенсию из КУИС опытных, бывалых представителей пенитенциарной системы, из числа старших офицеров – подполковников-полковников. Как правило это сотрудники из начальствующего состава, которые начинали свои карьеры с сержантов во внутренних войсках в ходе срочной службы (ныне Ұлттық ұлан – Национальная гвардия), затем заключив контракт оставались работать на зонах в качестве контролеров. Самые умные и энергичные из этих контролеров, поняв суть работы в уголовно-исполнительной системе, старались получить диплом о высшем образовании и становились офицерами КУИС МВД РК. Проработав 20-25 лет, некоторые из них становились начальниками зон, СИЗО. За эти годы они становились суперэкспертами человеческого общения, психологами высшего разряда, им достаточно пятнадцати минут чтоб распознать слабые и сильные стороны человека, который перед ними сидит, и учитывая, что этот человек – находящийся в изоляции зек, эти подполковники-полковники, зная на какие точки натуры можно надавить, могут добиться своего и без применения физической силы.

Я их не обеляю, не выставляю в благостном виде – многих из них можно назвать садистами, многие из них лично участвовали во всяческих пытках и избиениях. Здесь, лишь хочу сказать, что при наличии на той зоне, куда привезли Тимура Данебаева, опытного начальника учреждения, не случился бы тот скандал с избиением политзека – бывалый сотрудник КУИС сделал бы все «без шума и пыли», без насилия, устроил бы дело так, что политзек плавно влился бы в коллектив, а зона продолжала бы свою обычную жизнь. Разумеется, не последнее место занимают личностные характеристики самого политзека. Его жизненный бэкграунд, коммуникативные навыки, умение быстро оценивать обстановку и принимать оптимальные решения.

Сейчас штат сотрудников в учреждениях КУИС пополняется за счет выпускников специальных учебных заведений (в том числе и ВУЗов). Как человек непосредственно общавшийся с ними могу утверждать – профессиональный уровень этих сотрудников весьма и весьма низкий. Предполагается что выпускник специального ВУЗа КУИС МВД РК вместе с офицерскими погонами получает специальность юриста. Но многие из тех, кто приходит работать на зону не знают элементарных положений из УИК РК, тем более у этих 22-25 летних парней отсутствует жизненный опыт.

В одном из лагерей, начальником моего отряда был один из таких офицеров, уже майор на тот момент. В функциональные обязанности начальников отряда входит проведение воспитательной работы с осужденными, но вся их работа заключалась лишь в зачитывании законодательства РК. И вот, в очередной раз, почти весь отряд – 70-80 человек – сидим в ПВР, и слушаем этого майора, монотонно читающего конституцию. Один из зеков, старый и больной диабетом, в ходе «лекции» задремал, начальник отряда заметив это, громко будит его, приказывает встать и повторить только что прочитанное им. Разумеется, старый и больной зек не может повторить, потому что не слушал. Майор быстро придумывает для этого зека наказание – заслушивать нормы конституции стоя, и продолжает: «статья 17, Достоинство человека неприкосновенно. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию». И смех и грех, нарочно не придумаешь. Я с места подаю голос: «господин офицер, вы знаете что этот осужденный болен, заставили его слушать стоя, и при этом говорите о неприкосновенности достоинства человека. Вы что издеваетесь? Мне придется об этом сообщить своим коллегам правозащитникам». После окончания «воспитательной работы» начальник вызывает к себе в кабинет того больного зека, который выйдя оттуда начинает меня умолять никому не сообщать об инциденте в ПВР. Вот, вспомнилось, пишу впервые об этом, чтоб продемонстрировать уровень профессионализма молодых сотрудников КУИС МВД РК.

Вообще, у меня сложилось мнение что в КУИС, МВД и вообще в правительстве РК, даже в 21 веке культивируют извращенное понимание сути пенитенциарной системы. Косвенным доказательством этому служит использование многими сотрудниками тюрем и зон таких поговорок как – «вор должен сидеть в тюрьме», «раз посадили значит есть за что» и даже то, что в кабинетах сотрудников зон до сих пор имеются портреты или статуэтки Дзержинского. Из этого извращенного понимания произрастает мнение что преступник в зоне должен как минимум испытывать угрызения совести, а еще лучше – страдать за содеянное. Думаю, это и ведет к тому, что официальные структуры государства принимают НПА содержащие абсурдные требования, исполнение которых либо унижает достоинство человека, либо создает пыточные условия. Некоторые сотрудники КУИС говорили мне: Макс, может вы были осуждены за свои политические взгляды, но почему какой-нибудь насильник, убийца или вор должен спокойно жить после совершения преступления? Я им отвечал следующее: в современном государстве мера наказания для преступника устанавливается судом, возьмите любой приговор суда, в самом конце, вы найдете такие слова – «…суд приговаривает гражданина Н. к … годам лишения свободы». Лишение свободы и есть наказание – человек не сможет пойти на день рождения (или смерти отца), на свадьбу сыны, на выпускной бал дочери итд. В приговоре не написано – «суд постановляет издеваться или изматывать осужденного до полуобморочного состояния теми или иными способами».

Хотя без реформы политической и судебной систем говорить о полезных и эффективных изменениях невозможно, надо отказываться от лагерной системы, которая установилась у нас еще со времен ГУЛАГ и перейти к изоляции неадекватных граждан, в тюрьмах с камерной системой.

Первый день в карантине зоны.

Два сотрудника КУИС и контролер Ұлттық ұлан разбудили меня и Талгата в 6.00. Мы, заправив постель, умылись, сделали зарядку, позавтракали. Напомню – в тридцатиместном помещении карантинного отделения мы были двое. Еду принес заключенный работник столовой, ему дали абсурдный приказ не смотреть на нас, и он носил кастрюльки с пищей на вытянутых руках, повернув голову в сторону. Смотрелось это весьма комично. Точно также, все пятнадцать дней карантина, другим зекам, запрещали смотреть на нас – им давали приказ отвернуться, когда мы проходили рядом – например, когда нас водили в медсанчасть. Затем, на час нас оставили в покое. После проведения так называемой «ломки» в учреждениях КУИС, когда влияние авторитетов преступного мира было сведено к минимуму, во всех карантинных отделениях зон демонстрировали видео того, как самые известные авторитеты каялись, либо выполняли какую-нибудь хозяйственную работу с тряпками в руках. Это задумывалось как «торжество победителя», а также весьма понятный намек для сидельцев – раз мы такое сделали с авторитетами, то и с вами такое же сможем сделать.

Затем начальник карантинного отделения, забыл его фамилию, но по званию это был майор, относительно молодой человек, лет на десять младше меня, сказал, что нам надо начать уборку карантинного помещения, нам выдали инвентарь – ведра, швабры. Я сказал, что буду убираться лишь там, где я живу – рядом со своей кроватью, и в столовой. Талгат повторил мои слова. Майор сильно удивился, но промолчал. Мы убрались именно в тех местах, о которых я упомянул. Майор сообщил что он будет вынужден написать рапорт о том, что мы проявляем неповиновение, отказываясь от соблюдения установленных правил. Хорошо, ответил я ему, но и мне надо будет написать заявление в прокуратуру, с жалобой на условия содержания, вернее на несоответствие этих условий, установленных стандартам. Майор еще более удивился, и спросил, что я имею в виду. Я указал на сырой потолок, и отсыревшую стену – с крыши и с чердака капала талая вода. Были еще и другие мелкие несоответствия, которые мы с Талгатом уже выявили (вот тут пригодились наша правовая грамотность и знание правил, установленных самим КУИС МВД РК). Затем, мы быстро накатали заявления в прокуратуру. Это произвело впечатление на майора, но он молча ушел показать эти жалобы начальству.

Через час в карантине появился заключенный, узбек по национальности, с нагревательным прибором – «тепловой пушкой», он подключил его, установив напротив стены. Еще через пару часов он принес инструменты, отделочные материалы, и сняв отсыревшую штукатурку начал заново шпатлевать стену и потолок. Работу он закончил ближе к 18.00, и начал собирать мусор, образовавшийся после ремонта. Близилось время ужина (на стене висел распорядок дня), и я, подойдя к контролеру, сидевшему по другую сторону решетчатой стены из железа, разделявшей карантин на две части, сказал, что заключенного-ремонтника можно бы и отпустить, а мы с Талгатом сможем сами все почистить. Контролер связался по рации с начальством, ремонтника отпустили, мы зачистили все следы от ремонта. Думаю, этот случай также оказал влияние на взгляды сотрудников зоны, они поняли, что мы не собираемся строить из себя «блатных», которым все «в падлу» или «стремно», а мы показали, что намерены защищать свои права, и что умеем это делать правовыми методами. Весь карантин мы так и были вдвоем с Талгатом, и все оставшиеся дни прошли без конфликтов.

Теперь коротко о процедурах, предусмотренных законами при прибытии заключенных на зону. В уголовно-исполнительном кодексе РК есть статье 93. – «Прием осужденных в учреждения».

При приеме фиксируются:

1) данные о личности осужденного и основания его направления в учреждение;

2) список принадлежащего осужденному имущества, принимаемого учреждением на ответственное хранение;

3) любые телесные повреждения и сведения о здоровье осужденного, имеющие отношение к его физическому или психическому состоянию;

4) жалобы осужденного.

В некоторых зонах, по прибытию, прямо на «вахте», могут потребовать подписать лист, с примерно таким текстом: я, нижеподписавшийся, обязуюсь соблюдать правила внутреннего распорядка учреждений КУИС МВД РК. Учитывая то, что я общественник, осужденный за требование соблюдать конституцию и законы РК, подписать подобной «документ», мне не составляло проблем, я лишь приписывал к данному тексту: «… в случае нарушения моих конституционных прав, оставляю за собой право обращаться в суд». Позже я узнал – этот лист, своего рода лакмусовая бумажка, определяющая осужденного который ни при каких обстоятельствах, не собирается подчиняться сотрудникам КУИС МВД РК. Сотрудникам КУИС данная подпись требовалась в первую очередь от представителей преступного мира, либо тех, кто не хочет жить по законам светского государства. «Блатного», живущего по «понятиям», а не по конституции, можно назвать анархистом, не признающим государство как институт общества. Последователи исламских течений – не признают светское государство – только халифат. Избиения в карантинных отделения, о которых становится известно, как правило начинаются именно после отказа подписать подобные листки. По всей видимости администрации учреждений в своем требовании поставить подпись в этих листах исходит из статьи 9. УИК РК, в которой сказано: «При поступлении осужденного в учреждение … администрация обязана предоставить в письменном виде и разъяснить осужденному под роспись информацию о его правах, обязанностях и правоограничениях, а также правила внутреннего распорядка учреждений …». Думаю, что сотрудники КУИС с выгодой для себя используют мировозрение «блатных» и религиозных фундаменталистов, которые из-за своих взглядов не будут писать заявления в суд или прокуратуру. Первые не хотят быть «терпилами» (написав заявление, человек в их системе координат превращается в потерпевшего), а вторые, как уже указывал вообще не признают светское государство. Конечно, надо добавить низкий уровень грамотности у многих из них.

