Вновь зашкаливает количество жалоб заключенных на пытки и издевательства со стороны сотрудников тюремных администраций. Прокуратура, очевидно, уже не в состоянии справиться с обозом проблем Комитета уголовно-исполнительной системы.
Осужденный на 12 лет лишения свободы 29-летний Руслан Шахгиреев, отбывающий наказание в колонии ЕЦ-166/5 (пос.Аршалы, Акмолинская область) проткнул себе живот иглой.
Инцидент произошел в ночь с 14 на 15 марта 2018 года, когда Руслан, находился в медсанчасти закрытого учреждения, во время обыска в комнате был обнаружен сотовый телефон. За тем последовали «воспитательные меры»…
Из протокола опроса Руслана его адвокатом (орфография сохранена):
«В ночь с 14 на 15 марта примерно в 01.00 ночи ко мне в палату №5 пришли два сотрудника режимного отдела по именам Аслан и Петр в звании капитан и майор, и еще два контролера. Целью их визита было изъятие сотового телефона. После чего без предложения выдать мне сотовый телефон, они начали проводить обыск. После чего они обнаружили у меня провод USB и батарейку. После чего начали меня бить с целью получения информации, где находится сотовый телефон. После чего капитан юстиции по имени Аслан нанес мне удар правым кулаком в лицо. Остальные присутствующие бездействовали. Позже майор юстиции схватил меня за плечо сильно сжав начал угрожать физической расправой. Позже нашли телефон».
Чтобы факт применения насилия не оказался сокрыт, заключенный пошел на распространенную в тюремной среде форму протеста, совершив акт членовредительства – вогнал в брюшную полость иглу. После чего, в экстренном порядке, был вывезен и прооперирован в ЦРБ п.Аршалы, а затем помешен в дисциплинарный изолятор.
– Даже предположив данный факт, не возникает ли вопрос, а откуда телефоны появляются у осужденных? Сами сотрудники учреждения, находясь на службе государства, продают их или проносят за отдельную плату, а потом делают из них злостных нарушителей. Может, стоит начать с них? – задается вопросами супруга осужденного Милана Шахгиреева.
Благодаря тому, что 16 марта супруга передала информацию адвокату и правозащитникам, дело получило огласку и 17 числа на место выехали члены Национального превентивного механизма по предупреждению пыток и специальный прокурор.
Последним было принято решение передать дело в Межрайонный отдел по борьбе с коррупцией. В итоге завели уголовное дело по ст. 146 (пытки), находящееся на данный момент на стадии расследования.
Но как рассказывает супруга «проблемного» осужденного, ее муж уже не в первый раз вынужден принимать крайние меры в ответ на действия администраций колоний.
С конца октября прошлого года Руслан во время этапа находился в следственном изоляторе СИ-16 (АК-159/1) г.Караганды. 5 ноября в камеру, где находился Шахгиреев, доставили нового тяжелобольного сокамерника. Как описывает далее в жалобе сам Руслан: «Он находился без сознания, и бросили его как мешок на кровать, от него исходил ужасный запах, так как он испражнился под себя. Я и мои сокамерники, а также медсестра, сопровождавшая этого осужденного с ИК №3, на протяжении пяти часов просили администрацию пригласить санитаров, чтобы помыть и переодеть его, на что сотрудники учреждения сказали, что мыть должны его мы сами, то есть я и осужденный Курамшин Вадим (осужденный на 12 лет известный правозащитник – А.Г.)».
Несмотря на то, что Руслан имеет 12 хронических заболеваний, в том числе и неизлечимые, а Вадим отходил после перенесенной операции, их стали принуждать оказывать помощь своему товарищу по камере.
В тот же день все «постояльцы» подали индивидуальные заявления прокурору Караганды об отказе от приема пищи «в знак протеста и защиты своих прав». Только бумага эта не покинула стен тюрьмы и никто не стал фиксировать начало голодовки. Тогда Руслан впервые пошел на крайность, проглотив иглу.
