5 апреля 2023 года исполнилось сто лет со дня рождения одного из основателей Казахстанского международного бюро по правам человека – профессора-филолога, переводчика и литературоведа, педагога и общественного деятеля Александра Лазаревича Жовтиса (1923-1999).
Я познакомился с Александром Лазаревичем за пять лет до создания в мае 1993 года правозащитной организации, а на штатную работу в КМБПЧ пришёл через семь лет, в 2007-м. А посредине между этими датами, в начале апреля 2003-го, я написал и опубликовал в газет «СолDAT» статью памяти Александра Жовтиса, которую хочу повторить (с небольшими сокращениями) на сайте нашего Бюро по правам человека.
Памяти Александра Лазаревича Жовтиса
5 апреля 2003 года исполнилось 80 лет со дня рождения Александра Лазаревича Жовтиса – профессора-филолога, переводчика и литературоведа, педагога и общественного деятеля Казахстана.
Три с половиной года назад, в ноябре 1999-го, его провожали в последний путь многочисленные ученики и коллеги – студенты и преподаватели Алматинского Государственного и Казахского Национального университетов, читатели его книг. А ещё – друзья и соратники его сына Евгения Александровича Жовтиса по Казахстанскому международному правозащитному бюро и по созданному за две недели до того Форуму демократических сил Казахстана.
Кто-то из присутствовавших тогда сказал: «вот, посмотрите, старого Жовтиса провожает вся гуманитарная и либеральная Алма-Ата…» И верно, ведь это был тот самый город, в котором он прожил без малого шестьдесят лет, впервые оказавшись в казахстанской столице подростком, эвакуированным из родной украинской Винницы в военном 1941-м. Здесь, в Алма-Ате он закончил отделение журналистики филфака КазГУ и затем на том же филфаке преподавал, был трижды увольняем с работы по политическим статьям: за «буржуазный космополитизм», за «казахский национализм» и, наконец, за диссидентский самиздат.
А в перемежаемые репрессивными кампаниями оттепельные периоды филолог Жовтис писал и издавал книги по стиховедению, защитил кандидатскую и докторскую диссертации, был научным руководителем десятков и сотен учеников, пополнявших собою научные среды Казахстана, России, Израиля, Германии, Америки. Из многих стран, городов и научных центров в ноябре 1999-го присылали и ещё месяцы после продолжали слать соболезнования, некрологи и воспоминания о своём учителе в научной и гражданской жизни.
Александр Жовтис прожил долгую и интеллектуально богатую жизнь среди людей, органически не принимавших советский тоталитаризм и безошибочно отвергаемых самой этой системой. И как только это стало возможным, ещё в раннеперестроечном 1988 году, он абсолютно естественно стал одним из первых казахстанских интеллектуалов, взявшихся за сооружение – и в буквальном, и в более широком смысле слова – Мемориала жертвам тирании и борцам с нею.
Ещё в 60-х он был одним из тех прогрессивных гуманитариев, которые попытались добиться политической и литературной реабилитации Магжана Жумабаева, за что все они поплатились исключениями и проработками (сама же реабилитация пришла только на излёте горбачёвской перестройки). Именно Жовтис сохранил не прошедшую в печать даже и в годы хрущёвской оттепели рукопись «Передай дальше» репрессированной санкт-петербургской аристократки Анны Никольской, ставшей в казахстанской ссылке переводчицей «Пути Абая» Мухтара Ауэзова. И при первых же исторических подвижках А.Л. Жовтис добился публикации этой исповедальной повести о ГУЛАГе в журнале «Простор», что стало в конце 1986-го открытием антисталинистской темы в казахстанской журналистике.
Но потом в редакции единственного в Казахстане русскоязычного «толстого» журнала взяла верх противоположная линия, направленная вспять, на обеление сталинизма с равнением на журналы российской «чёрной сотни». И тогда А.Л. Жовтис, более трёх десятилетий деливший с бывшим журналом Ивана Шухова все его радости и горести, бескомпромиссно порвал с этим печатным органом и группировавшимся вокруг него писательским кружком. И до конца жизни он так и не пошёл на компромиссы с бывшими друзьями и коллегами из нового «Простора», предавшими нравственные ценности русской либеральной интеллигенции в Казахстане.
Писатель и литературовед Александр Жовтис был весной 1990 года в числе главных организаторов писательского комитета казахстанского отделения писательского движения «Апрель», а в 1994 году – Казахского Пен-клуба – творческих организаций, принципиально несовместимых с пресмыкательством литературы перед властью и с любыми видами агрессивного национализма. И не его, Жовтиса, вина в том, что первая из этих организаций так и не окрепла организационно, а вторая, увы, не смогла удержать планку европейско-российских стандартов литературного и гражданского поведения.