Как бы там ни было, внимательно ознакомьтесь прежде чем что-либо подписать! Если ваши правовые познания позволяют вам усомниться в необходимости подписи, так и напишите в этих листах – «сомневаюсь в законности данного требования, требую консультации своего адвоката», и приготовьтесь отстаивать свою позицию в суде.

Зона, на языке закона – государственное учреждение, предназначенное для исполнения наказаний в виде лишения свободы. Зона, в смысле окруженной колючей проволокой охраняемой территории пенитенциарного учреждения, бывает трех видов:

1) учреждения средней безопасности, ранее их называли учреждениями общего режима.

2) учреждения максимальной безопасности, ранее их называли учреждениями строгого режима.

3) учреждения чрезвычайной безопасности, ранее их называли учреждениями особого режима.

Учреждения минимальной безопасности (раньше называвшиеся колонией-поселением, «химией»), и учреждения полной безопасности – закрытая тюрьма для тех, кто осужден на пожизненное лишение свободы здесь рассматриваться не будут. Есть еще учреждения смешанного типа, когда на одной зоне могут содержать заключенных разного вида режимов. Насколько мне известно, Думан Мухамедкарим сидит в Кызылординском учреждении смешанного типа, где есть общий и строгий режимы (но заключенные содержатся раздельно). О «спецпродолах» – камерах в СИЗО где содержат осужденных, рассказал выше.

Это официальная классификация зон, есть еще неофициальная. О ней я расскажу в топике 18. Как вести себя с другими заключенными.

Иногда, чтобы усложнить жизнь общественников за решеткой, их отправляют в зоны, расположенные в других регионах, хотя в той области где они постоянно проживают есть подходящие учреждения КУИС. К тому же, уголовно-исполнительный кодекс гласит что для сохранения семейных связей осужденные должны размещаться как можно ближе к месту постоянного проживания. Взять для пример мой кейс – хотя в Атырауской области есть учреждение средней безопасности в народе называемое – 66 зона, меня отправили в СКО, на «тройку», зону под Петропавловском. Это при том, что в соседних Актобе и ЗКО также есть зоны средней безопасности. КУИС обосновывал мое размещение вдали от дома тем, что якобы во всех перечисленных учреждениях общего режима не оказалось места. Как-либо проверить и опровергнуть утверждения КУИС нет и не было возможностей. Поэтому, радуйтесь если вас направят в зону рядом с вашим родным городом.

После рассмотрения апелляционной жалобы немедленно начинайте готовиться к этапу на зону. Если это происходит в холодное время года, желательно сразу же после вынесения приговора судом первой инстанции, попросить родных принести теплые вещи и теплую обувь – даже в автозаке будет холодно, не говоря уже о столыпинском вагоне. В качестве теплой обуви для зон очень рекомендую черные войлочные ботинки на толстой резиновой подошве, с замком молния, то, что ранее называли – «прощай молодость». На зоне еще можно походить в черных резиновых калошах с утеплением внутри, и одев их поверх мәсі можно перезимовать где-нибудь в Атырауской, Алматинской областях, но для северных регионов нужна обувь потеплее. Кстати, про цвета одежды и обуви, желательно все иметь черного цвета, по этому поводу есть какие требования КУИС, и так меньше будет видна загрязненность их поверхностей. Из СИЗО можете забрать все свои вещи – но обязательно электрический чайник, радиоприемник, посуду, одежду. То, что вы затянули ранее – вентилятор, обогреватель можете отправить обратно родным, для этого пишется заявление на имя администрации СИЗО. Будьте готовы ко всему – вас могут дернуть на этап в любой момент, и отправить в другой конец страны.

В нашем авторитарном государстве осужденных общественников чаще всего отправляют в учреждения средней безопасности – в зоны общего режима. Но Марат Жыланбаев, например, сидит в учреждении максимальной безопасности – зоне строгого режима, Вадим Курамшин был в учреждении чрезвычайной безопасности – зоне особого режима, Махамбет Абжан сейчас в подобной зоне. Внешне эти зоны ничем друг от друга не отличаются – это охраняемые территории, окруженные высокими заборами с колючей проволокой, со зданиями бараков-общежитий. Эта территория разделена на несколько частей, доступ из одной части в другую, даже внутри зоны строго регламентируется. Есть так называемая «жилка» – жилая зона, в которой находятся бараки, столовая, банно-прачечный узел, клуб, медико-санитарная часть, плац для построения, переговорный пункт с таксофонами, и то, что называют «штаб», помещения для сотрудников учреждения.

Барак, это слово до сих пор широко употребляется на зонах, может означать как здание общежития, в котором проживают заключенные, так и отряд-коллектив. Здания барачного типа – одноэтажные, старые, увидел лишь в павлодарской «пятнашке» (сейчас закрыта) и актюбинской «шестерке», в других зонах общежития поновее. По всей видимости бараки для заключенных строились по типовым проектам армейских казарм – там есть большое спальное помещение; ПВР – помещение для воспитательной работы, в котором установлен телевизор; раздевалка; комната начальника отряда, сотрудника учреждения; «чайхана» – комната принятия пищи, ее можно разогреть в микроволновой печи, там же стоит холодильник; «каптерка» – склад для сумок; туалет, умывальник, и, если разрешает начальство – душ.  При каждом бараке есть огороженный дворик – локальный участок – «локалка», в которой расположены скамейки, беседка, там заключенные могут пройтись, покурить. Выход без разрешения из локалки запрещен.

В «штаб» сотрудники учреждения вызывают заключенных для проведения тех или иных правовых процедур, например, рассмотрение заявлений; заседаний комиссий учреждения по рассмотрению дел о нарушениях, совершенных осужденными и наложению взысканий либо напротив – принятию мер их поощрения.

Начальство учреждения, а также бухгалтеры, делопроизводители и другие гражданские лица, работающие в учреждении, имеют специальные рабочие помещения вне зоны, в «фронт-офисе», куда может прийти любой человек – родственники, коллеги, друзья заключенных, чтобы оставить заявление, зайти на прием и так далее.

Комнаты для свиданий как правило располагаются на территории зоны – внутри периметра из высоких стен с колючей проволокой.

Также есть «промка» – довольно большая часть зоны, в которой располагаются какие-либо хозяйственные постройки, производственные помещения, цеха. Там может быть расположена котельная для всего учреждения. Все наши зоны — это осколки ГУЛАГа, а в СССР как известно интенсивно использовался почти бесплатный труд осужденных, в те годы на зонах создавали довольно крупные производства, со сложным (для того времени) оборудованием – токарными, деревообрабатывающим станками. Сейчас на промках всего этого уже нет. Бизнесменов стараются затянуть низкой арендной платой, дешевизной рабочей силы и прочими «конкурентными преимуществами» пенитенциарной системы, но желающих инвестировать в зоны не много. Основные виды производства на зоне – швейные цеха, изготовление брусчатки, железобетонных изделий, распилка древесины на пилорамах, изготовление сувениров. Многие заключенные хотят работать, но устроиться на работу трудно. Теоретически общественника могут взять на работу, но тут тоже есть нюансы – дело в том, что промка это вотчина начальника учреждения, там у него есть возможность подзаработать, устроив какой-нибудь гешефт. Например, в одной где мне пришлось побывать, был осужденный который на свои средства купил гусят на откорм. Корм он также закупал за свой счет, но также скармливал птицам остатки пищи из зековской столовой. Выращивал он их шесть-семь месяцев, потом освободился по УДО, и как мне рассказывали – выросших гусей оставил на зоне. Вот так может формироваться самый безобидный вид теневого заработка «барина», как называли начальников зон в старину. Начальство учреждений опасается допускать политзеков, особенно из числа правдолюбов на промки из-за наличия такого рода схем.

Дисциплинарный изолятор, СУС – отряд со строгими условиями содержания (по старинке – БУР – барак усиленного режима) это постройки изолированные и от жилки, и от промки. В СУС на срок от трех до шести месяцев переводятся осужденные, признанные злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания. В помещения СУС допускаются лишь сотрудники учреждений и осужденные разносящие пищу из столовой. Попав в СУС или ДИЗО осужденный лишается некоторых прав и возможностей, например, такие: длительные свидания с родными или еженедельные телефонные переговоры.

Сидящим в ДИЗО запрещаются свидания, телефонные переговоры, приобретение чего-либо в магазине, а также использование спального места в дневное время, туда могут отправить на пятнадцать дней. В камеру одиночного заключения могут отправить на четыре месяца, прав у осужденного в этом случае побольше чем у тех, кто в дисциплинарном изоляторе. Одиночные камеры обычно располагаются в постройке предназначенном для ДИЗО.

Отправка в ДИЗО (также и в одиночную камеру) это мера взыскания, как правило предшествующая отправке в СУС, поэтому меня водворяли на несколько дней в дисциплинарный изолятор. Помещение ДИЗО и интерьер его камер является мини-копией обычной тюрьмы – СИЗО – как правило всего лишь один продол с рядом железных дверей, имеющих «кормушки» и «глазки». Единственное отличие – кровати прикреплены к стене шарнирным соединением, и могут быть повернуты наверх, на 90 градусов, а затем зафиксированы сотрудниками КУИС снаружи камеры в этом положении. Это делается для того, чтобы осужденный получивший наказание в виде размещения в ДИЗО не смог пользоваться кроватью днем. На одном из этапов, старый каторжанин рассказывал, как в ДИЗО можно спать днем, на полу, но на боку. Для этого разумеется нужна одежда потеплее, далее, рассказал он, снимается один ботинок и кладется под талию, ниже ребер, второй ботинок под голову – в качестве подушки. Его рекомендацию я запомнил, но так и не воспользовался.

