ЛЕГЕНДА ОДНА НА ВСЕХ
Регистрации подлежат не только телефоны, но и все мобильные устройства: модемы, роутеры, планшеты, «умные» часы. Чтобы избежать батальных сцен в офисах мобильных операторов, на эту кампанию отвели целый 2018 год и предоставили возможность «зарегиться» не только методом личной явки, но и по интернету.
Владелец гаджета обязан сообщить свой ИИН (индивидуальный идентификационный номер), IMEI (код абонентского устройства) и собственно номер смартфона. Когда я ставил на учет свою мобилу, спросили еще и домашний адрес.
Администратором этой новации стало Министерство информации и коммуникаций (МИК). Еще в феврале министр Даурен Абаев объяснил ее необходимость довольно любопытной причиной:
«Когда телефон будет зарегистрирован таким образом (с привязкой IMEI-кода устройства к ИИН владельца и номеру абонента. – В. Б.), кражи мобильников станут бессмысленными».
Затем чиновники стали повторять эту мысль на все лады.
1 апреля Виталий Ярошенко, зампред Комитета госконтроля в области связи, информатизации и СМИ Мининформа приводил аналогичную мотивацию:
«Это [регистрация] делается для того, чтобы облегчить работу органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность, поиск похищенных телефонов, поиск преступников и раскрытие преступлений». И это была не первоапрельская шутка.
https://tengrinews.kz/…/kazahstantsam-nujno-zaregistrirova…/
В конце концов, государственным мужам стал вторить и частный бизнес. На днях руководитель отдела по коммуникациям мобильного оператора «Кселл» Наталья Еськова «подвела базу» под регистрацию:
«В первую очередь это поможет сократить телефонные кражи и рынок «серых телефонов».
https://forbes.kz/…/zachem_nujna_registratsiya_mobilnyih_t…/
Сложилось стойкое впечатление, что ответственные спикеры словно сговорились и повторяют одну и ту же легенду.
КАК БОРОТЬСЯ С УЛИЧНЫМИ КРАЖАМИ? НАДО ШАПКИ ПРИБИВАТЬ К ГОЛОВЕ
За комментарием я обратился к известному правозащитнику, директору Казахстанского Международного бюро по правам человека и соблюдению законности Евгению Жовтису.
Вадим Борейко: Евгений Александрович, обязательную регистрацию мобильных устройств официально объясняют необходимостью предупреждения их краж. Инициатором регистрации является Министерство информации и коммуникаций (МИК). Как вы думаете, с чего вдруг гуманитарное ведомство озаботилось правоохранительными вопросами?
Евгений Жовтис: Начнем с того, что в цивилизованных странах таких министерств нет.
Есть советы, которые ведают частотами для вещания теле- и радиоканалов, причем они общественные, чтобы там не было государственного интереса.
И есть провайдеры разного рода технических услуг: интернет, сотовая связь и др., – обычные частные компании, никаким образом не связанные с контентом, с информацией, которая передается.
У нас еще с советских времен вся информация – это идеологическая сфера. Которую нужно контролировать.
Вопрос – как? В СССР были глушилки, цензура, Главлит и прочие структуры, в задачу которых входило недопущение проникновения информации, «вредной для населения».
В перестройку цензуру вроде запретили Конституцией, но сам контроль над информацией сохранили.
То есть у нас тема информации, прямо или опосредованно, всё время крутится в контексте контроля за ней – что можно и чего нельзя.
В. Б.: Но здесь речь идет о частной информации, которая передается по телефону.
Е. Ж.: Да, о живой информации. Но сегодня телефон – это мобильное устройство с компьютером, приложениями, почтой, мессенджерами, куда информация приходит и уходит. Системы перехвата – что телефонных разговоров, что интернет-сообщений, что электронной почты – постоянно совершенствуются.
Кто занимается контролем? С точки зрения борьбы с экстремизмом и терроризмом – Комитет национальной безопасности, это его тема.
Но заметьте, кто еще активен на поле преследования за распространение информации: это Министерство общественного развития, Министерство информации и коммуникаций. Да даже акиматы. И органы прокуратуры.
