На ежегодной конференции БДИПЧ ОБСЕ по человеческому измерению говорили о чудовищных пытках в отношении задержанных и арестованных в связи с январскими протестами в Казахстане, и отсутствии эффективного государственного реагирования на пытки.
На проходящей в эти дни в Варшаве ежегодной конференции БДИПЧ (Бюро по демократическим институтам и правам человека) ОБСЕ по человеческому измерению практически все внимание было отдано региону бывшего СССР – как главного траблмейкера теперь уже не только Европы.
Безоговорочно, главной темой стало обсуждения агрессии России в отношении Украины, которая опосредованно вовлекает в себя все больше стран. Казахстан пока что является примером толерантного отношения к десяткам тысяч российских уклонистов от бессмысленной бойни, и в то же время январские события этого года поставили нашу страну на один уровень с Таджикистаном и Узбекистаном, позднее пережившими внутренние кризисы. В этом отношении казахстанские власти явили собой (как и наши соседи по региону) не столь радужный пример.
Одним из мероприятий в рамках конференции стала дискуссия на тему «Пытки, полиция жестокость и безответственность в Центральной Азии». Организаторами выступили несколько крупных правозащитных европейских НПО – Международное партнерство по правам человека (МППЧ), Всемирная организация против пыток (OMCT) и Фонд Дома прав человека (HRHF) совместно со своими партнерами из Центральной Азии – Коалициями против пыток Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана, Ассоциации «Права человека в Центральной Азии» (AHRCA) и Туркменской инициативы по правам человека (ТИПЧ). Если до этого ежегодно говорилось о плавной деградации прав человека в каждой из тех стран, то 2022 год стал худшим для Казахстана (кровавый январь), Таджикистана (Бадахшан) и Узбекистана (Каракалпакстан), тогда как в Туркменистане все как обычно стабильно плохо и нет никакого просвета.
Говоря о нашей республике, координатор Коалиции НПО Казахстана против пыток Роза Акылбекова напомнила о том, что «Казахстан не сделал работы над ошибками» в связи Жанаозена-2011 с Кантаром-2022. В первом случае о пытках заявляли, как минимум 37 человек, включая девятерых свидетелей. Однако же пытки, как и сам расстрел протестующих, расследованы не были.
Ранее, специальный докладчик ООН по вопросам пыток Манфред Новак, посетивший Казахстан, резюмировал, что пытки в республике носят не единичный характер. Поэтому ужасы Кантара не стали чем-то неожиданным, разве что поразили масштабы, так что казахстанский пыточный конвейер впору упоминать наряду со стадионами Пиночета и полями смерти Пол Пота. Хотя президент Касым-Жомарт Токаев после января признал проблему, лучше от этого не стало: государство явно не заинтересовано, чтобы виновные лица понесли ответственность, так что пытки так и остаются одним из главных инструментов в небогатом арсенале казахстанских силовиков.
– Уже десятый месяц жертвы пыток пытаются с адвокатами доказать, что в отношении них были жестокие, бесчеловечные пытки, – задает тональность Роза Акылбекова. Тогда как государство еще в 2008 году объявило политику нулевой терпимости, а в 2016 году была разработана государственная программа «Общество без пыток». Однако, и политика нулевой терпимости, и программа оказались типичными фикциями.
На сегодняшний день по январским событиям в Коалицию НПО Казахстана против пыток обратилось 188 человек из 14 городов (практически среднестатистический ежегодный «план» по обращениям в Коалицию). Из них 11 женщин и 13 несовершеннолетних. Но, как замечает Роза Акылбекова, «Уже в 11 города Казахстана были прекращены уголовные дела по пыткам».
И тем не менее 49 сообщений ушло из Коалиции в адрес специального докладчика ООН по вопросам применения пыток, идут коммуникации.
Другой проблемой, обозначенной выступающей, явился отказ самих жертв пыток от ранних заявлений: одних из-за страха преследования силовиками; других, чтобы получить меньшие наказания за реальные или вменяемые им правонарушения во время январских протестов. Также Роза Акылбекова ывсказала претензии, что в отношении жертв пыток «Государство не оказывает не медицинской помощи, и к сожалению, не оказывает социальной помощи».
Тему государственной безучастности к пыткам подхватил руководитель «Талдыкорганского правозащитного центра» Виктор Тен, добившийся вместе с несколькими коллегами и при поддержке Коалиции НПО Казахстана против пыток «посадки» (пока на скамью подсудимых) пятерых карателей.
– На самом деле в Казахстане никогда не существовало независимого органа расследования (пыток – А.Г.), и по январским событиям мы видим, как хаотично создавались специальные межведомственные следственные группы, которые возглавляли прокуроры. Была альтернативная подследственность в лице такого органа, как Антикоррупционная служба, у которой нет понимания диспозиции такого преступления, как пытки. Дела передавались друг другу, и это создавало дополнительные помехи при расследовании. Не было единого органа расследования. Поэтому эффективного расследования не было, – констатирует юрист и правозащитник.
Второй проблемой Виктор Тен обозначил поверхностные судебно-медицинские экспертизы, проведенные в ответ на жалобы на пытки; по этой причине многим диагностировался «легкий вред здоровью». Опять же, несмотря на внедренную Министерством юстиции методику обследования жертв пыток по Стамбульскому протоколу, оказалось, что на практике среди судмедэкспертов нет сотрудников, способных по ней работать.
– Это в очередной раз говорит о том, насколько государство не хотело расследовать, – считает он.
Наконец, хотя Талдыкорган – единственный город, где проходит суд над пятеркой, обвиненной в применении пыток к задержанным протестующим и участникам беспорядков в январе этого год, судебный процесс идет с максимальными нарушениями, отсутствует состязательность сторон и есть вероятность, что преступники могут отделаться минимальными наказаниями.
Юрист Казахстанского международного бюро по правам человека Анна Солодова, ставшая основным координатором по работе с январскими жертвами пыток, остановилась на главных фундаментальных проблемах в борьбе с применением пыток, не только в связи с январскими событиями.
Помимо уже отмеченного Теном отсутствия независимого и эффективного органа досудебного расследования, это практика не регистрации всех жалоб на пытки;
– Официальная статистика Генеральной прокуратуры зафиксировала, что лишь в двух процентах случаев дела о пытках доходят до суда, чаще дела прекращаются за «недоказанностью» преступления или «отсутствия» состава преступления, – обратила внимание на «эффективность» расследований юрист.
Также она отметила, что в стране «в отсутствие установленной судом вины причинителя, нет возможности добиться получения возмещения за моральный вред в результате понесенных пыток».
– На сегодняшний день были проделаны определенные шаги в развитии системы в целом, открытости, цифровизации услуг, но в целом ситуация с решением ряда вопросов не меняется годами, – констатирует она.
Отдельно Анна Солодова остановилась специфике январского потока пыток – это прижигание утюгом, выдирание зубов, изнасилования. В то же время после массового насилия в отношении задержанных и арестованных, полиция и сотрудники спецслужб продолжали давить на своих жертв, склоняя их к отзыву жалоб в обмен на обещание обеспечить мягкое наказание по делам о «массовых беспорядках» или пересмотреть обвинения (как правило, на основе признаний, полученных под пытками).
Как водится, нашему государству были предоставлены рекомендации правозащитного сообщества, озвученные и для ОБСЕ, однако же рекомендации работают только тогда, когда у государства есть понимание проблемы и есть политическая воля для ее решения. Здесь для Казахстана пытки явно не в приоритете. Проще всего было бы по примеру демократических стран отказаться от них в принципе. Но это слишком просто, поэтому не наш метод.