В ДИЗО мне, как наказанному осужденному выдали комбинезон, окрашенный в ярко оранжевый цвет, по всей видимости это была рабочая спецовка, так как на ней были видны какие-то стертые логотипы. Затем, ДПНУ (дежурный помощник начальника учреждения), приведший меня в ДИЗО распорядился снять теплое белье что было на мне, и надеть этот комбинезон поверх майки и трусов. Но так как это происходило зимой, я отказался и потребовал вызвать прокурора. Мы пререкались десять-пятнадцать минут, дежурный помощник отказывался вызывать прокурора, либо давать разрешение одеть теплое белье под комбинезон, грозился применить еще более жесткие меры. Тогда я сказал, что намерен нанести себе какие-нибудь увечья, а затем, в ходе разбирательств докажу прокурорам и суду, что учреждение и лично этот ДПНУ создали пыточные условия в ДИЗО, и мое членовредительство было вызвано тем, что только так я мог бы обратить внимание на нарушение моих прав. Лишь после этого мне разрешили одеть под оранжевый комбинезон теплое белье.

По правилам, ДИЗО обязаны посещать прокуроры, также медик учреждения регулярно обязан проводить чек-ап наказанного осужденного. Через день, когда пришел прокурор, я написал жалобу на низкую температуру в камере ДИЗО. Когда принесли термометр оказалось, что температура была около 16 градусов. Прокурор распорядился устранить нарушение стандартов, и в продол поставили нагреватель – воздушную пушку, но эффекта было мало, так как стены и крыша были плохо утеплены. На следующий день пригнали человек пятнадцать осужденных которые экстренно начали утеплять чердак и крышу соломой. Но и это мало помогло.

В ДИЗО меня отправили за то, что я отказался выходить на утреннюю зарядку. По правилам внутреннего распорядка, в 6.00, сразу после подъема, осужденных гонят на улицу делать физические упражнения – член добровольной организации осужденных («активист»), стоя лицом к нескольким рядам сидельцев демонстрирует упражнение, а они должны повторять за ним. На улицу выводили даже безногих инвалидов, упражнений они не делали, но стоять в строю, держась за костыль, были обязаны. В целом, сама по себе утренняя зарядка для меня не есть и не была проблемой, но каждый день в 6 часов утра, выбегать на улицу даже в минус 10 градусов по Цельсию, я считаю абсурдом. Тем более, что по правилам внутреннего распорядка утвержденным МВД РК (и действующим до сих пор), на зарядку нельзя выводить из помещения лишь при температуре воздуха минус 25 градусов по Цельсию и ниже! В конце 2017 года, я застудил спину и поясницу, в связи с этим, как-то, проснувшись в 6.00, заявил, что буду делать утреннюю зарядку в помещении, а на улице в это время уже стоял мороз – минус 15 градусов. Разумеется, это вызвало скандал, сразу же прибежал наряд контролеров во главе с ДПНУ с видеофиксаторами наперевес. Протокольными голосами они приказывали мне выйти на улицу, в таком же тоне, я отвечал им что из-за низкой температуры, и вследствие болей в спине и пояснице я не могу делать зарядку на морозе, и намерен проводить ее в помещении. Обратите внимание! Скорее всего, в случае пререканий с сотрудниками, ваши действия будут фиксироваться на видеокамеры, это первое.

Второе, не используйте слова «я отказываюсь», употребляйте слова – «я не могу, потому что трудно», «я болен», «я не в состоянии это сделать». Потому что, действия и акты сотрудников учреждений КУИС будет необходимо оспорить в суде, а там формулировки будут очень важны. Конечно, одними лишь «правильными» формулировками не обойтись, обращайте внимание на детали, собирайте информацию – «метаданные» всех обстоятельств. Так, в первую же зиму, мне стало известно, что на электронном табло, которое висело на плацу учреждения, и на которое ориентируется вся зона, демонстрируется ошибочная температура воздуха. Об этом мне рассказали осужденные работавшие в котельной – там они пользовались ртутным градусником. Как оказалось, на электронном табло указывалось что температура воздуха «теплее» чем было в реальности. Если это узнал я, обычный по сути зек, об этом знали и сотрудники учреждения. Как оказалось, при реальных показателях температуры минус 25 градусов и ниже, осужденные по приказу администрации были вынуждены выходить на зарядку на улицу.  Когда я судился с учреждением, мои адвокаты сделали официальный запрос метеорологам, и наши сомнения подтвердились, и на основании этого, некоторые взыскания, наложенные на меня в особо морозные дни, были сняты.

Жалобы осужденных находящихся в учреждениях КУИС рассматриваются в соответствие со статьей 482 УПК РК. Всем политзекам необходимо научиться использовать ее, и тогда у них появится возможность хоть как-то воздействовать на администрацию зон и тюрем. Воздействие, пусть даже слабое – вполне возможно, даже если предавать гласности подробности о нарушении малозначительных (на первый взгляд) стандартов, установленных нормативно-правовыми актами. Ведь это может стать причиной для начала расследования о более серьезных нарушениях. Поэтому, многие сотрудники КУИС опасаются гласности и требований о прозрачности их деятельности. Согласно статье 482 УПК РК участие осужденного в судебных заседаниях – обязательно, а это значит, что политзек может добиться выезда из зоны на суд, встретиться с адвокатами и защитников из числа близких родственников. Важно и то, что у политзека появится возможность рассказать о своем состоянии и положении в учреждении.

Голодовка.

Голодовки в тюрьмах и зонах бывают разного типа – «сухие», когда отказываются от всего, даже от воды; бывает отказ от любой пищи, но с питьем воды; бывает отказ от пищи, с питьем разных жидкостей и витаминов; бывает отказ от пищи предоставляемой учреждением. Я, проводя голодовку, отказался от пищи, пил только воду, было тяжело – на десятый день организм ослабляется, появляется сонливость и головокружение, но быстро привыкаешь. По моему мнению по результатам голодовки в положении политзека должны произойти хоть какие-то позитивные изменения. Поэтому, очень важно трезво оценивать окружающую реальность и ставить достижимые цели. Тем не менее учитывая, что голодовка политзеков это акция протеста, часть политической борьбы – не подвергаю сомнению и критике действия политзеков решившихся на голодовку. Исхожу из той мысли, что они лучше осведомлены о своем положении и были вынуждены пойти не этот шаг. В этой связи, считаю важным заранее (за семь-десять дней) оповестить коллег и СМИ о дате начала, целях, форме и продолжительности предстоящей голодовке – без этого, начавший ее политзек может оказаться в информационной блокаде, а общественность даже не будет знать о его протестной акции. Для администрации учреждений КУИС сам по себе отказ от пищи заключенного уже является чрезвычайным происшествием, а если этот отказ связан с жалобами на условия содержания, действия/бездействие начальства зоны/тюрьмы, то ЧП перерастает районный масштаб. Они постараются сделать все чтоб не допустить голодовку или остановить ее.

Моя первая и единственная голодовка в ходе заключения продлилась 14 дней. Причиной стало то, что меня и Талгата вопреки нормам законодательства отправили в зону, расположенную в СКО, в более чем 1400 километров от Атырау. Нашим родным приходилось делать пересадку с одного поезда на другой, чтоб добраться до нас. Прямого авиасообщения между Атырау и Петропавловском не было и нет до сих пор. Писать заявления, жалобы по данному поводу мы начали уже в СИЗО города Актобе, в ходе этапирования в СКО. После этого направляли еще несколько обращений, но поняв, что все бесполезно, летом 2017 года я в знак протеста объявил голодовку, сделал это придя в зоновскую столовую – «брынзу» (сидельцы почему-то ее называют так), даже не приступив к принятию пищи. Один из активистов, добровольных помощников администрации сразу же сообщил об этом сотруднику учреждения, дежурившему в столовой. Этот сотрудник сильно удивился, и сразу же по рации связался с начальством. Затем меня отвели в «штаб» учреждения, где я письменно изложил причины объявления голодовки. Примерно час меня уговаривали отказаться от голодовки, но я настойчиво повторял – только так, мирно протестуя, я смогу привлечь внимание к нарушению своих прав; поняв, что я не откажусь от своей затеи, меня отвели в медицинскую часть учреждения, поместили в пустую палату. К голодовке я готовился и морально и так сказать мысленно.

Например, освежил в памяти кейс рассмотренный в ЕСПЧ, о котором узнал на каком-то тренинге для общественников. Суть была в следующем: какой-то задержанный украинский банкир объявил голодовку в тюрьме, и через некоторое время сотрудники тюрьмы начали его принудительное кормление через трубку. Банкир посчитал это нарушением своих прав и обратился в ЕСПЧ. Европейский суд решил, что он прав – да, администрация тюрьмы несет ответственность за жизнь и здоровье заключенного, но по мнению суда принудительное кормление возможно лишь в том случае если бы он уже находился в обессиленном состоянии, не отдавая отчета своим действиям. Найдя уместный момент, рассказал сотрудникам учреждения, а затем прокурорам об этом кейсе, добавив от себя, что и наши суды воспримут логику ЕСПЧ, о том, что до тех пор, пока человек в здравом уме и трезвой памяти, он имеет право не принимать пищу. Это сработало, к тому же – сотрудники петропавловской зоны были заинтересованы, чтоб я и Талгат, два политзека, которых нельзя бить, но от которых много беспокойства, побыстрее уехали оттуда. И поэтому, КУИС решил сделать так: три раза в день, утром, в полдень и вечером, меня выводили в маленькую столовую медицинской части, где на столе стояли тарелки с едой, сотрудник учреждения начинал видеосъемку со словами: «Осужденный Бокаев, приступите к приему пищи!». В ответ я должен был четко произнести: «В связи с тем, что мои права нарушаются, я отказываюсь от приема пищи!». Иногда я добавлял: «мои права нарушаются диктаторским режимом Назарбаева». Затем меня отводили в палату. На следующий день все повторялось. Смешно, но как-то раз ко мне пришел прокурор и сказал, что они «не заметят», если я съем конфетку или булочку. Уверен, в этой палате стояла скрытая видеокамера, и для представителей авторитарного государства было бы большой радостью если бы я что-нибудь тайком съел. (Один старый сиделец рассказывал, что как-то давно, в продоле, прямо у дверей камеры с арестантами на голодовке, сотрудники тюрьмы жарили на электрической плите рыбу, чтобы вызвать у голодающих желание съесть что-нибудь). На четырнадцатый день меня повели к заместителю начальника учреждения, который сообщил что все что они могли добиться это перевод Талгата в атыраускую зону, и предложил прекратить голодовку. Немного подумав, я решил, что это уже кое-что, и сказал, что прекращаю голодовку. Но как позже выяснилось, Талгата отправили на зону в Актобе.