В. Б.: Я еще добавлю Комитет по информационной безопасности Министерство оборонной и аэрокосмической промышленности, который был причастен к делу о закрытии портала Ratel.kz.
Е. Ж.: С развитием технологий эти структуры всё больше интересует мобильная связь: как ее контролировать?
Иногда это делается под пугающим предлогом борьбы с терроризмом.
А иногда под благовидным: у вас украдут телефон, а мы знаем, где он находится, и поможем его найти, и вот поэтому вам нужно его зарегистрировать.
В. Б.: Но не ставят же на обязательную регистрацию электронные ключи от машины, системы сигнализации или автомобильные зеркала, из-за которых убили любимца всего Казахстана, фигуриста Дениса Тена. Хотя эти меры предосторожности смогли бы серьезно сократить число угонов и автомобильных краж.
Е. Ж.: Ключи, сигнализация и зеркала информации не несут. В отличие от мобильного телефона.
В. Б.: Помню, в советское время на учет в КГБ ставили пишущие машинки…
Е. Ж.: И ксероксы! Не потому, что их хотели украсть, а потому, что они производили информацию.
Поэтому и раньше, и сейчас все усилия связаны с главной мотивацией – информационным контролем.
Когда в конце 2016 года принимались поправки в закон о противодействии терроризму и экстремизму и вновь поднимались вопросы, связанные с вторжением в частную жизнь, всплыли любопытные факты.
Если помните дело Бокаева и Аяна (активисты из города Атырау, осужденные два года назад, после митинга против продажи земли в частную собственность, за «разжигание розни», «распространение заведомо ложной информации» и «нарушение порядка проведения митинга». – В. Б.), в нем фигурировала прослушка телефонов, которая проводилась без всякого уголовного дела, просто в рамках оперативно-розыскных мероприятий, еще до того, как к активистам возникли какие-либо претензии.
То есть мы не гарантированы ни от чего. И я делаю очень простой вывод.
Каждый раз, когда государство (в данном случае Министерство информации и коммуникации, выполняющее чисто идеологические функции), которое обычно всё делает прежде всего для себя любимого, говорит, что хочет тебе помочь, тебя одолевают сомнения.
И начинаешь подозревать: а что за этим кроется?
К сожалению, богатый опыт показывает, что кроется очередное дополнительное ограничение. Чтобы мы боялись вообще какую-либо информацию передавать. Как в советское время, когда казалось, что каждый телефон стоит на прослушке, и по нему никто особо не откровенничал. И вот это одна из главных проблем.
В демократических государствах законодательство в этой сфере развивается по пути защиты частной жизни. Сначала создаются механизмы, инструменты и способы предупреждения злоупотреблений. Чтобы не возникли никакие соблазны использовать эту информацию в коммерческих и других целях.
Если помните расследование Bellingcat, выловившее товарищей, которые отравили Скрипалей, то журналисты установили их, купив на блошином рынке в Москве базу данных с адресами и телефонами.
В наших странах с повышенным уровнем коррумпированности, где всё продается, личная информация может оказаться у кого угодно, в том числе у криминала.
Поэтому, когда мне говорят, что регистрация вводится для моего же блага, я думаю, что как-нибудь сам разберусь с тем, чтобы у меня не украли телефон.
Меня больше интересует, чтобы мои разговоры были защищены. Иначе мне придется встречаться с человеком лично в людном или безлюдном месте, чтобы избежать лишних ушей – государства или третьего лица.
И я смотрю на регистрацию мобильных устройств с большим сомнением и подозрением.
В. Б.: А зачем, как вы думаете, к телефону привязывают еще ИИН и домашний адрес – чтобы легче было по номеру человека найти?
Е. Ж.: Ну естественно! Всё увязывают в одну цепочку. А когда говорят, что регистрация телефона – для моего же блага, чтоб его не украли, то я отвечаю: если бороться с уличными кражами, надо и шапки прибивать к голове – их тоже снимают.
А если серьезно, то очевидно, для чего это делается: Большой брат должен иметь удобные технологии для слежки.
ИСТОЧНИК:
Страница Вадима БОРЕЙКО в Facebook
https://www.facebook.com/vadim.boreiko/posts/1804929106301271
