• Главная
  • >
  • День казахстанской полиции: записки наблюдателя и задержанта

День казахстанской полиции: записки наблюдателя и задержанта

25.06.2018

В субботний день 23 июня алматинская Старая площадь (официальное название – площадь Астана) с утра была перекрыта для автомобильного движения, пущенного в объезд по соседней улице Богенбай батыра, но гостеприимно открыта для народного гулянья  в честь отмечаемого в предпоследнюю субботу июня Дня казахстанской полиции.

На Старой площади были установлены сцена и трибуна, громко играла музыка, тогда как прилегающая улица Панфилова, ставшая в прошлом году главной пешеходной променадой южной столицы, в момент нашего появления там в 14:30 зияла непривычной пустотой. Точнее сказать, не было видно прохожих и гуляющих, зато через каждые 5-10 метров группками по 2-3 человека стояли полицейские, а из их раций доносились звуки каких-то переговоров и команд. Все служители силового ведомства были одеты в белоснежную парадную форму, но заняты были отнюдь не празднованием своей корпоративной «днюхи». Впрочем, это смотря что считать празднованием, а что сверхурочной работой.

О причине таковой активности силовиков догадаться было нетрудно: в 15:00 на пересечении улиц Панфилова и Кабанбай батыра (напротив Театра оперы и балета имени Абая) ожидали митинга в поддержку бесплатного образования в Казахстане. Выбор темы, времени и места проведения приписывали находящемуся в эмиграции бизнесмену и оппозиционеру Мухтару Аблязову и возглавляемому им движению «Демократический выбор Казахстана» (ДВК).

Митинг – жок, задержания – бар

Проходя по тротуару восточной стороны улицы Панфилова два квартала от улицы Богенбай батыра в сторону улицы Кабанбай батыра фактически сквозь строй блюстителей порядка, я насчитал не менее десятка припаркованных вдоль променады полицейских автомобилей – как легковушек,  так и «Газелей»осовремененной модели «автозак». Помимо полицейских в белых рубашках и галстуках можно было увидеть и бойцов СОБРа в чёрном камуфляже.

При этом ничего похожего на митинг не наблюдалось – ни скопления людей в каком-то одном месте, ни плакатов и транспарантов, ни даже прохожих с воздушными шарами, как это было в день празднования Наурыза 22 марта. Напомним, что тогда полицейские хватали шариконосцев даже и при полном отсутствии на голубой или синей поверхности шаров белого трёхбуквия «ДВК».

Дойдя до северо-западного угла перекрёстка улиц Панфилова и Кабанбая, я встретил съёмочную группу интернет-радио «Азаттык», прибывшую к месту событий несколько ранее. Коллеги-журналисты подтвердили моё наблюдение относительно того, что ничего похожего на митинг нет и в помине, а также сообщили о том, что задержания уже производятся. И буквально в этот момент четверо полицейских провели мимо нас к автозаку пожилого мужчину, тогда как в дверной проём спецмашины уже заталкивали женщину с ребёнком лет шести. Дверь за ними захлопнулась, автозак тут же тронулся с места.

Тем временем моё внимание привлекли стоявшие посреди улицы Панфилова прямо на брусчатке два симметричных билборда с очень крупной цифрой «23», а остальной текст помельче. Подойдя к ним, я прочитал под датой «23 июня» фразу про высокую значимость охраны общественного порядка, мысленно соотнёс с празднованием Дня полиции и нацелился заснять на сотовый телефон эту деталь наглядной агитации для будущего репортажа. Но не успев нажать на клавишу съёмки, как услышал за своей спиной диалог между полицейским и прохожим: первый требовал у второго предъявить документы, тот отказывался это сделать, апеллируя к тому, что в мирное время и вне зоны чрезвычайной ситуации никто не обязан носить с собой паспорт. Тут же к месту дискуссии подскочили ещё двое полицейских и потащили отказчика к ближайшему автозаку.

Нацелившись заснять на сотку теперь уже эту сцену, я опять не успел нажать спусковую клавишу, но теперь уже потому, что в этот самый момент другой полицейский потребовал предъявить документы теперь уже у меня. Этот страж порядка назвался участковым инспектором полиции (правда, без указания района или участка, фамилии и звания) и помахал перед моим носом своим служебным удостоверением, каковую голубую книжицу тут же захлопнул.