Медсанчасть.

Разумеется, на зонах качество медицинских услуг низкое, гораздо ниже даже того, что мы имеем в городских медицинских учреждениях. Тем не менее, какой-то совсем базовый минимум медицинских услуг медсанчасть зоны может обеспечить. Во-первых, это ранняя диагностика туберкулеза – почти во всех учреждениях КУИС установлены аппараты флюорографии (тем не менее, заболеваемость туберкулезом среди зеков выше чем в среднем по стране, это связано и с их наплевательским отношением к здоровью и с плохим питанием, холодом в зонах). Флюорографию на зонах делают гражданские лица, приходящие время от времени, но на одной зоне этому делу научили зека, который худо-бедно справлялся с этой работой. Во-вторых, это первая медицинская помощь при травмах, кровотечениях – в медсанчасти могут выдать зеленку, вату и бинты (или универсальный аспирин, про который зеки шутят – половина таблетки которого от болей в голове, а вторая от болей в желудке). В каких-то критических ситуациях администрация учреждений может вызвать обычную скорую медицинскую помощь. В годы, когда бюджет РК распухал от нефтедолларов, в КУИС МВД РК быстро расписали чудесный план по организации медицинского обеспечения в пенитенциарной системе. Согласно их задумками в нескольких обычных зонах, были созданы специализированные медицинские центры, например, в одной проводились хирургические операции, в другой лечились по психиатрическим диагнозам, в третьей лечились больные туберкулезом; и в случае необходимости провести сложное медицинское лечение, предполагалось возить в эти центры зеков в вагонзаках. Мне довелось побывать в павлодарской зоне «пятнашке» – «сангородке», учреждении с подобным медицинским центром. Все что нужно знать об этом сангороде – при мне там умерло двое зеков, а хирург в погонах, не смогла нормально провести простейшую операцию по удалению атеромы на моей голове. Эта женщина, врач, офицер КУИС, вскоре после «операции» ушла в отпуск, вернувшись дней через пятнадцать, узнав от меня что атерома все еще на месте, не смогла придумать ничего лучшего чем вырвать страницы из моей медицинской карты, и переписать историю болезни. Но дело в том, что в ее отсутствие меня посетили участники НПМ по павлодарской области, и один из них, Сергей Молчанов, с моего разрешения сделал фотографии моих медицинских документов и переслал моим адвокатам. Вот так вскрылось вранье медика из КУИС.

Добавлю, еще смешной фактик – в ходе «операции», той женщине-хирургу, ассистировал санитар из числа зеков, а разросшуюся атерому мне удалили после выхода из заключения, в 2021 году. Сейчас, насколько мне известно, все зоны-сангородки, кроме туберкулезных – закрыты, в бюджете уже нет денег. Сейчас, предполагается что зеков будут лечить в медицинских клиниках, расположенных в близлежащих населенных пунктах транспортируя их в автозаках. Для этого, в больницах открыли палаты, разделенные на две части решеткой – в одной лежит зек прикованный к стене цепочкой, в другой сидят конвоиры или сотрудники КУИС; на окнах также решетки, дверь железная. Чтобы добиться транспортировки в специализированное медицинское клиники за пределами учреждений КУИС придется приложить много усилий – писать кучу обращений, жалоб; просить содействия коллег, адвокатов – создать общественный резонанс для давления на администрацию зоны итд. Тем не менее, выехать на лечение вполне реально. После того как вы добьетесь разрешения на выезд, рекомендую не создавать ажиотаж – не стоит сообщать родным, коллегам дату и место проведения лечения. Это создаст ненужное напряжение между вами и конвоирами. Лучше тщательнее подготовьтесь к выезду – соберите необходимые вещи, продукты (в больницах кормят скудно), книги. Договоритесь с начальством учреждения о возможности телефонного звонка с сотового телефона конвоиров – если вы уезжаете на более чем неделю.

Тем не менее, если у вас есть хронические заболевания, рекомендую политзекам ходить даже в убогие медсанчасти зон и тюрем, потому что по правилам КУИС МВД РК ведется учетная запись посетителей и в медицинские карты вносится информация о состоянии здоровья. Очень важно – ваши адвокаты, защитники, должны периодически делать копии с ваших медицинских карт! Для этого вы должны выписать доверенность на их имя, с правом получать информацию о вашем здоровье. В случае если вы решите юридическими методами защищать свое право на здоровье эти записи и иная информация станут весомыми аргументами. Постоянные посещения, настойчивые требования о повышении качества медицинских услуг, и предоставлении необходимых лекарств, дадут результаты при условии применение грамотных правовых методов, совмещенных с обращениями к общественности, поэтому не забывайте информировать коллег. Также, имейте в виду, сотрудники медсанчасти — это как правило жители вашего города, возможно имеющие общих знакомых с вашими родными, друзьями, коллегами, и в случае чего, можно будет ускорить процедуры передачи лекарств в зону, вывоза на лечение за пределы учреждения. Поэтому, старайтесь наладить хорошие отношения с медиками.

Согласно статье 121 УПК РК, осужденные привлекаются к неоплачиваемым работам продолжительностью не более двух часов в неделю к работам по благоустройству учреждения и улучшению условий проживания. Государство, вводя эту норму, подразумевало то, что признанный судом виновный в преступлении гражданин должен отрабатывать свое содержание. Но на зонах работы нет, благоустройство учреждения дело нужное, но опять же, нет ни стройматериалов, ни систематизированного списка дефектов, согласно которому можно было бы отреставрировать здания, инвентарь.  Поэтому, чтобы занять заключенных, администрация учреждений придумывает самые разные виды абсурдного «мартышкиного» труда. Двухчасовая работа может быть в виде подметания территории, которую подметали два часа назад. Либо чистки от снега или выщипавания травы даже там, где никто не ходит, все в соответствие с лагерной поговоркой: «чем бы зек не занимался – лишь бы заколебался». Вам, как нормальному человеку это надоест скорее рано, чем поздно, но ни в коем случае не заявляйте, что вы отказываетесь от работ по благоустройству учреждения, в УИК РК это квалифицируется как злостное нарушение. Я, ссылаясь на межпозвоночную грыжу (официально поставленный диагноз), написал заявление о том, чтобы меня привлекали к посильной работе. Но так как работы на зоне нет, я занимался тем, что оказывал посильное содействие другим заключенным – не требующим сильного физического напряжения. Так как многие политзеки также не молоды, уже при поступлении на зону имеют хронические заболевания, рекомендую поступить также. Скорее всего в бюджете КУИС также предусмотрены определенные средства на закуп необходимых рабочих инструментов, инвентаря либо средств индивидуальной защиты (перчаток, спецодежды, обуви и прочего), поэтому можете письменно потребовать их выдачи, так как все это предусмотрено трудовым кодексом. Но скорее всего на вашей зоны всего этого нет и не было. Если администрация учреждения слишком рьяно настаивает на привлечении вас к «мартышкиному» труду, используйте статью 482 УПК РК.

Дать рекомендации на все случаи жизни на зоне конечно невозможно. Я постарался вспомнить и рассказать о самых базовых ситуациях, обстоятельствах и условиях жизни на зоне и СИЗО. Лучший учитель — это практика, думаю, вы сможете быстро сориентироваться, и разобраться со всем остальным.

11. Как вести себя с сотрудниками учреждений – Зоны

Выше описаны рекомендации по поводу того, как вести себя с сотрудниками СИЗО. Все то же самое можно порекомендовать и при общении с сотрудниками зон – и те, и другие работают в одной уголовно-исполнительной системе. Разумеется, есть небольшие отличия, например, сотрудник КУИС поостережется проявлять явное беззаконие, грубость по отношению к подозреваемым и обвиняемым в СИЗО, ведь они еще не осужденные, суд может и оправдать их. К тому же, подозреваемых и обвиняемых вывозят на судебные заседания, к ним чаще приходят защитники, адвокаты, а значит увеличивается вероятность того, что информация о противоправном поведении сотрудника учреждения станет известной. На зоне ситуация уже другая, туда заключенные приезжают в статусе осужденных, то есть признанных судом виновными, исходя из этого сотрудник КУИС может относиться к сидельцу пренебрежительно, разговаривать с ним с позиции силы. Хотя, мне приходилось слышать от сотрудников зоны и такое: мы изучаем дела осужденных, и можем разобраться, когда человека посадили в тюрьму по ментовскому беспределу (это при том, что сотрудников КУИС на зонах называют ментами!). Надо еще иметь в виду следующее – зона — это режимный объект, в системе безопасности которой есть несколько контуров охраны. Снаружи зону охраняет Ұлттық ұлан – Национальная гвардия (именно они стоят на вышках с автоматами), нацгвардейцы формально не подчиняются КУИС. Внутри зоны ответственность лежит на самом КУИС. Есть еще контроль со стороны УСБ, КНБ. Поэтому, для физического доступа в зоны адвокатов, общественников, СМИ, необходимо пройти несколько процедур идентификации, а это требует различных разрешений. Пока будут получены разрешения можно зачистить все следы противозаконных действий, спрятать избитого заключенного, например. Все это способствует тому, что сотрудники зон начинают чувствовать определенное всемогущество над судьбой зеков. В старые времена начальника зоны называли «хозяин», «барин», до такой степени его полномочия и статус были велики. И вот представьте себе, на зону, где даже мухи без разрешения «барина» не летают, привозят свободолюбивого, мыслящего политзека, который еще заявляет, что имеет права. Как мы увидели на примере Тимура Данебаева, в КУИС могут использовать прямое физическое насилие даже в отношении политзеков, но повторюсь – это из ряда вон выходящее происшествие. Если случится так, что в зоне вы столкнетесь с сотрудником КУИС с которым вы психологически несовместимы, то скорее возможны всякого рода мелкие пакости, придирки и провокации.  У опытных сотрудников зон и тюрем много методов нефизического воздействия, психологического прессинга. Все эти методы знать конечно невозможно, коротко расскажу о нескольких. Например, они могут подговорить зеков из числа «активистов» (членов добровольных организаций осужденных), либо агентуры завербованной оперативниками КУИС, надавить на политзека с вербальными угрозами.

