С 13 марта текущего года вышедший на свободу офицер погранвойск не может ознакомиться с материалами своего дела, связанного с разглашением «государственных секретов». Хотя секретное содержимое следственных действий вряд ли можно считать тайной.
Пепел дел минувших дает знать о себе
В 2017 году подполковника Бакытжана Дюсупова откомандировали в межведомственную следственно-оперативную группу КНБ по делу предпринимателя Муратхана Токмади. В том же году бизнесмен был осужден на 10,5 лет лишения свободы, по обвинению в убийстве более чем двадцатилетней давности. В 1996 году произошел достаточно странный инцидент на охоте, когда в результате предположительно случайного выстрела скончался председатель правления банка «ТуранАлем» Ержан Татишев (находился в тот момент с Токмади и двумя охранниками). Его место занял Мухтар Аблязов, ставший впоследствии личным врагом президента Нурсултана Назарбаева и по наследству всей системы. В рамках продолжительной борьбы государства с банкиром-оппозиционером, эмигрировавшим на Запад, всплыло дело Татишева. Следствие решило, что Токмади за 4 миллиона долларов согласился выполнить просьбу об устранении конкурента. На судебном процессе без зрителей и СМИ (по просьбе Токмади) подсудимый признал свою вину.
В январе 2023 года его супруга Джамиля Аимбетова на пресс-конференции сообщила, что признание ее супруга досталось работникам КНБ через переломы пальцев ног и ребер. Имена пытавших лиц, как сообщила Джамиля, ей известны.
Как сообщила Джамиля Аимбетова, во время нахождения в заключении Муратхану Токмади переломали пальцы на ногах и ребра. По словам супруги, это сделали сотрудники КНБ, и их имена ей известны. При этом уголовное дело по применению пыток было прекращено в конце декабря 2022 года «за отсутствием состава преступления».
Судя по рассказу Бакытжана Дюсупова, состав преступления все же мог быть. Сразу два обстоятельства повлияли на то, чтобы подполковник решил вновь напомнить об этом деле: первое – заявление о пытках самого Токмади, второе – январские события, за которыми последовали заявления президента Токаева о строительстве «справедливого Казахстана».
На тот момент следственную группу возглавлял полковник КНБ Руслан Искаков, сам теперь находящийся на скамье подсудимых по обвинению в участии в организации событий января 2022 года. Пограничника Бакытжана Дюсопова с КНБ связывало разве что принадлежность погранвойск спецслужбы. Увидев и поразившись методам добывания признательных показаний своими коллегами, Дюсупов скопировал видеодиски с записями применения к Токмади пыток и попытался дать им распространение через СМИ, для чего привлек своего знакомого. Однако, по его словам, в изданиях должного интереса не проявили, тогда как в КНБ стало известно о том, что нелицеприятные материалы могут стать достоянием общественности.
В 2018 году комитетчики определили источник возможности утечки и Дюсупова вместе со знакомым арестовали по обвинению в разглашении государственных секретов, за которые посчитали материалы, свидетельствующие о недозволенных методах следствия. Вместе с тюремным сроком следствие повесило на них еще и 24 миллиона тенге «ущерба» (не совсем ясного в чем выражался и как его смогли подсчитать).
В 2021 году офицер вышел досрочно на свободу.
– После январских событий я думал, что у нас возможно что-то изменилось. Президент провозгласил о слышащем государстве. Но оказалось все не так просто, – рассуждает он в ходе пресс-конференции.
Из военного суда Алматинского гарнизона поступил однозначный отказ на просьбу разрешить ему ознакомиться с материалами своего дела, поскольку заявитель прежде должен пройти спецпроверку, чтобы получить доступ к секретным материалам. А сколько она может длиться – сказать никто не может.
Засекретить можно всё, было бы желание
Насколько в Казахстане волюнтаристски может использоваться предлог «государственных секретов» напомнил директор Казахстанского международного бюро по правам человека Евгений Жовтис.
Органы следствия взяли за правило брать расписки о неразглашении обстоятельств дела у всех стороны: потерпевших, свидетелей, экспертов, адвокатов и подследственных.
– То есть перекрывают знание общества и возможности эффективной защиты для всех, включая подозреваемого и обвиняемого, – уточняет правозащитник.
Но еще больший произвол происходит в области государственных секретов, когда следствие под видом защиты госсекретов закрывает материалы уголовного дела и сам приговор. «Цель подобного- перекрыть возможность полноценной защиты», – уверен Жовтис.
Самый последний случай – посадка на 10 лет лишения свободы в 2019 году известного политолога Константину Сыроежкина по обвинению в государственной измене через разглашение государственных секретов. Но какие секреты, кому и в каком виде он мог разгласить путем публикаций статей, осужденный так и не понял, поскольку материалы дела стали одним большим секретом. Что уж говорить, если его лишили возможности увидеть мотивировочную часть своего же приговора. Хотя все приговоры и судебные решения, независимо от степени вымороченности секретности дела, ОБЯЗАНЫ быть в публичном доступе (в соответствии с 14 статьей Международного Пакта о гражданских и политических правах, соблюдать который безоговорочно клялись в Акорде).
Десятью годами ранее на три года в тюрьму за «разглашение госсекрета» отправили редактора независимой газеты «Алма-Ата инфо» Рамазана Есергепова за то, что предал огласке внутриведомственный приказ КНБ, где обсуждались возможности незаконного воздействия на суд и прокуратуру, препятствующих рейдерскому захвату бизнеса.
Подобные случаи «ликвидируют справедливый судебный процесс как таковой» – поясняет Евгений Жовтис. В то же время судья и прокурор могут судить и обвинять по таким делам без особых ограничений, тогда как адвокаты или подсудимые должны получить спецдопуск.
Но если вернуться к делу Муратхана Токмади, то здесь власти как раз таки попытались придать ему как можно больше огласки, за исключением определенных моментов. То есть «признание вины» было растиражировано СМИ, а каким путем оно было получено – в этом случае сработал госсекрет.
– В самом законодательстве, в уголовно-процессуальном кодексе прописано, что к госсекретам не относятся документы, которые связаны с нарушение прав человека. А в данном случае это статья 146 – «Пытки» и естественно это не может быть никакой тайной следствия, – не оставляет камня на камне на приговоре Дюсупова Евгений Жовтис.
Дело (уже второе) о применении пыток в отношении Токмади было закрыто, невзирая на то, что в этот раз был главный свидетель Бакытжан Дюсупов, сам ставший впоследствии обвиняемым и подсудимым за то, что вынес сор из избы. В деле о пытках свидетельства Дюсупова суд вообще пропустил, как будто их и не было.
На видеодиске были записи нахождения Токмади в камере с двумя уголовниками в течение нескольких недель, которые всячески «убеждали» его по просьбе следствия признать вину и сделать так, как велит Контора. Позже его переместили в психиатрическое отделение, где уже сотрудники КНБ по той же методике заставляли Токмади заучивать показания, затем выданные в суде и в эфир.
Как рассказал Дюсупов, оригинальный диск исчез, зато комитетчики сделали с него две копии, отправленные на экспертизу (что недопустимо по законодательству).
– Я родился в Советском Союзе и был воспитан так… – поясняет Дюсупов свой поступок. Увиденное им в стенах КНБ он сравнивает с «пыточными» и 37-ым годом.
По делу теперь подсудимого комитетчика Руслана Искакова Евгений Жовтис напомнил, что судьба может оказаться непредсказуемой и не так уж редко те, кто пытал и фальсифицировал дела, сами становятся жертвами своих недавних коллег и приятелей по цеху, оказываясь на скамье подсудимых. Такое вот колесо Сансары.
