* * *
Свобода и смерть
Журналистов наказывают по-разному.
Бывает, в ходе напряженного спора хозяйствующих субъектов выясняется, что владелец опального телеканала сильно задолжал газовому монополисту, и это, конечно, важнейший аргумент в дискуссии. Долги надо отдавать, ты чо. Поэтому редакцию разгоняют и на месте опального телеканала возникает нечто совершенно иное. Наказанную журналистику сменяет безнаказанная.
Или взять другую телекомпанию, где-нибудь в Томске. Взять и отключить от эфира, сославшись на «компьютерный сбой» в Москве, где выдают и продлевают лицензии, и на обидчивость монопольного оператора, который отказывается работать “под давлением” судебных исков и публикаций. Такие они все там ранимые и впечатлительные, в Роскомнадзоре.
А еще случается так, что опальный сайт, который никому ничего не должен, публикует, представьте себе, “призывы к противоправной деятельности и участию в массовых мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка”, и за это его блокируют. Причем в ежедневном режиме и, в сущности, без права на обжалование этого удивительного приговора.
Но это все затратные мероприятия. Наказанных журналистов надо долго таскать по судам, запугивать, подкупать, вербовать. Отключенным от эфира вообще ничего не втолкуешь. Блокировки, подобно глушилкам в прошлом тысячелетии, добавляют популярности крамольным сайтам. К тому же нормальные герои-читатели в авторитарных странах всегда идут в обход. Так приучены – хоть в России, хоть в Китае.
Оттого у отдельных граждан, местного начальства или террористов возникает соблазн решить проблему радикально. Взорвать журналиста в редакции. Расстрелять в подъезде. Захватить в плен и обезглавить, записав казнь на видео. Такого рода полемика с независимой прессой куда эффективней воздействует на умы и сердца, и ты, пишущий эти или какие-нибудь другие строки, теперь глубоко задумаешься, прежде чем касаться некоторых сюжетов.
Скажем, разоблачать коррупцию в армии, оскорбляя министра обороны. Писать о Чечне, задевая ее бессменного руководителя. Рисовать карикатуры, если их объектом становится нечто сакральное. Если за эти тексты или рисунки не разгонят редакцию, не отберут лицензию, не заблокируют сайт, а тебя лично тупо убьют. Или расстреляют редакцию, как это вчера случилось в Париже.
Это, к слову, весьма серьезные доводы в дискуссии журналиста с объектами его расследований или шуток: арматура, пуля, нож, тротиловый эквивалент. Это убедительные доводы, и каждый пишущий определяет для себя границы своего вольномыслия, а также географические границы. Куда он поедет в командировку, в какую Чечню, Сирию или Ирак, а куда не поедет. Кого из пророков будет изображать на своих рисунках, а кого воздержится. Пророки – они ведь такие разные, и среди их почитателей попадаются люди настолько вспыльчивые, что любую шутку расценивают как преступление. За которым следует самосуд, то есть казнь.
Собственно, это почти все, что можно сказать о вчерашней бойне в редакции Charlie Hebdo. О журналистах и о неравнодушных читателях. О столкновении людей с нелюдями, цивилизации с варварством, человеческого с сакральным. Вот разве что о сакральном еще хочется немного поразмышлять в эти дни траура по жертвам теракта.
Вы ведь тоже, наверное, заметили такую закономерность: там, где громко заговаривают о святынях, нередко льется кровь. Духовность особого рода порождает ненависть, и самые раздухарившиеся и воцерковленные кулаком, дубьем и автоматом вразумляют безбожного врага. А если вождь православного воинства обнаруживает Храмовую гору где-нибудь в Крыму, то это значит, что кровь уже пролилась и тысячи людей заплатили жизнью за сакральные прозрения вождя. Вообще всю историю человечеству можно рассматривать как историю религиозных войн и терактов, и конца этой бесовщине нет и не предвидится. Притом, что заповедь “не убий” на разных языках самых разных религий звучит одинаково, но оглохшие безумные фанатики ее не слышат. У них и бог есть, и все дозволено.
Журналистов наказывают по-разному, но убийство в ХХI веке, похоже, становится наиболее распространенным средством. Методикой, в рамках которой религиозное озверение и ненависть к инакомыслящим и вольномыслящим соединяются в одно и трое отморозков с калашами врываются в редакцию и с криками “Аллах акбар” убивают безоружных. Способом водворить истинную веру всюду, где человек пытается противостоять зверю. Технологией расчеловечивания любого, самого цивилизованного общества – ведь ясно же, какой взрыв ответной ненависти и ксенофобии породит массовое убийство в Париже, и на это тоже делается расчет.