Если решить проблему внутри барака не удается, то политзеку остается придется обратиться к администрации. Такого рода случаи возможны в самом начале срока политзека и характерны для «режимных» зон В таких случаях рекомендую сразу написать заявления в прокуратуру, в областной департамент КУИС и на имя начальника учреждения. В заявлении указать что у вас есть основания полагать что случившееся – провокация, одобренная администрацией учреждения, что наехавшие на вас заключенные действуют с ведома и по приказу начальника учреждения. Потребуйте проведения расследования и помещения вас в так называемое «безопасное место». Скорее всего, после ознакомления с этими заявлениями администрация зоны постарается уладить отношения с вами – «отыграет» назад, предложит помириться, отозвать заявления и наезды на вас прекратятся.

Еще один распространенный метод для воздействия на заключенных. Постепенно, аккуратно – с минимумом насилия – ограничивают права зеков самым жестким способом, у них отбирают все, даже то, что положено по закону, а затем, начальник зоны может понемногу ослаблять давление, выдавать вещи-продукты, дозволять что-либо. И это преподносится как величайшее благодеяние со стороны администрации учреждения. «Ломка» зон экстремальный вариант этого метода – после жесточайших избиений, издевательств, пыток, отсеяв всех «смотрящих-жужащих» смутьянов от основной массы – «мужиков» –  последним дают возможность спокойно передохнуть, и они рады даже в столовую ходить маршируя, лишь бы не били.

Еще один распространенный метод, это различные вариации старой игры «добрый полицейский – злой полицейский». Надеюсь вы сможете быстро распознать эти ухищрения, и найти приемлемые ответные действия.

Распространен метод, когда сотрудники КУИС или КНБ распространяют про политзека всяческие слухи. Так, в одной из зон, один осужденный рассказал мне контролер учреждения – нацгвардеец назвал меня стукачем. Я немедленно начал искать встречи с этим контролером, но не смог найти его. Понимая, что на зоне такого рода слухи, могут с большой вероятностью быть частью какой ни будь гадости, я при первой же возможности сообщил по таксофону коллегам о готовящейся против меня провокации. В тот же день в учреждение приехал начальник ДУИС области, меня вызвали к нему, я рассказал все как есть, и потребовал очной ставки с контролером. Этот контролер-нацгвардеец вообще пропал, на зоне он появился лишь через 3-4 месяца. Исходя из этого, можно сказать что мои опасения по поводу провокации были небезосновательными.

Если вы сможете грамотно, правовыми методами, проявляя самообладание и мужество противостоять манипулированию с помощью этих стереотипных методов, вас оставят в покое – бить и пытать вас будут лишь в том случае если поступит приказ с самого верха, а это происходит в редчайших случаях.

Сотрудник одной из зон сказал мне коротко, но емко: «Макс, вы для нас не проблема, вы для нас – вертяк» (вертяк это по большей части не важные хлопоты, но требующие много времени, беготни). Без поддержки общества, коллег, внимания международных правозащитных организаций и дипломатических миссий, со мной и Талгатом так бы не нянчились, что-что, а «сломать» человека в стенах наших зон научились, ломали и не таких как мы. Поэтому, как и писал ранее – самая лучшая стратегия поведения при общении с сотрудниками КУИС, будь то на зоне или СИЗО – это оставаться в правовом поле, знать нормы законодательства, регулирующие деятельность пенитенциарной системы. Говорите об этом, всячески это демонстрируйте, подчеркивайте.

В течение почти пятилетнего срока, был очевидцем проявления коллективного протестного недовольства заключенных, всего лишь три-четыре раза – в виде невыхода на проверку, или «стоячей забастовки» отряда, возле столовой. Все эти протесты были связаны с грубостью сотрудников учреждений и случались в 2018-2020 годы, после смягчения режима. Масштабных бунтов в тюрьмах или на зонах наблюдать не приходилось, о них я знаю лишь из устных рассказов арестантов, либо читал или смотрел что-либо в интернете.

Если какой-либо массовый протест заключенных произошел из-за жестких, грубых действий сотрудников КУИС, рекомендую быть на стороне арестантов, даже если вас напрямую эти действия не коснулись. Разумеется, ваше содействие протесту должно быть в правовых рамках, что в общем то от вас и ожидается от солагерников – написание жалоб в прокуратуру, общественные организации, СМИ, распространение информации.

12. Этапирование в автозаках

В большинстве случаев этапирование автотранспортом, в автозаках, производится в пределах границ одного города. Это может быть этап из ИВС в СИЗО; из СИЗО в городской отдел полиции, департамент КНБ (для проведения следственных мероприятий); из СИЗО в суды; из СИЗО в зону; из зоны в СИЗО (для проведения дополнительного следствия для уже осужденного, либо когда осужденный судится с администрацией зоны подав жалобу по статье 482 УПК РК). В каких-то, редчайших, экстраординарных случаях, в автозаках этапируют из учреждения КУИС, в другое учреждение КУИС, расположенное в соседней области. Не думаю, что политзеков будут так далеко возить в автозаках.

В РК чаще всего встречаются автозаки на шасси Газ-53, а также переделанные из микроавтобусов «Газель». Коррупция и хроническое недофинансирование привели к тому, что техническое состояние автозаков КУИС в плачевном состоянии. Был случай, когда автозак сломался, в ходе моего этапирования то ли в суд, то ли в поликлинику. Конвой толкая его пытался завести машину, но затем вызвали другой транспорт. Внутри будки для перевозки заключенных не работают обогреватели и лампы освещения, поэтому в зимнее время, перед этапом, я как можно теплее одевался и брал какое-нибудь старое одеяло, чтоб можно было подложить под себя. Такая подкладка также смягчает езду по кочкам, учитывая старость автозаков и жесткие скамейки внутри будки.

Довольно необычная история, но благодаря российским зекам, обратившимся в начале 2010-х годов в ЕСПЧ с жалобой на плохое состояние автозаков, в которые людей запихивают как селедку в бочку, в РФ начали выпускать более современные виды машин для транспортировки заключенных, которые начал закупать и КУИС МВД РК. Это автозак также на шасси Газ-53, но с «повышенным комфортом» – будка больше по площади, и высоте; установлены лампы освещения с антивандальным плафонам; внутри сделаны отсеки, разделенные мелкоячеистой решеткой, для размещения двух человек. В таком автозаке мне приходилось ездить от столыпинского до пересыльной тюрьмы Караганды.

Как писал выше – этапирование в пределах одного города обычно осуществляет местная конвойная служба. У них как правило не бывает автоматов, лишь легкое оружие и они обходятся без служебных собак, если их особо не раздражать они ведут себя спокойно. Поэтому, в отличие от этапирования в «столыпинском» вагонзаке, этапирование автозаками не нанесет особого вреда вашим нервам.

13. Этапирование в железнодорожных вагонах

Так получилось, что многие мои этапы по железной дороге (всего насчитал их 16), начинались и заканчивались в темное время суток, поэтому были похожи на фантасмагоричные сновидения – сначала проходишь в темное нутро автозака, затем пробираешься с кеширем, в тускло освещенном проходе вагонзака, и выйдя из него снова попадаешь в темную будку автозака.

После рассмотрения апелляционной жалобы, начальство СИЗО постарается как можно быстрее отправить вас на зону. Тщательно готовьтесь к этой поездке, рекомендую забрать из СИЗО весь ваш скарб, в первую очередь теплую одежду, электрический чайник, радиоприемник, нескоропортящиеся продукты питания, книги, все это пригодится, не расслабляйтесь – вас могут отправить и в другую область. В СИЗО бывалые зеки могут довольно точно определять дни отправки на этап, прислушивайтесь к ним. Также, осведомлены «хозбандиты» – осужденные оставленные при СИЗО для ведения хозяйственной работы, они готовят сухие пайки для этапируемых (консервированную кашу, хлеб, чай, соль), и даже могут сделать прогноз о продолжительности этапа, так как на каждый день поездки выдается определенное количество продуктов. Даже обладая такими прогностическими данными, политзеки могут не узнать точно конечный пункт этапа. Мне и Талгату, в январе 2017 года, начальник атырауского СИЗО сказал, что мы поедем на местную зону, но нас отвезли в СКО. Возможно обманут и вас. Уже выехав за пределы вашей области, вы можете попросить у конвоиров о том, куда вас везут – об адресе зоны в которую вас направляют, пишут на коробке с вашим уголовным делом и другими документами. То, что нас везут в СКО, мы узнали лишь когда мы были на этапе Алматы-Караганды.

«Столыпинский» вагон для перевозки заключенных по железным дорогам, это обычный с виду вагон, но в нем меньше окон, и они зарешечены. Внутри он спроектирован как купейный, но проход отделен от купе-камер мелкоячеистой решеткой, затруднительно даже просунуть палец. Двери в купе-камеры также сделаны из подобной решетки, в них встроена «кормушка» – откидная дверца для подачи пищи, и запирается замком снаружи. В купе-камерах окон нет.

В СИЗО есть помещения, переделанные из обычных камер, которые называют «вокзальчик», в них, после личного досмотра и шмона «кеширей» располагают заключенных направляемых на этап железнодорожным транспортом. Бывает, что досматривают сотрудники СИЗО, бывает, что конвоиры. Вещевые сумки в «вокзальчики» не пропускают, они кучей лежат в продолах.

Затем зеков грузят в автозаки. В СИЗО обычно этот процесс проходит довольно спокойно и быстро. Подъехав к железнодорожным путям, автозак может около часа ждать разрешения на загрузку.

Автозаки в последние годы начали подъезжать впритык к вагонзаку – можно шагнуть из одной тюрьмы на колесах в другую, возможно это связано с изменениями в протоколах безопасности конвойной службы. Еще в 2017 году, для перехода зеков устанавливали деревянный трап, так как между ними оставался зазор до полутора метров. В старых фильмах про зоны можно видеть конвоира у трапа, с усилием удерживающего яростно лающую овчарку. Сейчас конвойная служба сопровождающая заключенных до вагонзаков также используют служебные собаки, их не видно, но лай сопровождает погрузку и разгрузку зеков.

