В мировой правозащитной терминологии существует два понятия: «узник совести» и «политический заключенный».
Узник совести – это инакомыслящий, диссидент, оппозиционер, находящийся в тюрьме по обвинению в совершении преступления, которое по его характеристике можно отнести к политическому. В советское время к таким преступлениям правозащитники относили «антисоветскую пропаганду», «клевету на советскую действительность», «распространение антисоветской литературы» и так далее. То есть граждане осуждались за критику власти, за собственное мнение и несогласие с мнением официальным, за публичное выражение своих политических взглядов.
В современном Казахстане можно говорить о статьях Уголовного кодекса, предусматривающих лишение свободы за «клевету», «посягательство на честь и достоинство» президента и депутатов парламента, «организацию и участие» в деятельности незарегистрированных общественных объединений или несанкционированных мирных собраниях. Теперь к ним добавился и целый раздел законодательства, касающийся чести и достоинства первого президента – лидера нации, информации о его имуществе и имуществе проживающих с ним родственников.
Политический заключенный – это также инакомыслящий, диссидент, оппозиционер, которого обвиняют в совершении преступлений, формально не имеющих политической окраски. Но избирательность уголовного преследования, закрытость и ход уголовных процессов, суровость наказаний не оставляют сомнений в том, что это преследование политически мотивировано, и главная его цель – наказать именно инакомыслящего либо оппозиционного политика, изолировать его от политической деятельности. В советское время против инакомыслящих использовались такие уголовные статьи как «шпионаж» в пользу разведок разных иногда весьма экзотических стран, «разглашение государственных секретов», простое «хулиганство» и так далее.
В современном Казахстане в таких целях используются обвинение в хищениях (против бывших чиновников, перешедших в оппозицию или связанных с ней), разглашении государственных секретов, хулиганстве, сопротивлении представителям власти и даже экстремизме и терроризме.
Активное возвращение к практике таких уголовных преследований по политическим мотивам началось в Казахстане на рубеже 90-х годов и первых лет XXI века, когда были возбуждены дела и вынесены обвинительные приговоры в отношении бывшего премьер-министра А.Кажегельдина, бывших высокопоставленных чиновников Г.Жакиянова и М.Аблязова, независимого журналиста С.Дуванова. За последние два года этот процесс еще более активизировался. Уголовные дела журналиста и издателя Р.Есергепова, правозащитника Е.Жовтиса, общественного деятеля Е.Нарымбаева и оппозиционного политика. А.Садыкова – наиболее очевидные примеры нарастания тенденции политических репрессий.
К этому можно добавить уголовные дела не занимавшихся политикой, но оказавшихся затронутыми ею топ-менеджера М.Джакишева и бизнесмена С.Туржанова. В этом же ряду уголовное дело проповедника церкви Объединения Е.Дреничевой и нескольких сотен представителей отдельных мусульманских общин. В последнем случае полная закрытость уголовных процессов не позволяет утверждать обоснованность или надуманность выдвинутых против них обвинений в экстремизме и терроризме. Именно поэтому существуют серьезные сомнения в отсутствии политической мотивации таких преследований.
Эти уголовные процессы отличались закрытостью от общественности (дела Есергепова, Джакишева, членов мусульманских общин), нарушением права на защиту (отказ в участии в процессах выбранных обвиняемыми адвокатов), нарушением права на объективный и справедливый судебный процесс, на предоставление доказательств, заданностью хода судебного разбирательства и предрешенностью жестких судебных решений. Это отмечалось фактически всеми независимыми казахстанскими и международными наблюдателями, посетившими немногие открытые процессы или пользовавшимися официальной или иной информацией.
То, что процесс политических репрессий набирает ход, свидетельствует и появление информации об особом интересе силовых структур к оппозиционному политику В.Козлову, общественному деятелю А.Курманову, юристу-правозащитнику С.Уткину, усиление давления на независимую прессу и печатающие ее типографии, на независимые профсоюзы и наиболее активные социальные организации.
Мы с крайней озабоченностью отмечаем быстроту развития этого процесса и опасаемся, что он будет продолжаться, приводя к преследованиям все большего количества оппозиционно настроенных граждан.
Мы полагаем, что значительную часть ответственности за такое развитие событий несет международное сообщество, прежде всего демократические государства – члены ОБСЕ, которые поддержали заявку Казахстана на председательство в этой организации. Они так и не предприняли никаких эффективных шагов в связи с невыполнением «мадридских обещаний» Астаны в области демократизации, принятием антидемократичных законов об Интернете и о лидере нации, проведением ряда политически мотивированных судебных процессов. Правительства демократических стран, поддержавшие в этих условиях проведение саммита глав государств – членов ОБСЕ в Астане, несут значительную часть ответственности за такое развитие событий.
Вопросы глобальной и региональной безопасности, экономического и культурного сотрудничества между странами, безусловно, очень важны. Однако после окончания Второй Мировой войны и с принятием Всеобщей декларации прав человека в мире стал общепризнанным приоритет прав и свобод человека по отношению к любым другим интересам и соображениям. И неуважение этого принципа в угоду сиюминутным геополитическим и экономическим интересам и выгодам или идеям «реальной политики» лишает политиков демократических государств легитимности в отстаивании идей демократии, прав человека и верховенства закона.
Настоящим заявлением мы хотим привлечь внимание казахстанской и международной общественности к вызывающему озабоченность развитию ситуации с соблюдением политических прав и гражданских свобод в нашей стране.
Евгений ЖОВТИС,
директор Казахстанского международного бюро
по правам человека и соблюдению законности
26 июля 2010 г.
