Выходной день, оживленный перекресток Абая-Байзакова. Во дворе трех двухэтажных домов по улице Байзакова, ожидающих сноса, аккуратно накрыт маленький стол. Жильцы этого района организовали встречу «Прощание с домиками», чтобы «просто проститься и погрустить, как принято у людей».
«Сложный вопрос, почему именно эти три дома (№279, 279А, и 279Б – прим. V) идут сейчас под снос. Много слухов и домыслов, но везде фигурирует Комитет национальной безопасности, который находится в непосредственной близости к домам. Ходят слухи, что они хотят расширить свою площадь», — говорит Надежда Червякова. Именно она организовала эту встречу и решила проститься с домами. Надежда живет в соседнем доме 1954 года постройки, он не входит в реестр ветхого жилья (хотя он старше домов, которые должны вот-вот снести), но она боится, что это вопрос времени.
В доме по улице Байзакова, 279 супруг Снежанны Бахытжановой живет с 1961 года. В феврале прошлого года семье Снежанны принесли уведомление о том, что их дом признан ветхим и определен под снос. 12 квартир в 16-ти квартирном доме сейчас абсолютно пусты и готовы под снос. Жильцы четырех квартир, в числе которых и Снежанна, второй год добиваются справедливости и достойной компенсации.
«Мы не думали, что все так быстро завертится. В марте объявили о карантине, думали нам разрешат переждать пандемию в собственных домах. Во время карантина к нам приезжали оценщики и представители акимата. У нас с мужем здесь ничего нет, кроме этой квартиры. Если мы не сможем добиться справедливости, нам придется уехать ко мне на родину в Украину, хотя мой муж и сын очень любят Казахстан и хотят жить здесь», — отмечает Снежанна.
Она проиграла все суды и у нее на руках повестка о принудительном выселении. Ее супруг предпенсионного возраста живет в этой квартире с самого рождения. Они воспитывают девятилетнего сына, который очень привязан к своей школе и к любимым учителям.
Владельцами этой квартиры являются ее супруг и его племенник. Свекровь Снежанны завещала эту квартиру сыну (большую часть) и племяннику, у которого инвалидность. По словам Снежанны, родственник по собственному желанию не живет в этой квартире более 10 лет и не имеет никакого отношения к ней, кроме как на бумаге. Она признается, что квартирой все это время занимались они с супругом – потратили на ремонт все свои сбережения, перекрывали крышу за собственный счет, с пособий на ребенка оплачивали долги за коммуналку.
Квартиру в 62 кв. метра оценили в 26 миллионов тенге. По закону эта компенсация будет делиться на двух собственников квартиры.
«Мы уже год следим за квартирами в нашем районе. Каждый день изучаем объявления. Самое дешевое жилье, которую удалось найти — по улице Курмангазы, за него просили 31,5 млн. тенге. Я так и говорила представителям акимата, что мы сами съедем из квартиры за 10 дней, нам ни ремонт, ни помощь в переезде не нужна! Когда они попросили нас скинуть им варианты квартир, мы сразу отправили им объявление с этой квартирой, она была от хозяина, никаких риэлторов не задействовано. Ни к какому решению нашей проблемы так и не пришли», — говорит Снежанна, стоя под окнами своей квартиры.
Она отмечает, что стоимость на жилье растет ежедневно. К примеру, та квартира на Курмангазы за 31,5 млн. сейчас уже стоит 33 млн. тенге.
«Квартира в этом районе, один в один как наша стоит 52 млн. тенге. Я понимала, что такие варианты в акимате даже не будут рассматривать. Я надеялась, что нам купят хоть самую дешевую квартиру. Мы просто съедем в нее, не вмешиваясь во все эти финансовые вопросы», — говорит она.
Надежда Червякова полностью соглашается со Снежанной и добавляет, что она в курсе жизни теперь уже бывших соседей и знает, что многие столкнулись с трудностями при покупке жилья, некоторые соседи были вынуждены переехать за черту города.
«Квартира — это не только квадратные метры, это район, это инфраструктура, это место, все это понимают, но когда делают оценку, это все вымывается из головы. Те, кто остался в городе, взяли ипотеку или воспользовались пенсионными накоплениями (С 1 января 2021 года вступили в силу поправки в законодательство о досрочном снятии пенсионных накоплений). В среднем компенсации за квартиры здесь были от 13 до 24 млн. тенге, – отмечает Надежда, — мы оказались в какой-то силовой системе, слышащее государство внезапно перестало нас слышать».
Оценивали все квартиры одинаково, никто не смотрел ни на ремонт, ни на любые другие вложения, которые были сделаны в квартиры. Надежда Червякова добавила, что жильцы дома обращались к правозащитникам, депутатам, к известным адвокатам, но они отказывались браться за дело, связанное с этими домами. Некоторые жильцы приглашали независимых экспертов-оценщиков, но в суде их оценку никак не учли.