Заполняют вагонзак так: один конвоир становится в проходе, открывает дверь купе-камеры, и располагает ее перед собой как щит, дополнительно упирается в нее ногой, кричит: (например) первая камера готова на прием! Другой конвоир, сидящий в автозаке, открывает дверь отсека для заключенных, выпускает одного из них, и кричит: первая камера приготовиться к приему! Третий конвоир стоит в тамбуре, иногда вооруженный автоматом калашникова, на полпути, наблюдает за передвижением зека, а зек должен как можно быстрее добежать, зайти, положить кеширь под лавку и усесться в первой камере, двери отсека в автозака и камеры в вагонзаке на это время прикрываются. Эти действия повторяются, до тех пор, пока не заполнят первую камеру, затем переходя к следующей, так заполняют весь вагонзак зеками. Но иногда он заполняется лишь частично. Конвоиры в вагонзаках в ходе погрузки-разгрузки, носят каски и бронежилеты. Рассказывают, что особо злые из них могут и ударить прикладом автомата.

Иногда бывает, что в первую камеру-купе запихивают человек 15-20, затем, отпустив автозаки, закрыв вагонзак изнутри, начинают рассортировывать зеков по другим купе-камерам.

Особо ретивые начальники конвоя могут распорядиться провести еще один шмон вещей и личный досмотр зеков, загруженных в столыпинский.

В 2017 году мне довелось ехать одним из самых длительных безостановочных этапов – из Актобе в Алматы – ехали почти двое суток. Даже нахождение в пассажирском вагоне столько времени надоело бы, что уж говорить про столыпинский, когда в одном едет одинадцать зеков.

В туалет, или как говорят конвоиры – на «оправку» – заключенных в вагонзаке выводят в наручниках, и по расписанию. Специально не интересовался, но скорее всего вывод в наручниках регламентирован в каком-нибудь НПА. А слово «оправка», как выяснилось в ходе написания этого текста, употреблялось зеками еще в 1950-е годы, в книге А. Варди есть пример использования этого слова:

— Начальник, на оправку! — закричали воры.

— Даешь уборную!

— Всё разнесем!

— Весь вагон обгадим!

Их выпустили.

В наше время, «оправка» проходит так: конвоир на весь вагон объявляет о предстоящей процедуре, первыми выводят женщин, затем всех остальных. Женщин в наручники не заковывают. А мужчины должны встать спиной к двери купе-камеры, чуть наклонившись, отведя руки назад, просунуть обе кисти в открытую «кормушку», конвоир стоя в проходе надевает наручники – зек с закованными руками отходит от двери. Затем дверь открывается, и этот человек в наручниках выходит в проход, там его с двух сторон ожидают два-три конвоира, дверь купе-камеры закрывается, его ведут в туалет. Туалет вагонзака точно такой же как в обычном пассажирском, но разумеется на окнах есть решетка, и в двери установлен небольшой откидной люк. В этот люк зек просовывает кисти, стоящий снаружи конвоир снимает наручники. На «оправку» и помывку дают минут 10-15. Иногда, вагонзак, в ожидании попутного поезда, может стоять часами на территории города, где санитарные требования запрещают пользоваться туалетами, тогда зекам приходится тяжко. Старые каторжане утверждают, что, если разжевать и проглотить три-четыре ложки сухого чая, то можно вызвать запор желудка, но как блокировать естественный процесс мочеиспускания еще не придумали. При безысходности используют пластиковые бутылки. На том этапе от Актобе до Алматы, где-то рядом с Кызылордой конвоир долго не выводил в туалет, и один больной доходяга зек, из соседнего купе, обмочился под себя. Разумеется, этим вызвал недовольство и раздражение попутчиков. Подтянулся на шум что-то жующий начкар – начальник конвоя. Выслушав недовольство арестантов этот сукин сын ухмыляясь сказал “надо было с собой памперсы взять”. Жалобу на конвоиров по этому поводу смог отправить лишь из алматинского СИЗО (на конвойную службу надо писать в военную прокуратуру), если не запамятовал, некий Мирзадинов ответил что “факты изложенные в заявлении не подтвердились”.

14. Написание жалоб в суд, прокуратуру, правозащитные организации

Настоятельно рекомендую использовать возможности, которые дает статья 482 УПК РК «Рассмотрение жалоб осужденных», кроме всего прочего, согласно этой норме при рассмотрении заявления осужденного его участие в судебном заседании – обязательно. А это значит, что даже изолированный осужденный (сидящий в СУС, ДИЗО), должен быть представлен перед судом, а близкие родственники могут быть его защитниками. Мне за время заключения приходилось множество раз использовать эту статью. Интересно что в 2023 году, нормативным постановлением КС РК в данную статью были внесены, на мой взгляд, позитивные изменения. Теперь осужденные могут обжаловать в суде любые нарушения его прав и законных интересов.

Жалобы в прокуратуру и другие государственные органы ст. 482 УПК РК не регулируются, их можно писать в свободной форме, как обычно это делается. У прокуратуры есть довольно широкие полномочия по надзору за уголовно-исполнительной системой, ее сотрудники часто приходят в зоны, и для них обустраиваются специальные кабинеты. Так, согласно закону о прокуратуре, прокуроры могут «проверять законность актов, отменять незаконные решения администрации учреждений уголовно-исполнительной системы, влияющие на правовое положение лиц, содержащихся под стражей, отбывающих наказание в местах лишения свободы; рассматривать акты органов уголовно-исполнительной системы о переводе осужденных в другое учреждение в соответствии с уголовно-исполнительным законодательством Республики Казахстан». Прокуроры могут вынести постановление об отмене дисциплинарных взысканий и поощрений, налагаемых органами уголовно-исполнительной системы в отношении лиц, содержащихся под стражей, отбывающих наказание в местах лишения свободы. Поэтому, для политзека важно лично познакомиться с сотрудником прокуратуры проводящим надзорную деятельность. Как правило, прокуроры, в плане правовой грамотности на порядок выше чем сотрудники КУИС, и как правило, многие прокурорские работники заинтересованы в своем карьерном росте, и поэтому дорожат своей репутацией, а это значит, что они не смогут покрывать явные нарушения законов в зонах и тюрьмах, если политзек сделает их широко известными.

В связи с важностью навыков по написанию жалоб от осужденных, общественникам желательно пройти обучающий тренинг для лучшего ознакомления с юридической техникой при работе с данной статьей. В правозащитные организации жалобы, обращения пишутся тоже в свободной форме. Мне, как гражданскому активисту, участвовавшему в организации и проведении множества эдвокаси кампаний, участвовавшему в наблюдении за множеством судебных процессов, лично написавшему несколько сот обращений, жалоб, заявлений в различные государственные органы, в том числе и в суды, было легко и просто защищать свои права и интересы в тюрьмах и на зонах. Легко – потому что, сравнив реальное состояние дел с предписаниями нормативно-правовых актов регулирующих условия содержания заключенных в учреждениях КУИС, можно без труда найти какие-либо нарушения или недостатки. Просто – потому что, была поддержка общества, меня навещали защитники, представители ОНК, НПМ, таким образом все мои жалобы доходили до адресатов, ведь в самом крайнем случае жалобу можно передать через них. В этом проявляется отличие политзеков от «обычных» зеков, жалобы которых в госорганы могут и не дойти. В ходе судебного рассмотрения одной из моих жалоб на сотрудников КУИС, одна из моих защитников, адвокат Айман Умарова, пригласила в качестве свидетеля, экс-заключенную, которая вынесла жалобу из женской зоны в желудке – лист бумаги был герметично упакован в резиновую перчатку. Вот какие трудности могут испытывать «обычные» осужденные.

Примерно с 2019 года в учреждениях КУИС начали устанавливать терминалы для подачи обращений в государственные органы через систему «электронное правительство РК». Но те, которые мне приходилось видеть – не функционировали. Нынешние политзеки также сообщают что терминалы в их учреждениях не работают. Полагаю, что лучшим способом остается бумажный носитель. Чтоб можно было проследить движение поданных обращений, обязательно сообщайте о них коллегам, родным, адвокатам. Требуйте и добивайтесь выдачи талонов о регистрации от спецчасти учреждения. Непринятие обращений в государственные органы – это грубейшее нарушение прав гражданина, об этом знают в КУИС. Если политзек уверен, что его жалобы пропадают, ему надо бить в набат, широко распространять информацию об этом – через НПМ, ОНК, прокуратуру, СМИ.

В целом, поводов и причин для написания жалоб политзека в суды и госорганы (например, с требованием проверок со стороны прокуратуры и антикоррупционных ведомств) – более чем достаточно. Инфраструктура учреждений КУИС физически и морально устарела, сотрудники учреждений плохо обучены и многие мягко говоря малограмотны. И все это на фоне коррупции. Поэтому, написанием жалоб – «сутяжничеством» в учреждениях КУИС можно заниматься весь срок. Но я решил использовать это «оружие» лишь для того чтобы отвечать на нападки и придирки со стороны сотрудников зон и тюрем. Какую тактику выберете вы, решать вам.

15. Общественный контроль

Полномочия, рамки общественного контроля прописаны в УИК РК. Реальные правовые механизмы воздействия на КУИС МВД РК есть у Национального превентивного механизма и Общественных наблюдательных комиссий. Но для этого участники НПМ, члены ОНК должны быть грамотны, опытны, решительны и самое главное – иметь про-демократическую гражданскую позицию. Именно таких недолюбливает и опасается администрация учреждений КУИС. Рекомендую всем общественникам иметь контакты участников НПА, членов ОНК, а при возможности завести личные знакомства с ними – даже будучи на свободе. Также, рекомендую иметь контакты головного офиса и областных филиалов КМБПЧ, и других известных правозащитных организаций, работающих как в крупных городах, так и в регионах. Многие общественники, в ходе всякого рода конференций, семинаров знакомятся с представителями различных государственных органов и в случае необходимости экстренной правовой помощи, правозащитники могут вмешаться, созвонившись, например, с представителями областных департаментов КУИС. Но все же, не забывайте – мы живем в авторитарном государстве, все полномочия общественных организаций, прописанные в законах, могут без объяснения причин проигнорированы либо вообще ограничены. И есть так называемый «человеческий фактор» – на любого участника НПМ, члена ОНК власти могут надавить так, что они будут вынуждены отказаться от активной деятельности по защите прав заключенных.

