Тезисы выступления на side-event «В условиях ослабления международной безопасности и роста авторитаризма, как защитить свободу слова в Восточной Европе и Центральной Азии?» в рамках конференции по человеческому измерению БДИПЧ ОБСЕ.
Уважаемые дамы и господа!
В последние более десяти лет мы наблюдаем в Казахстане весьма выраженные тренды ужесточения законодательства и усиления авторитарных политик и практик в отношении политической оппозиции, профсоюзов, религиозных общин, гражданских организаций и активистов, журналистов и правозащитников, которые напрямую связаны с ограничением свободы выражения и гражданской активности и приводят к появлению политических заключенных.
В своем кратком выступлении я остановлюсь на трех из них.
Первое – это активное использование юридически неопределенного термина «экстремизм», который стал применяться в уголовном и административном законодательстве наряду с термином «терроризм». Причем речь не идет о «насильственном экстремизме» («violent extremism»), а о расплывчатом понятии «экстремизм» вообще. Появился специальный Закон о противодействии экстремизму, в Уголовном кодексе Казахстана определен перечень «экстремистских» преступлений, существует специальная государственная судебно-филологическая экспертиза, которая устанавливает наличие в тексте, печатном материале, посте или выступлении наличия «экстремизма». В целом ряде законов и других правовых актов используется словосочетание «терроризм и экстремизм».
Поскольку в Казахстане практически нет террористических актов, и, соответственно, террористов, то обвинения в «экстремизме» путем распространения каких-то взглядов и убеждений широко используются против политической оппозиции, гражданских активистов, блогеров и других лиц. Их привлекают к уголовной ответственности за разжигание разных видов розни, распространение ложной информации, оскорбление представителей власти или участие в деятельности запрещенных политических групп и организаций, которые, в свою очередь, были запрещены как раз за «экстремизм», выразившийся в каких-то заявлениях, обращениях или распространенной информации. Обеспокоенность таким использованием этого термина в Казахстане и такой практикой выразили посетившие нашу страну, соответственно, в 2015 и 2019 годах Спецдокладчики ООН по вопросу о правах на свободу мирных собраний и свободу ассоциации по вопросу о поощрении и защите прав человека и основных свобод в условиях борьбы с терроризмом, а также Комитет ООН по правам человека в 2016 году. Однако ничего в этом отношении не изменилось.
Второй тренд – это то, что к лицам, признанным виновными в совершении «экстремистских» преступлений, стало часто применяться дополнительное наказание в виде запрета занятия «общественной деятельностью». Поскольку в казахстанском законодательстве нет юридического определения термина «общественная деятельность», суды запрещают данным лицам, например, организовывать и участвовать в мирных собраниях, пользоваться Интернетом или участвовать в деятельности общественных организаций. Цитирую текст из приговора одной гражданской активистке: «не посещать места, где проходят акции протеста (митинги, пикеты, шествия и т.д.), ограничить участие в круглых столах, встречах, семинарах-тренингах, связанных с политическими, экологическими, социальными вопросами, которые организуются или проводятся с участием международных неправительственных организаций, а также общественно-политическими партиями и движениями;
– не осуществлять публикации, комментарии и репосты в СМИ и социальных сетях Интернета (как под своим именем, так и под «ником»), направленные на дискредитацию деятельности властей, а также связанные с политическими, социально-бытовыми, экономическими и экологическими вопросами…». Причем это дополнительное наказание может назначаться на срок от 1 года до 10 лет.
И, третье, на основании Закона Республики Казахстан о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма создан Перечень организаций и лиц, связанных с финансированием терроризма и экстремизма, хотя в названии Закона и в Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма, ратифицированной Республикой Казахстан, для выполнения которой и был принят этот закон, термина «экстремизм» вообще нет. В этот Перечень автоматически включаются все лица, осужденные за все террористические и экстремистские преступления, независимо от того, участвовали ли они в финансировании терроризма или нет, в том числе лица, осужденные за якобы «экстремистские высказывания.
Включенные в Перечень находятся в нем до окончания судимости, то есть весь срок наказания, плюс срок возможного дополнительного наказания в виде лишения права заниматься общественной деятельностью, которое может быть, как я уже говорил, назначено на срок от 1 до 10 лет, плюс срок судимости 6 или 8 лет в зависимости от тяжести преступления. То есть, после окончания срока наказания (обычно в виде лишения свободы) лицо находится в этом Перечне несколько лет, и максимально это может быть 18 лет.
Нахождение в Перечне ограничивает включенное в него лицо в получении денег с банковских счетов (только в размере минимальной заработной платы на члена семьи за календарный месяц), возможности открыть предприятие или работать как индивидуальный предприниматель, заключать договоры страхования и целый ряд других ограничений гражданских прав.
Очевидно, что подобное использование термина «экстремизм» практически по правовым последствиям и ограничениям, в том числе в финансовой сфере, аналогично использованию термина «терроризм» и оказывает прямое негативное влияние на гражданское общество и права и свободы человека, в частности на свободу слова и выражения мнения, свободу ассоциации и мирных собраний и другие права.
Спасибо за внимание и готов ответить на вопросы, если они возникнут.
