Противоречащие друг другу заключения, непрофессионализм, загруженность, неверная постановка вопросов следствием и еще десятки факторов, влияющих на качество судебно-медицинской экспертизы в нашей республике, озвучили во время круглого стола.
29 апреля в Алматы состоялось обсуждение проблем в области судебно-медицинской экспертизы в делах, связанных с применением пыток (и не только). Три стороны, соприкасающиеся при расследовании дел о пытках – адвокаты и правозащитники, работники прокуратуры и сами эксперты выясняли, чего не достает системе для получения качественных выводов, к которым не будет предъявлено сомнений.
На повестку дня вынесли четыре основных вопроса:
• правозащитный и правоприменительный анализ экспертизы;
• институциональные и процессуальные механизмы совершенствования;
• развитие альтернативной (негосударственной) судебной экспертизы;
• независимость и применимость экспертизы как доказательства, особенно в делах, связанных с нарушением прав человека.
СМЭ – порой голая царица судебного разбирательства
В своей приветственной речи региональный представитель управления Верховного комиссара ООН по правам человека по ЦА Матильда Богнер отметила, что «Судебно-медицинская экспертиза и принцип равенства сторон тесно связаны, потому что судебно-медицинская экспертиза может серьезно повлиять на исход судебного разбирательства».
Дмитрий Нурумов из регионального представительства Международной Тюремной Реформы (PRI) в ЦА усугубил общее представление о расследовании дел по пыткам тем, что в них «всегда сталкиваются с двумя проблемами – и при расследовании, и при возмещении вреда», отметив необходимость, чтобы виновные получали «международные стандарты наказания, а жертвы адекватные компенсации». И в этих случаях без экспертиз «расследовать дела о пытках очень сложно, а зачастую невозможно, особенно если они не несут явно физический характер».
Марат Жусупов, независимый эксперт Коалиции НПО Казахстана против пыток, озвучил не менее двух десятков проблемных моментов, начиная с того, что «в медвузах курс СМЭ преподается как элективный – одну неделю, тогда как нужно сделать его обязательным и увеличить срок до двух месяцев».
Далее он предложил усилить уголовный кодекс статьями, определяющими наказание экспертов за фальсификацию.
О том, насколько это актуально, можно понять из ряда публикаций о гибели в связи с полицейским насилием жителя Петропавловска Анатолия Рейбант. Несмотря на опровергнутые фальсифицированные результаты, никто из «экспертов» (именно так, в кавычках) так и не понес и, похоже, что уже не понесе наказания. А на этом основании и другие участники насильственных действий избежали ответственности.
Или еще пример из практики Бюро. Молодой житель Енбекшиказахского района Алматинской области Марат Ажимолдаев после применения к нему пыток был осужден на 18 лет, как видится после изучения материалов дела, по сфальсифицированному обвинению в убийстве. Причем немаловажную роль в этом деле сыграла экспертиза, выданная Центром психического здоровья, который, как установил антикор, выдал порядка 800 незаконных экспертиз.
По частным экспертам есть неравенство, продолжил выступающий, во-первых, из-за разных источников оплаты, во-вторых, есть риск аффилированности заказчика с экспертом. К тому же к частникам обращаются в основном адвокаты, которые неравны в судебном процесс априори.
Не все эксперты указывают застарелые повреждения; при проведении экспертизы присутствует сотрудник полиции, что тоже является сдерживающим фактором; не все требования Стамбульского протокола исполняются; нет единого шаблона акта судебно-медицинской экспертизы; отсутствуют четкие сроки и порядок обжалования решений – вот только некоторые из перечисленных им недостатков, приводящих к логичному недоверию со стороны общества к экспертам.
Гульнар Сулейменова, профессор Высшей школы права «Әділет», действуующий адвокат, привела пример из практики, когда по делу об изнасиловании полицейские изъяли предмет экспертизы спустя 45 дней и без видеофиксации, с ошибочным указанием лица, которому принадлежали предметы. В конечном же итоге эксперты дадут свое заключение на основе этого нагромождения нарушений.
Все субъективно?
В целом не согласен с тем, что судмедэкспертиза страны увязла в проблемах, но по отдельным моментам солидарен с предыдущими спикерами Тимур Крылдаков, заместитель начальника Службы досудебного расследования Генеральной прокуратуры.
Он сообщил, что нередко приходится в силу загруженности государственных экспертов обращаться к частным, и разницы для следствия нет: и те, и другие, с его точки зрения, независимые. Однако признался, что на одном судебном заседании возникают противоречащие друг другу заключения, и тут все отдается на откуп судье.
В делах по пыткам 90 процентов связано с психотравмами и в этом случае все субъективно, считает господин Крылдаков. Кому-то уже достаточно получить психотравму, если ему объяснишь, что он может попасть в тюрьму. На что представитель Центра судебных экспертиз парировал, что как раз-таки существуют объективные признаки нанесенных психотравм и все экспертизы руководствуются научным подходом.
В двух примерах Роза Акылбекова, заместитель директор Бюро по правам человека и координатор Коалиции НПО Казахстана против пыток) дала оценку и качеству, и последствиям экспертиз:
– Наши врачи даже не зафиксировали, кости, которые торчали в результате открытого перелома (…). По поводу психологических пыток. Ни одного возбужденного дела в Казахстане нет, а мальчик сошел с ума, потому что ему сказали «мы тебе сейчас в зад засунем ручку от швабры».
Помимо выявленных проблем выступавшие предоставили государству несколько десятков рекомендаций по улучшению ситуации с судебно-медицинскими экспертизами в целом. Судя по тому, как представители госструктур брали на карандаш предложения, можно осторожно ожидать каких-то подвижек. Конечно, не сразу и не во всем, однако по существующей практике надежды вполне реальные.
* * *
Круглый стол «Совершенствование судебно-медицинской экспертизы в делах, связанных с пытками, и её роль в уголовном процессе» организован в рамках проекта «Разорвать порочный круг – многогранный подход к борьбе с пытками в Казахстане» при поддержке Европейского Союза. Организаторами выступили Талдыкорганский правозащитный центр, Казахстанское международное бюро по правам человека и соблюдению законности и представительство Penal Reform International (PRI) в Центральной Азии.