Только тогда осужденным предоставили спецпрокурора, курирующего данное учреждение, но тот начал, как указывается в жалобе Шахгиреева, «всячески покрывать виновных должностных лиц».
Вернувшись этапом на свое постоянное место, отбывания наказания в Аршалы, Руслану сделали рентген и тогда же вызвали оперативную группу из Аршалинского РОВД, чтобы зафиксировать факт нахождения инородного тела и выяснить причины попытки суицида. Шахгиреев написал заявление о доведении до суицида сотрудниками учреждения АК-159/1 и направил жалобу в Генеральную прокуратуру.
14 ноября еще одна жалоба ушла в Комитет уголовно-исполнительной системы (КУИС), МВД и в высший надзорный орган от его жены – Шахгирееву удалось по таксофону частично изложить суть проблемы перед тем, как охранник проявил бдительность и выхватил у него трубку.
Как говорит супруга Шахгиреева, ее мужа с того времени не подпускали к таксофону, пока она не обратилась в Управление собственной безопасности КУИС.
Позже Руслан был направлен этапом, опять через Караганду, в санчасть колонии Семея. Ожидая этапа до сангорода, находясь в знакомом учреждении АК-159/1 Караганды Руслан вновь столкнулся с противоправными действиями сотрудников и… глотает гвозди. Следуя этапом в Семей заключенный подвергается давлению со стороны военизированного конвоя. И снова очередная крайняя мера.
Уже в сангороде колонии Семея, Руслан подписывает вынужденный отказ от оперативного вмешательства: никаких мер в отношении обидчиков не предпринято, а «инородные тела» в теле, по крайней мере могут послужить хоть каким-то доказательством.
В конце ноября, на имя супруги пришел ответ из департамента УИС по Карагандинской области за подписью замначальника: «проведенной проверкой установлено, что в октябре т.г. последний, находясь в Учреждении, действительно подвергся противоправным действиям со стороны сотрудников Учреждения». Правда, без указания, последуют ли какие-то дальнейшие действия в отношении тех, кто эти противоправные действия совершил.
Однако в конце декабря 2017 года Милане пришел ответ из прокуратуры Карагандинской области. Там расписывается, что тяжелобольной заключенный сопровождался медработником, непрестанно находящимся подле него, курирующий заведение спецпрокурор принял от всех желающих устные жалобы, а обездвиженного заключенного перевели в другую камеру.
Разве что облпрокуратурой было установлено, что «департаментом УИС направлен недостоверный ответ» и «служебное расследование проведено некачественно, не обеспечена полнота проверки, а именно не опрошены все лица, имеющие отношение к инциденту, в результате чего невозможно решить вопрос об ответственности виновных должностных лиц». Тем не менее, прокуратура подошла к делу «со всей суровостью» и внесла в департамент Уголовно-исполнительной системы по Карагандинской области представление об устранении нарушений законности, одновременно переслав обращение Шахгиреева в Управление собственной безопасности областного ДВД.
В конце декабря из КУИС пришел ответ: «инородное тело (гвозди) на уровне L3-L5, без динамики. В связи с добровольным отказом от лечения осужденный Шахгиреев был выписан из стационара», из чего можно понять, что гвозди до настоящего времени так и находятся в теле.
Судя по тому, что супруга осужденного продолжает «атаковать» заявлениями полномочные органы – Генеральную прокуратуру и МВД, никаких процессуальных действий по инцидентам в шахтерской столице не последовало.
Что сейчас происходит с заключенным в колонии Аршалы, тоже трудно сказать – права на таксофонные звонки он лишен, решается вопрос о принятии дисциплинарных мер, а именно – назначения строгих условий содержания сроком на один год. Явно отношение к нему должно быть специфическим и вызывать опасения. Жалобы и ходатайства из учреждения отправляются с трудом и выборочно, либо не отправляются совсем. Следовательно, каждый раз, когда нарушение прав доходит до края, ему придется глотать гвозди или наносить себе увечья.
