С 2008 года, когда власти Казахстана объявили о политике «нулевой терпимости» к пыткам, до последних лет, когда слова стали постепенно обращаться в дело, прошла небольшая эпоха. Как минимум, в стране были приняты изменения в законодательстве. Однако случаи пыток и жестокого обращения все еще остаются нашей реальностью – об этом говорили в Астане на конференции, приуроченной к Международному дню в поддержку жертв пыток.
26 июня в Астане прошла научно-практическая конференция «Партнёрство во имя справедливости: государство и общество против пыток». Ее организаторами в рамках проекта «Разорвать порочный круг — многогранный подход к борьбе с пытками в Казахстане», поддержанного Европейским союзом, выступили Талдыкорганский правозащитный центр, представительство Международной тюремной реформы в Центральной Азии и Казахстанское международное бюро по правам человека.
О движках и тормозах в работе механизма
После вступительного слова посла Алешки Симкич, главы представительства Европейского Союза в Казахстане, разговор зашел о достижениях и препятствиях в работе Национального превентивного механизма по предупреждению пыток (НПМ) – на данный момент наиболее действенного инструмента, благодаря налаженной системе посещений закрытых учреждений.
Руководитель Талдыкорганского правозащитного центра Виктор Тен напомнил о трех составляющих проекта до 2027 года: превенции пыток – неотвратимости наказания – реабилитации жертв пыток.
– Превенция – это лучше, чем реагировать на что-то – и мы говорим о превенции в широком смысле, не только о том, что написано о пытках в Уголовном кодексе, мы говорим о важной роли НПМ, чтобы снизить риск, – за этой фразой Виктор Захария, член Подкомитета ООН по предупреждению пыток, ввел собравшихся в курс деятельности НПМ, «который объективно оценивает ситуацию, в то же время от власти ожидается, что она входит в диалог, имплементирует рекомендации НПМ и совместно предпринимает определенные шаги для улучшения ситуации».
Юрий Гусаков, директор Карагандинского филиала Бюро по правам человека дал оценку работе НПМ за 11 лет существования
По приведенным им цифрам, в 2014 году, с начала деятельности, состоялось 277 посещений закрытых учреждений и дальше пошло по нарастанию, однако в 2024 году наметился спад. «Это связано с непонятной установкой на сокращение средств на 10 процентов», – отметил докладчик, обратив внимание на то, что несмотря на доступ правозащитников (кроме военных казарм, следственных изоляторов КНБ и психиатрических учреждений) «во всех закрытых детских учреждения механизм подачи жалоб отсутствует».
Юрий Анатольевич разделил развитие НПМ на три этапа. На начальном этапе – явная заинтересованность и сотрудничество между всеми сторонами, второй «пандемийный» – сломал систему взаимоотношений, и сейчас третий, характеризуемый новым типом взаимоотношений, связанных с институтом Уполномоченного по правам человека – УПЧ-(он же Омбудсман), из-за чего «сейчас идет плавный дрейф в сторону авторитарности НПМ».
Следующий выступающий – начальник Управления воспитательной и социально-психологической работы среди осужденных Комитета УИС МВД РК Рустан Ахмеджанов поведал о дальнейшей гуманизации пенитенциарной системы (особенно для женщин, подростков и уязвимых категорий), развитии технических возможностей для заключенных в свете подачи жалоб и коммуникаций и работе специальных прокуроров.
Здесь он привел неожиданный факт: оказывается, в Алматы строится новое учреждение для несовершеннолетних за счет средств инвестора. При том что сейчас в стране сохранилось единственное подобное заведение в Алматы, которое от переизбытка «гостей» не страдает.
– В результате проведенной работы количество досудебных расследований по фактам применения пыток сокращается, – сделал он вывод.
Тему НПМ подхватила правозащитница Татьяна Чернобиль – независимая экспертка по международному праву в области прав человека.
На ее взгляд, стране необходим закон об НПМ или по крайней мере, как о том с 2016 года настаивает Подкомитет ООН по предупреждению пыток, больше дать независимости НПМ.
Подкомитет обращает внимание нашего правительства на избыточную контролирующую функцию УПЧ, «что может негативно сказаться на независимости механизма», вызывающую его обеспокоенность – продолжает она. Поэтому Подкомитет порекомендовал укреплять независимость НПМ от исполнительной власти, для чего требуется свести к минимуму роль Уполномоченного по правам человека в координации и функционирования механизма
В завершении Татьяна Чернобиль напомнила, что Коалиция НПО Казахстана против пыток разработала свой законопроект о НПМ, отразив все рекомендации подкомитета, договорных органов ООН и руководящих принципов ООН.
Однако же, после последнего цикла Универсального Периодического Обзора, по которому правительство Казахстана отчитывалось в январе этого года, РК вновь отказалась принять рекомендацию об отдельном законе о НПМ на том основании, что отдельный закон будет излишне дублировать старые дополнения в другие законы (10 законов и 8 подзаконных актов, включая те, что вышли из института Омбудсмана).
Неотратимость наказания неотвратимо?
О том, как все должно работать в идеале в отношении уличенных в применении пыток или иных видов жестокого обращения силовиков рассказал Саид Аймухан, начальник управления Службы досудебного расследования Генеральной прокуратуры Республики Казахстан.
По его данным, «в текущем году в отношении сотрудников УИС зарегистрировано два дела о пытках, в том году их было три», и 80 процентов осужденных за пытки получают реальные сроки лишения свободы.
Однако в ходе возникшей дискуссии из зала пришла поправка: по данным Генеральной прокуратуры, в 2024 году было зарегистрировано в ЕРДР 57 дел по статье «пытки» (потерпевшими признаны 48 человек). 41 привлеченных к ответственности относятся к органам власти (в первую очередь к МВД), 4 – военнослужащие.