16. Как вести себя с другими заключенными

Капитализм трансформировал и преступный мир и тех, кто с ним должен бороться. Сейчас, для многих принципы уже на втором-третьем месте – важнее деньги. Как упоминалось выше, в некоторых зонах преступники даже смогли организовать подпольные казино, другие виды преступного промысла. Конечно, все это следствие коррупции в государственных органах. Чтобы понять, как вести себя с другими заключенными на зонах, надо понять – их поведение находится в прямой зависимости от степени проникновения коррупции в то или иное учреждение. Стратегия вашего общения с другими заключенными будет строиться с учетом этой степени. Какова эта степень вы можете почувствовать уже и в СИЗО, либо на этапе. Бывалые зеки могут «пробивать» вопросами конвоиров, просить их дать возможность сделать телефонный звонок (разумеется за оплату). В случае высокой степени проникновения коррупции, в столыпинском конвоиры могут также за плату предложить что-либо из еды, или даже алкоголь. О положении на зоне также можно узнать сидя в СИЗО от других осужденных, которых привозят туда для ДС, для дальнейшего этапирования в другие зоны, либо по каким-то другим причинам.

Основная масса заключенных в учреждениях КУИС, составляющая 90-95 процентов от всего тюремного населения, это те, кто зачастую впервые, непреднамеренно совершил преступления, и стремится поскорее выйти на свободу. Среди них можно найти представителей всех социальных слоев и профессий – рабочих, инженеров, бывших госслужащих, сельских жителей, безработных, бизнесменов итд. Главная отличительная черта этих осужденных – они не пытаются занимать лидерские позиции в неформальной зоновской иерархии; и не связывают себя с преступным миром. На зонах представителей этой группы по старинке называют – «мужики». По этой, неформальной классификации, политзек мужского пола, попав на зону скорее всего тоже будет считаться «мужиком».

Многие слышали про такую неофициальную классификацию зон – «черная», «режимная», «красная», оставшуюся еще с советского времени. Считается что на «черных» зонах есть «ход» и там верховодят преступные авторитеты, на «режимных» – живут как бы по режиму и власть полностью в руках МВД, на «красных», якобы всем заведуют «активисты»-«козы» – члены добровольных организаций осужденных, тех, кого администрация учреждений использует для того чтобы держать в повиновении остальную массу осужденных. Насколько мне известно, в РК в данное время в «чистом» виде ни одной из вышеописанных зон не существует, нет полностью «черных» или «красных», или даже «режимных» – тех, в которых живут строго по закону.

Удержать «режим» на зоне, хотя бы приблизительно так как это прописано в УИК РК, удается тогда, когда есть в наличии, во-первых, приказ начальства из Астаны, во-вторых бюджетные средства, которых будет достаточно для содержания как заключенных, так и сотрудников учреждения, в-третьих – жесткий контроль со стороны прокуратуры, КНБ и управления собственной безопасности КУИС МВД РК. По словам одного полковника КУИС, если на установление «режима» требуется три года (под этим понимается слаживание работы личного состава сотрудников, «ломка» сопротивляющихся заключенных, приведение инфраструктуры учреждения в соответствие с нормами, шлифовка логистики), то на распад установленного «режима» – год. Как только перестает хватать средств на питание и другое обеспечение заключенных, а также на выплаты сотрудникам – возникает неповиновение масс, а коррупция быстро и широко проникает в жизнь сотрудников. Скорее всего, общественникам, читающим этот текст, уже не придется увидеть весь абсурд «режимной» зоны, когда в бараке вокруг политзека создают информационную блокаду – с помощью «активистов», не подпускающих к нему других осужденных из числа «мужиков». Не придется видеть зеков марширующих как на военных парадах; зеков строчащих друг на друга обязательные в режимных зонах «докладные»-доносы; зеков обращающихся друг к другу на «вы», и по фамилии – «осужденный Иванов», «осужденный Ахметов», прочие ужасы и глупости режимной зоны. Побывав на «режимной» зоне, могу утверждать эти учреждения напоминают психиатрическую больницу в которой установили «солдатчину», армейские порядки. Как уже писал выше, там меня не били, общение с окружающими меня осужденными было сведено к минимуму благодаря «активистам»-«козам»; последние при «режиме» находятся под полным контролем сотрудников КУИС, поэтому физических нападений со стороны этих добровольных помощников администрации на меня тоже не было, хотя они с удовольствием сделали бы это.

На казахстанских зонах, есть осужденные, которые в отличие от «мужиков» пытаются воздействовать на окружающую массу, и стремятся занять лидерские позиции. Это представители преступного мира и представители каких-либо исламских течений, «намазханы», осужденные, например, по таким статьям УК РК, как пропаганда терроризма, участие в деятельности экстремистской группы. Представители преступного мира как правило осуждены за профессиональную и систематическую криминальную деятельность. Влияние так называемой «воровской идеологии», и в частности «воров в законе» на казахстанские зоны почти сошло на нет. Но остались какие-то ошметки, осколки «воровской идеологии», может широко использоваться старый тюремный сленг. Некоторые осужденные, по старинке ориентируются на прежние установки, например, одни полагают неприемлемым писать жалобы, заявления в государственные органы, или давать показания; другие считают зазорным вступление в добровольные организации осужденных; третьи ни при каких обстоятельствах не будут прикасаться руками к так называемым «обиженным». Хотя по большей части это всего лишь внешнее проявление, без принципиального следования «понятиям». Лет 15-20 назад, в самый пик периода накопления первоначального капитала, когда ситуация на зонах была пущена на самотек, по словам одного старого сидельца «не было порядка, ни ментовского, ни воровского». На таких зонах жили по законам джунглей – кто сильнее – тот прав. Но затем, в 2014-2017 годы, состоялась грандиозная «ломка» зон, в ходе которой досталось всем – и «мужикам» и «блатным» и «намазханам». После этого обитатели зон, особенно те, кто стремится занять лидерские позиции, поняв, что «у государства всегда на один патрон больше», пришли к пониманию о необходимости (1) иметь «рабочие контакты» с администрацией учреждений (2) уступать требованиям КУИС в случае серьезных противоречий (3) пытаться установить в зонах мирное сосуществование, симбиоз всех осужденных. Думаю, зная это, потенциальный политзек сможет выбрать оптимальную стратегию поведения при общении с другими осужденными.

Итак, после карантина, администрация зоны уже изучила ваше дело, переговорила с представителями лидирующих групп, и определила в какой барак-отряд вас направить. Вы придете в свой барак, вам покажут вашу шконку, затем возможно вы побеседуете со смотрящим за бараком, и другими осужденными. Ведите себя достойно, естественно, расскажите о себе, как вы жили до зоны, чем занимались, можете поведать о деталях вашего уголовного дела. Конечно, не стоит ничего выдумывать, приукрашивать. Если на какой-либо вопрос у вас нет ответа, либо затрудняетесь, то так и скажите. Если вы общественник с многолетним стажем, то скорее всего среди осужденных найдутся те, кто о вас уже наслышан. Если к этому моменту вы уже поймете, что на данной зоне «предприниматели» в погонах и наколках, совместно «учредили» разного рода незаконный бизнес, думаю в таких случаях будет правильным превентивно ясно и однозначно сказать – вы не хотите никоим образом быть связаны с каким-либо нарушением законов, вы осуждены авторитарным государством за то, что призывали соблюдать законы. Найдите правильные слова и постарайтесь довести до сознания собеседника: вы не собираетесь лезть в чужие дела, но и в свои дела никого не пустите. Это нужно для того, чтобы они даже не думали о привлечении вас в какие-либо криминальные схемы, а также для того, чтобы у них не возникало подозрений что вы, можете быть причастны к оглашению их тайн и секретов. Затем, по старой традиции кто-нибудь из приближенных к смотрящему за бараком может организовать для вас экскурсию по бараку или даже по всему учреждению, чтобы пояснить как устроена зона – кто и как живет, что где лежит (в стародавние времена считалось что после этого новоприбывший зек достаточно проинформирован чтоб не делать ошибки). Затем, скорее всего вам предложат влиться в ту или иную – «семью» или «семейку» – это небольшая группа осужденных, которые совместно питаются, готовят пищу, делятся друг с другом продуктами, вещами первой необходимости, поддерживают друг друга в бытовых вопросах. Как правило, в наше время за пределы этих обязанностей, члены «семьи» не выходят. Наличие «семьи» на зоне довольно полезное явление, ведь по разным причинам у некоторых осужденных нет возможности получить помощь от родных – кто-то иногородний, кто-то иностранец, кто-то сирота. Но осужденный может и не жить в «семье», это его право. Кстати, правила КУИС запрещают создание таких неформальных объединений осужденных.

На зонах сотни людей с разными судьбами, есть среди такие кто не получает никакой помощи от родных, а значит не может даже купить сигарет. Кто-то из таких людей добровольно соглашается взяться за уборку помещений барака, но понятно, что за определенное вознаграждение. Скорее всего такие люди встречаются в сегодняшней зоне. Как правило общим решением устанавливается размер оплаты работ по уборке. Затем, периодически обитатели барака покупают в магазине учреждения для этих людей, сигареты, продукты питания и прочее. При этом правилами КУИС запрещается как оказание такой услуги по уборке помещений, так и ее оплата. Тем не менее, время от времени в бараках проводят генеральную уборку силами всех осужденных.