Наверное, мне следовало в ответ предъявить своё журналистское удостоверение КМБПЧ, также имеющее вид голубой книжицы, и может быть тогда задержания не случилось бы вообще. Однако в какую-то долю секунды в моей душе возобладало любопытство. Вот-де человек отказался предъявить удостоверение, причём явно же не какое-то служебное, а общегражданскую пластиковую карточку – его тут же повязали как формального нарушителя неких бюрократических правил. Я же как суперзаконопослушный гражданин, наоборот, предъявлю в качестве требуемого документа именно таки общегражданскую корочку – каковы будут действия полиции?

К слову сказать, в моей правозащитно-журналистской биографии были два задержания в моменты наблюдения от нашего Бюро за коллективной подачей жалоб в Алматинский городской суд членами социального движения «Справедливость» 17.11.2013 и за разгоном властями «земельного митинга» 21.05.2016. Оба раза я предъявлял полицейским журналистское удостоверение КМБПЧ, но всё равно бывал задержан, что могло быть повторено и сегодня.

Итак, предъявляю я анонимному участковому инспектору свою пластиковую «ксиву», он же одной рукой кладёт её в карман, а другой тянет меня к автозаку – правда, в одиночку, без помощи коллег по цеху. Несколько шагов – и мы у распахнутых дверей «Газели», ещё мгновение – и я уже внутри неё, а решётчатая дверца с лязгом запирается снаружи.

Первым, кого я увидел в крошечной камере-купе, был тот самый мужчина, задержание которого я давеча видел, но не успел заснять на сотку. Третий пассажир автозака был, по его словам, задержан минут на десять раньше. Знакомимся: первого из собратьев по задержанию зовут Аскар Сейтбеков, второго – Бердибек Есильбаев. У второго из названных не просто сотовый телефон, а смартфон, подключённый к Фейсбуку, и он тут же снимает нас двоих и передаёт на свой аккаунт. Я же снимаю обоих на свою сотку, а потом прошу Бердибека снять на неё меня. Вот эти два кадра, в связи с невысоким техническим качеством которых прошу уважаемого читателя принять во внимание дурную постановку освещения внутри чудо-машины.

  

Ровно в 15:00 в машину подсаживают ещё троих – совсем молодых парней, оживлённо переговаривающихся между собой, но не с нами, наверняка показавшимися им слишком старыми. Ну примерно как Алексей Навальный для самых молодых своих «навальнят», если верить наблюдению кого-то из российских авторов после антипутинского митинга «Он нам не царь!» в Москве. Снаружи автозака слышится команда: «В Медеуский РУВД», и машина трогается в путь.

Как задержанты поздравляли полицейских с Днём полиции

Проехав четыре квартала по той же улице Кабанбай батыра, въезжаем во двор Медеуского РУВД, расположенного в знаменитом с советских времён алма-атинском «квартале силовиков», образуемом (использую старые советские названия)  улицами Калинина-Мира-Виноградова-Дзержинского.

Выходя из машины на свежий воздух, вижу ещё группу задержанных, чуть позже прибудут ещё несколько партий. Забегая вперёд, укажу общее количество задержанных, кого я лично пересчитал по головам – 35 человек, однако в какой-то момент до моего слуха долетел обрывок разговора двух полицейских: «- У нас их сколько? – Пятьдесят», а уже после освобождения мониторивший ситуацию именно в этом РУВД юрист и правозащитник Ерлан Калиев назвал мне уточнённую цифру 56. А ещё кто-то из задержанных поделился услышанным от кого-то из полицейских объяснением того, почему нас привезли в Медеуское РУВД, а не в Алмалинское по месту задержания – дескать, в здании Алмалинского РУВД уже не было места.

Ближе к 15:30 появляется полицейский начальник, после некоторых пререканий с задержанными на предмет необходимости представиться назвавший своё имя и звание: майор Дауреном Майлыбаев (воспроизвожу со слуха, так что если чуть ошибся в фамилии – пусть извинит). На множественные восклицания и вопросы о причинах задержаний майор отвечает классическим «переводом стрелок»: мы тут не причём, вас задерживали сотрудники Алмалинского РУВД, а у нас Медеуский. И ведь не поспоришь: первое скорее всего так и было, а второе и вовсе налицо.

В какой-то момент кто-то из задержанных женщин иронически предлагает всем присутствующим поздравить всех алматинских полицейских с их профессиональным праздником. Идея вызывает весёлые возгласы, после чего все начинают скандировать: «По-здрав-ля-ем с Днём по-ли-ции!» и громко аплодировать. Начальник поздравляемых почему-то ретируется, а его подчинённых в ближайшем охвате взглядом вообще не видно.