«Когда люди стали уезжать, конечно, они захотели забрать все из своих квартир: батареи, двери, оконные рамы, но внезапно пришел участковый и запретил вывоз. Это вызывает много вопросов. Дома готовятся под снос, почему собственникам квартир нельзя забрать на новое место жительства свои двери или окна?», — спрашивает Надежда, показывая на окна квартир. В некоторых из них до сих пор висят занавески, хотя там уже никто не живет.
Снежанна добавляет, что «в этом желтеньком доме жил одинокий пенсионер в однушке, за нее выплатили 14 млн. тенге». По словам женщины, он не смог найти на эти деньги квартиру в родном районе и был вынужден переехать в отдаленный район города.
Одна из бывших обитательниц дома хотела присоединиться к чаепитию, но заметив журналистов, решила пройти мимо, сказав, что их «семья быстро согласилась на компенсацию» и ускорила шаг.
«Многие боятся. Мы все разругались, не смогли сохранить добрососедских отношений. Были угрозы, манипуляции, было очень грязно. Соседи просто не выдержали всего этого и согласились на любую компенсацию. Один из активистов объявил голодовку, но в итоге съехал и перестал с нами общаться. Я очень хотела собраться со всеми сегодня, помириться. Мы как марафонцы, которые не дошли до финиша, — говорит Надежда. — Кто-то собирал слухи про прошлое жильцов, манипулировал на этом, шантажировал, все начали подозревать друг друга. Хотя изначально соседи сразу сказали, что никто никуда не хочет уезжать. Очень долго держались дружно и боролись за справедливость».
По ее словам, соседей намеренно пытались «сломать».
Снежанна часто вспоминает, что она украинка: «Моя нация всегда боролась, ей ничего просто так не доставалось. В 16 лет, как только я получила паспорт, я пошла на выборы. Я сдамся только тогда, когда будет угроза моей семье. Я возьму их в охапку и убегу домой, — говорит женщина, через секунду добавив, — к маме домой. Я все же надеюсь, что мой дом здесь».
Чтобы разрядить обстановку, Надежда предлагает совершить экскурсию по району и по своему двору. Она живет здесь уже 20 лет. По словам активистки, ее семья в поисках аутентичности обошла пешком все районы Алматы с двухэтажными домами.
«Мы хотели жить именно в таком доме, с историей. В нашем доме 8 квартир, мы все друг друга знаем и чувствуем себя в безопасности. В каждом доме есть старые коммунисты, которые смотрят в окно и следят за порядком», — смеется Надежда.
У многих жильцов, проживающих в этих домах, есть так называемые «дровники», сейчас их принято называть гаражами. По словам жильцов, в документах они нигде не значатся, но будут сноситься вместе с домами. Жильцы вспоминают, что незадолго до выселения гаражи «внезапно загорелись». За сорок лет ни разу не было подобных инцидентов. Многие соседи решили, что это был поджог. Помимо домов и хозяйственных построек под снос пойдут и деревья, а они – «отдельная достопримечательность района». Благодаря скандалу с вырубкой деревьев у магазина Sulpak, выяснилось, что в их дворе есть краснокнижные дубы и другие редкие для Казахстана деревья.
«Район окутан историями и легендами. Многих жильцов уже нет в живых, но о каждом из них остались воспоминания. Вишню посадил наш сосед, а здесь в палисаднике была голубятня», — рассказывает Снежанна во время небольшой экскурсии по двору.
По словам Надежды, голубятни в Алматы были популярны в 1950-х-1960-х годах.
«В Москве, кстати, до сих в некоторых районах есть голубятни. Это официальное хобби людей. Вокруг голубятен всегда был порядок, люди были очень увлечены этим занятием», — вспоминает она.
Продолжая экскурсию по району, мы идем по улице Байзакова по направлению к улице Шевченко.
«Обратите внимание, что мы сейчас идем по проезжей части. Пешеходную часть украли для парковки уважаемого учреждения (департамент КНБ по Алматы). Здесь была большая, длинная аллея тополей. Они попили все. Мы вот идем и нарушаем правила», — говорит Надежда.
Завернув во двор дома, в котором живет Надежда, мы встречаем ее соседа Турсуна, который живет в этом районе более 40 лет.
«Вот, кстати, Турсун следит из своего гаража за нашим двором. Гаражи в Алматы – не только про машины, это целая культура в истории нашего города», – говорит она.
Турсун, как и остальные соседи Надежды, называет снос соседних домов «беспределом» и считает компенсацию мизерной.
Надежда продолжает экскурсию по своему двору. Показывает нам балконные решетки 54-года, арыки, которые они регулярно чистят, любимые палисадники, деревья и цветники.
«Мы каждый год сажаем цветы, я соседке, кстати, подарила 12-литровую лейку и взяла обещание с нее, что она будет поливать папоротники, которые мы недавно посадили здесь. И они поливают! Это штука заразительна, попробуйте. Постепенно культура меняется», — говорит Надежда. Тем временем Снежанна показывает нам липу: «Она будет цвести и пахнуть на весь район, но наверное, мы уже этого не застанем…»
ИСТОЧНИК:
Интернет-издание Vласть