Политзеков, практикующих намаз, скорее всего сразу возьмет под свое покровительство сообщество мусульман. Учитывая то, что согласно канонам ислама, расширение круга единоверцев есть богоугодное дело, вам скорее всего также будут сделаны предложения практиковать намаз – вне зависимости от вашей этнической принадлежности. Тут решать вам, религия — это дело личное. Мне предлагали начать практиковать намаз еще в атырауском СИЗО, в 2016 году, и множество раз после этого на зонах. Объяснял мусульманам что для меня, как гражданского активиста, по крайней мере, в данный период моей жизни, самым ценным текстом, регулирующим жизнь людей, является конституция РК. Как известно, в ней оговаривается что религия отделена от государства, поэтому, продолжал я объяснять свою позицию – чтоб не возникал диссонанс и внутренний конфликт, не могу практиковать религиозные обряды (здесь добавлю – по крайней мере до установления демократических институтов в РК). В ответ на эти мои слова, один осужденный за свои религиозные взгляды зек, сказал: «Наш священный текст – Коран, не будет никогда изменен, а твою конституцию Назарбаев превратил в туалетную бумагу». Мне нечего было ему ответить, но это не изменило мою позицию. Надеюсь, что политзеки, своим поведением покажут – у нас есть кому защищать конституцию Республики Казахстан.

Выше уже писал, что в замкнутом пространстве, трения, ссоры, конфликты той или иной степени интенсивности – неизбежны. Если эскалация конфликта все-таки произошла, если после вашего предложения решить мирно проблему – вас уже толкнули, ударили, то рекомендую вам драться. Скорее всего найдутся люди, которые попытаются остановить драку, затем, вечером этого дня, скорее всего соберется весь барак чтобы обсудить инцидент. На этом «общем собрании», расскажите все как было, от начала до конца. Адекватные люди есть и на зонах, если вы правы – они будут на вашей стороне. А «бык», проявивший немотивированную агрессию может получить витамин «Ш» – шапалак (пощечину).

Напомню – в 90 % случаев, наезды с угрозами на общественника (в том, числе и те, которые оканчиваются драками), инспирированы администрацией учреждения или их кураторами из КНБ. В целом, можно сказать – если не лезть в чужие дела, то в ваши никто полезет.

Возможно, случится так что вы попадете на зону, в которой степень проникновения коррупции аналогична той что приведена в вышеприведенной информации. Нетрудно понять, что в таких, описанных прессой ситуациях – деньги делают как осужденные, так и представители государственных органов. Самая главная рекомендация в этом случае – ни при каких условиях, ни за какие льготы не соучаствуйте в каких-либо преступных промыслах. Всякого рода подпольные казино, криминальные колл-центры будут расположены вдали от ваших глаз, о них вы возможно либо услышите, либо догадаетесь, но вряд ли увидите. Что бы ни творили на вашей зоне «предприниматели» в погонах и наколках, вы можете жить своей жизнью в своем бараке. Пусть специальные государственные органы сами борются с незаконным бизнесом и мошенничеством.

Есть сведения что на некоторых зонах, администрация организовывает своеобразные «шелтеры» для тех осужденных которые не смогли ужиться в общих бараках или подверглись каким-либо угрозам (не путать с «безопасным местом» которое предусмотрено УИК РК). «Шелтеры» как рассказывали мне располагали где ни будь на изолированном от «жилки» участке. Не думаю, что жизнь в таком «шелтере» в отрыве от общей массы оптимальный выход, но решать вам.

17. Советы для родных потенциального политзека

Среди родственников общественников кто-то поддерживает их взгляды, кто-то поддерживает Токаева, есть те, которые может и не уважают существующую власть, но считают, что самопожертвование политзеков напрасно и никому не нужно. Хорошо еще, если даже при таких исходных, родные будут испытывать любовь политзеку, хуже, когда они равнодушны к его судьбе, просто забывают о нем. Мои рекомендации тем, кто поддерживает сидящего в тюрьме политзека просто из чувства любви к родному человеку – матерям-отцам, братьям-сестрам, женам-мужьям.

Первое – постарайтесь преодолеть страх. Вы преодолеете его, скорее всего это произойдет после первого посещения зоны для свидания с вашим родным человеком. Вы убедитесь, что люди живут и в зонах, что таких матерей, братьев-сестер и жен, которые приезжают поддержать родного человека – много.

Второе – соберитесь с мыслями, постарайтесь провести семейный совет для обсуждения сложившейся ситуации. Самое лучшее для вас в критической ситуации – действовать. Действие — это борьба, а борясь, ваш организм мобилизуется, активизируется. Это положительно повлияет на ваше морально-психологическое состояние.

Третье – наладьте связь с правозащитными организациями, гражданскими активистами, СМИ, дипломатическими миссиями. Не надо изобретать колесо. Ваш родной человек не первый, и к сожалению, не будет последним политзеком в нашей стране. На сегодняшний день уже накоплен довольно большой опыт по поддержке политзеков, просто надо грамотно его применить.

Четвертое – приготовьтесь к продолжительной деятельности по поддержке вашего родного человека. Но не впадайте в уныние – срок не резиновый, время пролетит быстро. Тем более, у политзека есть право подать на УДО. Ведите себя достойно. Ваш родной человек – не вор, не взяточник, он смелый и свободный человек в несвободной стране где рабство насаждается уже более ста лет. Всякие назарбаевы-токаевы и их присные никогда не отмоются от совершенных преступлений и грехов, а ваш родной человек останется в истории как борец за права народа.

Поэтому, прежде чем предпринять серьезные действия, которые могут повлиять на вашего родного человека, обсуждайте с ним. Ни в коем случае не пишите в государственные органы слезливые прошения о помиловании. Если вы родственник политзека, и не знаете, что делать непосредственно после его задержания и ареста, то лучше ничего не делайте. Сотрудники МВД, КНБ выполнив приказ задержать и поместить под стражу общественника успокоятся, посчитав что у них все под контролем, далее в течение двух-трех дней, события войдут в почти нормальное русло.

Но сразу после того, как вы узнаете в каком СИЗО находится ваш родной человек, сообщите в правозащитные организации, там вас проконсультируют что делать дальше. Могу рекомендовать связаться с КМБПЧ, ОО Кадир-Касиет, ОФ «Международная правовая инициатива». После особо резонансных арестов политзеков, журналисты будут просить вас дать интервью, прокомментировать события. Опять же, лучше заранее переговорить с вашим родным человеком, что, как, в какой тональности комментировать. Если вы не уверены в том, что подберете правильные слова, то лучше исключить общение с прессой. Если вам не дают возможности встретиться с вашим родным человеком – органы авторитарного государства придумывают много препон для этого – то лучшим комментарием для прессы будут слова: мой родной человек находится в информационной блокаде, требую встречи с ним. Также после резонансных арестов политзеков, активизируются разного рода мошенники, например, они могут начать собирать деньги от имени родственников.

Если у вас достаточно своих средств для найма адвоката, закупа продуктов и вещей на зону, поездки к политзеку, то стоит сразу же сделать заявление через прессу что вы не занимаетесь сбором денег, и не уполномочивали никого для этого. Если же вам финансовые средства для поддержки родного человека нужны, то также через СМИ, соцсети – чем быстрее, тем лучше, сообщите номер своего счета. По поводу найма адвокатов – обратитесь в правозащитные организации, с большой вероятностью они смогут найти для этого финансовые средства, хотя бы для частичного покрытия.

Если ваш родной человек, до своего ареста не познакомил вас со своими близкими коллегами по общественной работе, то будьте осторожны с теми, кто, назвав себя общественником будет предлагать свою помощь и содействие. Среди них могут оказаться и проходимцы, и провокаторы. Кто есть, кто вам расскажет политзек при личной встрече.

Как уже отмечалось выше – арест общественника становится шоком для его родных, многие впадают в панику, этим пользуются органы авторитарного государства. Так, мою родную сестру вызвали на допрос КНБ в качестве свидетеля по моему уголовному делу, лишь через некоторое время стала понятна незаконность этого действия следователей, так как согласно конституции, у гражданина РК есть право не свидетельствовать против своих родных. Знайте это, и посылайте подальше всех, кто требует от вас свидетельских показаний. Вместе с тем, законодательство дает близким родным подозреваемого по уголовному делу выступать в роли его защитника – с момента ареста. Но для этого требуется постановление следователя, который будет всячески затягивать изготовление этого документа. В этом случае жалуйтесь в прокуратуру, поднимайте шум с помощью СМИ. Наличие официального статуса защитника, дает возможность близким родным проходить в СИЗО для встреч с подозреваемыми и обвиняемыми. Хорошо если ваш родной человек, до ареста нотариально оформил на вас доверенность, если же нет, то постарайтесь как можно скорее сделать это пока он находится в СИЗО, это облегчит оказание помощи для него.

Если вы решитесь на серьезные действия по поддержке своего родного человека, то сами начните общественную деятельность. Для начала можно наладить связи с родными тех заключенных, которые сидят на той же зоне, где и ваш родственник. Войдя в сетевые структуры родных заключенных, вы получите возможность пользоваться «арестантской почтой», которая работала и будет работать, несмотря на все ограничения и запреты. Также вы можете организовать что-то вроде «родительского комитета» учреждения в котором находится ваш родной человек, необходимые для этого документы помогут собрать правозащитные организации, так вы сможете напрямую выходить на администрацию КУИС.

Если вы не поддерживаете политические взгляды вашего родного человека, не стоит заострять на этом внимание, писать об этом в соцсетях, рассказывать журналистам. Тем более не надо просить его направлять в органы власти какие-либо заявления о признании вины, покаянные письма -отрекаясь от общественной деятельности. Если вы не поддерживаете его взгляды, будет лучше ограничиться посильной родственной поддержкой – пересылкой передач, финансовой помощью на личный счет в учреждении, ответами на телефонные звонки, написанием писем. И, пожалуй не стоит ездить к нему на длительные свидания – споры, конфликты и драматические сцены в комнате для свиданий это самое последнее что нужно политзеку. Если вы опасаетесь, что не сможете сдержать себя будучи на длительном свидании, то лучше ограничиться короткой встречей, законодательство это позволяет – зайти в комнату для свиданий на два часа чтоб обнять родного человека, выпить чай и уйти. Либо поговорить с политзеком через стекло на коротком свидании.

. . . . . . . . . .

Резюмируя скажу следующее – в тюрьме делать нечего, сидеть или не сидеть должен решать сам общественник, но если вы туда попали, самое главное – не бойтесь! Вы должны выйти из заключения физически, психически и духовно здоровым (не обозленным на весь мир) для того чтобы продолжить борьбу. Постарайтесь жить в тюрьме и на зоне согласно конституции РК, хотя в наших условиях это крайне трудно. И не считайте дни до окончания срока заключения, это негативно действует на нервную систему, а срок не резиновый – закончится.

При грантовой поддержке Норвежского Хельсинкского Комитета