Спустя некоторое время появляется ещё один начальник, также после некоторых препирательств назвавшийся свою фамилию и звание – капитан Болегенов не Тулегенов, это я расслышал точно). Он предлагает всем пройти в небольшое зданьице во дворе, украшенное отдельной вывеской «Служба местной полиции Медеуского РУВД» для написания объяснительных. Вот далее фотоснимок из этого помещения, только в кадр попали далеко не все присутствующие.

Некоторые из задержанных возражают капитану, что объясняться им не в чем, зато есть на что пожаловаться, так что писать будут не объяснительные, а жалобы или заявления вышестоящему полицейскому начальству и прокурору. Не знаю, чего больше написали в итоге – жалоб или всё-таки объяснительных, я же написал именно жалобу на имя начальника ДВД Алматы и прокурора южной столицы, в которой изложил обстоятельства своего задержания и обосновал их незаконность, а к общегражданскому аспекту (человека задержали несмотря на то, что он беспрекословно выполнил требование сотрудника полиции о предъявлении документа) добавил и профессиональный аспект (воспрепятствовали мониторинговой деятельности правозащитника и журналистской деятельности сотрудника СМИ).

Тем временем капитан Болегенов собрал пухлую кипу рукописных заявлений, куда и я сдал свои два листка, требуя при этом официально зарегистрировать жалобу, на что капитан никак не отреагировал, а просто ушёл с кипой рукописей в основное здание РУВД и больше не появлялся. Ругаю себя за грубую ошибку: надо было сфотографировать свою жалобу на сотку или переписать её на другой листок, чтобы остался второй экземпляр. Но это дело поправимое: восстановлю по памяти или напишу по новой с помощью юристов нашего Бюро.

Борьба с митингами переходит в политический сыск

Ближе к 17:00 всех задержанных приглашают подняться на четвёртый этаж основного здания РУВД для допроса у следователя. По идее правильнее было бы сказать – дознавателя, поскольку следствие отличается от дознания наличием возбужденного уголовного дела, а здесь даже административного дела не возбуждалось, однако в составленном далее «Протоколе допроса свидетеля» должность проводившего допрос должностного лица значилось именно «следователь».

Моим личным «следаком» оказывается молодой, на вид не старше 25-ти, старший лейтенант, чьи имя и фамилия, к моему большому удивлению, оказались – Владимир Киселёв. В российском и украинском политико-медийном поле мы который гол видим абсолютных политических антиподов Дмитрия Киселёва в Москве (певец обращения Америки в радиоактивный пепел) и Евгения Киселёва в Киеве (лицо старого НТВ и ТВ-6, назвавший однажды первого «даже не однофамильцем»).

Владимиру же Киселёву я первому в этот день предъявляю своё журналистское удостоверение КМБПЧ, тем более что моя общегражданская «корочка» по-прежнему лежит у кого-то из полицейских вместе с отобранными у других задержанных. Большого удивления или волнения от встречи с журналистом правозащитной организации следователь не выказывает, аббревиатуру нашего Бюро норовит произнести как КНБ, но спотыкается на буквах ПЧ. Объясняю разницу между двумя аббревиатурами, после чего лейтенант вписывает полное название нашего Бюро в графу «Номер удостоверения личности». Затем набивает на компьютере с моих слов описание обстоятельств моего задержания и приступает ко второй части допроса, которая больше подошла бы не МВД, а именно таки КНБ.

Воспроизвожу по памяти вопросы, заданные мне следователем Киселёвым в той редакции, в какой они были не только заданы устно, но и пропечатаны в протоколе допроса вместе с моими ответами:

– Знаете ли вы об организации «ДВК»? (Здесь и далее этот триграмматон всюду был закавычен.)

– Состоите ли вы в организации «ДВК»?

– Состоите ли вы в группах «ДВК» в мессенджере «Телеграмм»?

– Разделяете ли вы идеи организации «ДВК» о свержение конституционного строя Республики Казахстан?

– Участвовали ли вы в публичных акциях организации «ДВК», прошедших 22 марта, 1 мая и 7 мая этого года? (В последнем случае наверное имелось в виду 10 мая.)

– Знакомы ли вы с кем-либо из активистов организации «ДВК»?

– Получали ли вы инструкции от кого-либо из активистов и модераторов организации «ДВК», как вести себя при задержании правоохранительными органами?

Ответы мои были достаточно очевидны: о существовании ДВК и о преследовании его казахстанскими властями знаю из СМИ, в членах организации не состою, в мессенджерах тоже, однако категорически не согласен с отождествлением пользования каким-либо средством связи с членством в политической организации, а тем более с криминализацией того и другого. Ни с кем из активистов современного ДВК лично не знаком, а если бы и был знаком, то опять же категорически не согласен с отождествлением такового знакомства с членством и криминализацией оных.