С первых же проблесков в Казахстане на рубеже 1988-го и 1989 годов мемориальского движения А.Л. Жовтис находился в его эпицентре. Когда алма-атинский «Мемориал», созданный в полной гармонии с идейным воздухом демократии «первой волны», так и не смог затем развиться в изменившейся среде обитания, Александр Лазаревич счёл возможным и даже необходимым войти в «оппортунистический», как не без оснований считалось в те годы, казахстанский «Адилет» – и оставался его бессменным зампредом до конца жизни. И даже и в этом качестве он сумел многое сделать, вложив немалые силы в поиск и мемориальное обустройство мест массовых захоронений (печально знаменитый Жаналык), в подготовку и издание многотомной «Книги скорби – Азалы китап» по материалам расстрельных списков 30-х годов.
В связи с этим А.Л. Жовтиса очень волновала представлявшаяся тогда абсолютно неосуществимой (да ведь она так и осталось неосуществлённой и посейчас) идея о создании в старом здании НКВД–МГБ–КГБ на бывшей улице Дзержинского действующего Музея истории политических репрессий в Казахстане. Этот вопрос был темой первого (и последнего) в казахстанской политической истории неформального митинга у стен этого здания в День памяти политзаключённых 30 октября 1991 года.
В моём с Александром Лазаревичем последнем телефонном разговоре 30 октября 1999-го мы вспомнили эту историю. Я же рассказал ему об открытии доступа в легендарное здание, оставленное наследниками прежних чекистов. И в связи с этим мы подробно обсуждали возможные варианты создания Музея репрессий и памяти о них. За три с лишним года дело так и не сдвинулось с мёртвой точки именно в его политической части.
А видел я последний раз Александра Лазаревича очно тремя днями раньше, 27 октября 1999-го – сидели рядом на учредительной конференции Форума демократических сил Казахстана, запрещённой к проведению в Доме учёных и проходившей по запасному варианту в окраинном кафе. Александр Лазаревич, не имея малейшей склонности к организационно-заседательской стороне жизни, несмотря на это был постоянным участником многих подобных собраний, конференций и других форумов политической оппозиции.
Все мы, политическая молодёжь второй половины 80-х, ставшие потом средним поколением демократического сообщества 90-х, все эти годы видели, слышали и ощущали живейший интерес старика Жовтиса к нашим, может быть наивным, попыткам отстоять в Казахстане саму возможность независимой политики, независимой мысли и независимого слова. И мы учились у него всему тому, чем он в избытке обладал. Он был для нас живым примером того, как можно прожить долгую жизнь во времена, самые что ни на есть неблагоприятные для честного человека и, не сломавшись, остаться таковым до конца.
За три года, прошедшие уже без Александра Лазаревича, вышли в свет три его новых книги. Сигнальные экземпляры первой из них, под названием «137 непридуманных анекдотов» (Алматы, изд. БОРКИ, 1999) привезли в дом Жовтисов ко дню девятидневных поминок. Вторая книжка (А.Жовтис. Рассказы: Алматы, БОРКИ, 2000) и третья (А.Жовтис. Единственная книжка стихов: Алматы, изд. «ХХI век», 2001) смогли выйти в свет благодаря титаническим усилиям Галины Евгеньевны Плотниковой.
Но вот что интересно – никто ведь не выступил против этого, все исключительно за. Эскиз памятной надписи прошёл все необходимые инстанции, сама доска давно уже изготовлена, имеется целое досье из необходимых бумаг с начальственными визами всех уровней. С ходатайствами по этому поводу в городской акимат обращались общество «Адилет» и Казахский Пен-клуб, посольства Израиля, Украины и Южной Кореи (Жовтис был общепризнанным мастером стихотворных переводов древних и средневековых корейских поэтов), несколько национально-культурных центров и ряд других общественных организаций.
Однако кто-то из акиматовских чиновников объяснил ходатаям устно, но недвусмысленно: акимат не устраивает политическая деятельность Евгения Жовтиса и возглавляемой им организации КМБПЧ, понимаемая как оппозиционная, то есть по чиновничьим понятиям антигосударственная. Риторический вопрос: если даже при тов. Сталина (правда, только в теории) сын не должен был отвечать за отца, то почему теперь покойный отец должен нести ответственность за вполне законную деятельность своего сына? Так или иначе, но этот вопрос пока что остаётся незакрытым даже и весной 2003 года.
* * *
Вопрос из концовки моей статьи из апреля 2003 года остаётся актуальными даже и спустя двадцать лет.