Ранее выступавший правозащитник Юрий Гусаков частично подтвердил одно нарекание: «Приходишь в колонии обычного содержания – терминалы работают, а терминалы на строгих условиях содержания отказываются работать, приходит человек, который его несколько раз перезагружает».
Независимый эксперт Коалиции против пыток в Казахстане, специалист в области национального законодательства и прав человека Марат Жусупов разбирался в разнице между пытками и жестоким обращением.
– Если факт применения пыток не доказывается, дело по 146 статье «Пытки» прекращается, тогда там могло быть жестокое обращение, но они уже остаются без процессуальной оценки, – говорит он.
При этом если дела о пытках расследуются прокуратурой, то по жестокому обращению – полицией, хотя зачастую грань между двумя терминами незримая. «И возникает вопрос: насколько объективно они могут расследовать сами себя?» – дополняет Жусупов.
И как ранее заявляла Татьяна Чернобиль о необходимости отдельного закона о НПМ, то по мнению эксперта, настала пора принятия отдельного закона о противодействии пыткам, где будут прописаны и моменты компенсации, и исправлены другие пробелы.
Также он считает нужным обеспечивать потерпевших по пыткам бесплатными адвокатами и отстранять сотрудников, в отношении которых поступили жалобы, от работы.
Если наказание за пытки неотвратимо, то нужно вернуться к событиям января 2022 – такое предложение внесла Анна Раку, заместитель Председателя (вице-председателя) Комитета ООН против пыток, член Комитета ООН против пыток
– По событиям января 2022 года актуальными остаются вопросы по количеству жертв, по причинам смерти, по числу дел, прекращенных без суда, – высказалась она, и также подтвердила, что «НПМ должен обладать большей независимостью и иметь право на внеплановые посещения».
Тем не менее, она отметила в целом прогресс, в том числе по в сравнении с другими странами постсоветского пространства.
– Я думаю, что сотрудничество с неправительственными организациями уже доказало свою ценность как инструмент обеспечения прозрачности и доверия системе. И думаю, что укрепление партнерства является важным условием в борьбе с пытками, и такие форматы как совместные мониторинги, экспертный совет при государственных органах, участие в подготовке реформ создают атмосферу открытого диалога, – заключила спикер.
В контексте упомянутых ей событий января 2022, в качестве примера отсутствия справедливости, как минимум по «кантарским» пыткам, стало выступление пострадавшего алматинца Саята Адилбекулы.
На момент его задержания ничего из вышеперечисленного представителями госорганов не работало от слова совсем. Помимо пыток как таковых, оставшихся без последствий для преступников их применявших, судья по рассмотрению обвинения Саята в участии в беспорядках даже не стала разбираться в бумагах, а роли дежурного и следственного прокуроров свелись к требованию не рассказывать о том, что его и других задержанных пытали.
За испорченные здоровье, психические травмы и незаконное содержание под стражей Саяту государство выплатило 700 тысяч тенге.
В завершении темы неотвратимости присутствовавший представитель генпрокуратуры на вопрос о том, было ли пересмотрено хоть одно дело по пыткам после решения Комитета ООН против пыток по индивидуальным жалобам, признался, что о таком не слышал.
Государство в ответе за все
– В нормативном постановлении Верховного суда говорится, что жертва насилия и жестокого обращения имеет право на возмещение вреда из бюджетных средств. В других актах тоже прописано, что жертвы имеют право на компенсацию, правда из Фонда компенсации, – открыл последнюю сессию Евгений Жовтис – главный эксперт-консультант Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности.Термин «пытки» в этих документах вообще не прописан.
Возвратившись к трагическим событиям 2022 года, Евгений Жовтис отметил, что по мнению суда, жертвы пыток имели право на возмещение вреда, если будут установлены виновные лица. Однако, «по международным стандартам, если вред причинен государством, то возмещает государство».
На сбое в системе выплаты компенсаций жертвам пыток подробно остановилась Координатор Коалиции НПО Казахстана против пыток Розы Акылбекова.
– На практике компенсация жертвам пыток предоставляется редко, и в первую очередь потому что в национальном законодательстве право на компенсацию жестко привязано к наличию обвинительного приговора, что противоречит позиции Комитета ООН против пыток, – пояснила она.
Опять же наличие приговора не гарантирует доступ жертвам к возмещению вреда.
В среднем жертвы получают возмещение из Фонда компенсации потерпевшим в размере 91 тысячи тенге – привела Роза Акылбекова данные.
С 2018 по 2025 год, по информации Администрации судов, потерпевшим было выплачено 827 тысяч тенге. Таковыми были признаны… 9 человек!
В то же время с 2022 года по май 2025 года Коалиция НПО Казахстана против пыток способствовала получению серьезной медицинской помощи 56 пострадавшим от рук представителей государства, еще 64 предоставили доступ к психологической и психиатрической помощи, хотя, по логике, за это должен платить нарушитель – то есть государство.
Наконец, правозащитница, отметила что по предварительным итогам большинство дел о пытках прекращается «за отсутствием состава преступления», даже несмотря на заключения судебно-медицинских экспертиз, свидетельских показаний, заключений по Стамбульскому протоколу.
* * *
Какие выводы из мероприятия, результатом которого стало еще несколько десятков рекомендаций властям?
Работа ведется – в этом отношении без вопросов. Пробелов и недоработок много. Пытки, к сожалению, пока не являются редкостью. Насколько сильна политическая воля государства? Здесь мнения разделяются.