Идеи свержения конституционного строя не разделяю, к тому же не верю в то, что ДВК такие идеи выдвигает. Про первомайскую акцию ДВК впервые слышу, в акциях же с голубыми шарами 22.03 и за освобождение политзаключённых 10.05 лично не участвовал, но писал о них в своих журналистских публикациях – смотрите на нашем сайте. И наконец, в инструктаже от активистов и модераторов ДВК на предмет того, как вести себя при незаконном задержании, не нуждаюсь в принципе, поскольку работаю в правозащитной организации, юристы которой могут дать такие советы всем желающим, основываясь на знании законов и многолетней практике консультирования граждан по вопросам нарушения властями их прав и свобод.

Попутно задаю следователю Киселёву вопрос о том, предлагает ли он эти вопросы персонально мне или у него один вопросник для всех задержанных. Отдадим должное следователю: в отличие от своих экранных коллег он не обрывает меня известным окриком «Вопросы здесь задаю я!», а бесстрастно отвечает, что вопросник для всех один и придумал его не он. Надо было бы мне спросить далее о ведомственном происхождении вопросника – от полиции он или от КНБ, но как-то постеснялся сделать это, о чём теперь очень жалею.

Набив всё услышанное в компьютер и распечатав на принтере, старлей Киселёв просит меня ознакомиться и расписаться под каждым ответом и в конце протокола. Исправляю в тексты своих ответов некоторые неточности и возвращаю собеседнику, тот безропотно перенабивает на компе и распечатывает по новой; исправленный экземпляр я подписываю, на чём мы и расстаёмся.

Отпечатки пальцев и правовые опечатки

Возвращаюсь на первый этаж, но из здания пока никого не выпускают, хотя визуально народу гораздо меньше, чем было часа два назад. Ещё примерно через час становится известно, что часть задержанных уже выпустили после снятия отпечатков пальцев, оставшимся предлагают сделать то же самое и отправляться по домам.

Два года назад, в ходе задержания меня как журналиста и наблюдателя от КМБПЧ вместе с участниками земельного митинга и доставки нас в Алатауское РУВД я вместе с другими задержанными выполнил это требование, за что получил нагоняй от руководителя нашей правозащитной организации Евгения Жовтиса, который подробно объяснил абсолютную незаконность этого требования. Правозащитнику же и/или правозащитному журналисту категорически недопустимо выполнять незаконные требования.

Излагаю всё это полицейским, они пожимают плечами, а один из них укоряет меня тем, что остальные задержанные выполнили это требование и уже вышли на свободу, а так можно и до ночи задержаться. Продолжаю препираться, заодно требую выдать мне ксерокопию поданной мною жалобы со штампом о ей регистрации. В ответ меня спрашивают, кто её принял; отвечаю: капитан Болегенов; слышу в ответ: он уже ушёл домой, требуйте с него в понедельник.

В какой-то момент я вдруг замечаю, что на дактилоскопировании больше не настаивают и против моего ухода непродактилоскопированным не возражают. Подхожу к проходной и уже на выходе спрашиваю про своё удостоверение личности: вернёте или как? Возникает небольшой переполох – мою «корочку» не могут найти, потом кто-то говорит, что-де ваш документ по ошибке увезли в Алмалинское РУВД, можете получить его там у дежурного. Спрашиваю: а если его там не окажется, мне так и бегать туда-сюда-обратно? Отвечают: нет-нет, оно точно там.

В 18:25 покидаю гостеприимные стены полицейского управления и попадаю в объятия Ерлана Калиева, после чего он записывает на смартфон мой устный отчёт-репортаж о пережитом и увиденном. Тем временем из дверей РУВД выходит сотрудник и вручает мне моё удостоверение – нашлось таки здесь. Попрощавшись с Ерланом и последними освободившимися задержантами, отправляюсь домой писать этот репортаж.

P.S. По ходу написания этого текста и после его завершения постоянно ловил себя на мысли об определённом несоответствии написанного предполагаемым ожиданиям читателей нашего сайта получить общую картину событий 23 июня. Вместо таковой картины у меня получился репортаж в жанре «испытано на себе», что заведомо сужает угол обзора. Однако эта недоработка или заслуга уж точно не моя, а тех должностных лиц и структур, что сорвали мне выполнение правозащитно-наблюдательского и журналистского заданий, зато подарили некоторую толику именно такого материала.


Добавить комментарий