Впрочем, дискредитация особого рода святынь вовсе не означает, что в жизни вообще не остается никаких ценностей. Ценности сохраняются, а коренное их отличие от насаждаемых “исламским государством” или там “русской весной” заключается в том, что они объединяют, а не разъединяют людей. Демократия, права человека, толерантность, милосердие – о них нелепо вроде бы сегодня говорить, но если человеческая история имеет хоть какой-нибудь смысл, то искать его следует под этим фонарем. А если смысла нет ни малейшего, то все равно есть вещи, ради которых стоит жить, превозмогая страх и абсурд существования. Свобода слова, например, сколько ее ни заваливай исками, ни отключай от эфира, ни блокируй и ни расстреливай. Ибо свобода человеческая бессмертна, и это вам скажет любой здравомыслящий пророк.
Илья МИЛЬШЬЕЙН
<http://grani.ru/opinion/milshtein/m.236706.html>
* * *
Обуздание чувств
Выродки, устроившие бойню в Париже, принципиально ничем не отличаются от наших гонителей Pussy Riot. От представителей так называемой “православной общественности”, которые требовали расправы над девушками. От следователей и прокуроров, которые эту расправу организовали. От судей, которые выносили приговор, а потом признавали экстремистскими видеоролик Pussy Riot и “икону” Pussy Riot. От депутатов, которые задним числом голосовали за уголовную статью об оскорблении чувств верующих.
Их объединяет утробная ненависть к свободе. К обществу, где допустима критика и ирония в отношении любой идеологии и религии. Их объединяет стремление навязать свои религиозные табу людям, не разделяющим их религиозные представления. Навязать путем насилия. А уж будет ли это насилие государственным или “негосударственным”, не суть важно.
Отечественные приверженцы традиционных ценностей уже сполна продемонстрировали это духовное родство, бросившись наперебой доказывать, что журналисты сами виноваты. Что не надо было задевать религиозные чувства мусульман. Тут и Нарочницкая, и Третьяков и ряд других поклонников “русского мира” и “русской весны”. К сожалению, в унисон с ними выступили и некоторые люди умеренно-либеральных взглядов.
Вот и Георгий Мирский призывает не абсолютизировать свободу слова. Призывает Запад к самоограничению. Его логика такова: игнорирование мусульманских представлений о допустимом помогает непримиримым исламским фундаменталистам настраивать миллионы мирных мусульман против Запада. И “хотя никто в мире ислама не читает ни провинциальной датской газеты, ни парижского еженедельника, где-нибудь в Афганистане или Сомали люди, которых специально обо всем информировали, в ярости идут и убивают первых попавшихся европейцев”.
Вот только люди, готовые “в ярости идти и убивать первых попавшихся европейцев” из-за карикатур, которых они не видели, точно так же будут готовы делать это из-за любого другого нарушения европейцами исламских религиозных запретов. Например, из-за того, что в Европе женщины до сих пор ходят с открытыми лицами. Если таких людей «специально обо всем этом проинформируют» радикальные исламисты. А их отказ от права печатать карикатуры не удовлетворит. Они не остановятся, пока не навяжут ненавистному Западу все свои нормы целиком, и об этом востоковед Мирский прекрасно знает. И пока у них сохранится возможность “специально обо всем информировать” жителей афганско-сомалийской глубинки, у них всегда будут рекруты.
Вопрос в том, что с людьми, которые приходят в ярость от того, что на другом конце земли люди живут не так, договориться невозможно в принципе. Вопрос в том, позволим ли мы диктовать себе правила поведения сообществам, в которых отказ от государственной религии до сих пор карается смертной казнью. Вопрос в том, что если сегодня свободное общество спасует перед исламистскими изуверами, завтра “христианские” изуверы будут расстреливать за рисунки Жана Эффеля.
Об оскорбленных чувствах. В принципе чувства любого человека, если он не патологический пофигист, травмирует сам факт существования в мире людей, мыслящих иначе, чем он. А уж как травмирует чувства, когда эти люди свои мысли еще и высказывают! Так устроена человеческая психика. Мирное, свободное, гуманное общество может существовать лишь тогда, когда люди способны свои травмированные чувства обуздывать. И давать отпор тем, кто этого делать не хочет. Где не обуздывается чувство нетерпимости к инакому – там либо война всех против всех и хаос, либо тоталитарная тирания.
Поэтому – никакой пощады чувствам тех, кто пытается их оградить, навязывая силой свои религиозные запреты людям, их чувств не разделяющим. Пусть научатся держать свои чувства при себе. И я полностью поддерживаю призыв Михаила Ходорковского продемонстрировать неподчинение распоясавшимся религиозным мракобесам, публикуя карикатуры из Charlie Hebdo. Теперь это наша святыня, политая кровью наших мучеников.
И напоследок то, что называется “офтоп”. Десятки тысяч французов, вышедшие вчера на площади, не спрашивали на это разрешение у властей за 10 дней. Они просто вышли. Без подготовки. Без длительной организационной работы политических партий. Так поступают свободные люди в свободной стране.
Александр СКОБОВ
<http://grani.ru/opinion/skobov/m.236707.html>
Обе публикации с интернет-сайта «Грани.ру» от 8.01.2015
