Родители арестованных в январе в Шымкенте обращаются к народу Казахстана и президенту страны. Они просят заступиться за их сыновей. Люди не верят в справедливость следствия и требуют пересмотреть каждое уголовное дело.
У здания прокуратуры Аль-Фарабийского района и учреждения ИЧ-167/11 в Шымкенте вновь и вновь собираются люди. Это родители арестованных на два месяца парней. Четверо родителей, с которыми беседовал Азаттык, говорят, что их сыновья были задержаны при разных обстоятельствах, но всем им предъявляют одинаковые обвинения по шести статьям — «Акт терроризма» (статья 255), «Применение насилия в отношении представителя власти» (статья 380), «Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества» (статья 202), «Хулиганство» (статья 293), «Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» (статья 287) и «Кража» (статья 188).
«В ТЕЛЕФОНЕ НАШЛИ ВИДЕО, СНЯТОЕ ИМ НА МИРНОМ МИТИНГЕ 4 ЯНВАРЯ»
Айгуль Тлеубергенова, мать подозреваемого Саулета Мауеша
— Саулету 19 лет, он студент. Работал продавцом на заправке. Он вышел из дома 4 января около 20 часов. Не знаю, сколько времени прошло, когда позвонил старший сын. Он сообщил, что Саулет находится на площади, где идут протесты. Услышав это, я сразу же ему позвонила. Около полуночи я нашла его у фонтана перед городским акиматом и привела домой. В это время перед городским акиматом было тихо. Погромов не было. После этого он никуда не выходил.
Вечером 12 января я отправила его за молоком. Он встретил на улице друга, и трое парней поехали помыть машину. На обратном пути их остановили военные. Они никогда с таким не сталкивались, испугались и бросились бежать. Их задержали сотрудники полиции на въезде в село Жанаталап. Двоих парней забрали родственники. Моего же сына забрала полиция, как будто его никто не будет искать.
Среди ночи (когда начался комендантский час) позвонил Саулет и сказал: «Привезите мое удостоверение личности в управление полиции Аль-Фарабийского района». Мое сердце дрогнуло. Шел дождь. По дороге из поселка Жанаталап на окраине Шымкента остановила машину, которая довезла меня до микрорайона Коммунизм. Оттуда я прошла пешком около восьми километров до микрорайона Хамза, шла, плакала и задыхалась, не могла идти. На одном светофоре увидела свет машины и встала перед ней. Я умоляла водителя довезти меня до сына. Около двух часов ночи я доехала на этой машине до управления полиции Аль-Фарабийского района в центре города.
Мне удалось перекинуться парой слов с Саулетом в коридоре. Сказал, что его допрашивают три человека. Адвоката нет. У него отобрали телефон. В телефоне нашли видео, снятое им с мирного митинга 4 января. В общем чате друзей он сказал: «Мангистау и Атырау выходят на митинг. Давайте и мы выйдем. Мы тоже народ».
Следователи сказали, что мой сын «ходил на митинг, принимал в нем участие». Они не поверили мне, когда я сказала, что забрала сына до погромов. Моего сына продержали 11 часов и на следующий день около полудня доставили в прокуратуру. В прокуратуре Абайского района его допрашивали около семи часов. Там у него спросили личные данные и где он находился. И всё. Но следователь писал на компьютере, не поднимая головы. Ночью сына увезли на судмедэкспертизу.
15 января городской специализированный следственный суд санкционировал арест на два месяца. Никто из нас не был допущен ни на этот суд, ни в апелляционный суд.
Вечером 25 января я прочитала в постановлении, какое обвинение предъявлено моему сыну. Адвокат поехал в тюрьму и встретился с моим сыном. «Пусть мама не волнуется, всё в порядке», — передал через него сын. Как не переживать, если моего сына, который только окончил школу, закрывают в тюрьме как «террориста» за участие в мирной акции протеста.
«ОН УМОЛЯЕТ ВЫТАЩИТЬ ЕГО ОТТУДА. КУДА ИДТИ? СПАСИТЕ МОЕГО СЫНА!»
— 4 и 5 января Даурен принимал участие в акции протеста в Шымкенте. Он второй из семи моих детей. Мы с семьей пасем овец в селе Келинтобе Туркестанской области. Даурен отправился в Шымкент встречать Новый год с друзьями. У него не было денег на обратный путь, поэтому он остался в городе.
Я позвонила ему 5 января около 20 часов. Он был на площади. Я сказала: «Возвращайся». Он ответил: «Хорошо». В это время он оказывал помощь избитому полицейскому и раненному в ногу мужчине. Тут его ранили в руку, и он упал. Он просил помощи у всех, кто был рядом, и около 21 часа добрался до городской клинической больницы № 2. Врачи сделали операцию.
После того как он сказал мне: «Хорошо», его телефон был выключен примерно на три часа. Он позвонил ночью и сказал, что попал в больницу. Мы не могли бросить овец, поэтому я позвонила соседу в город, и он привез его домой из больницы. Он приехал домой около часа ночи, и это попало на камеру видеонаблюдения.
Вскоре после этого сын узнал, что его друг, которого он не смог найти, погиб от огнестрельного ранения.
9 января полиция силой увезла Даурена из дома. Его поместили в изолятор (исправительное учреждение ИЧ-167/11) в микрорайоне Сауле. Моего сына, который пас овец в селе, называют «террористом». 11 января в полиции сказали, что мой сын подозревается в «нападении на здания, сооружения, средства сообщения и связи или их захвате» (статья 269). Четыре дня спустя были добавлены еще четыре статьи.
23 января моему сыну исполнилось 20 лет, и свой день рождения он встретил в тюрьме. Муж слег из-за переживаний за сына. А я в таком состоянии. Стучу во все двери и прошу заступиться за сына.
Каждый раз, когда я навещаю сына в тюрьме, он плачет и умоляет: «Мама, вытащи меня отсюда». Что мне делать? Куда идти? Спасите моего сына!
«ЗАБРАЛИ ОБОИХ СЫНОВЕЙ»
Шарапат Шариев, отец подозреваемых братьев Жениса и Жеткергена Жаксылык
— Не один, а двое детей в тюрьме. Старшему сыну Женису 25 лет. У него семья, дети. Работает таксистом. 21-летний младший сын Жеткерген — студент. Старший сын живет в многоквартирном доме возле акимата Шымкента, где проходил митинг.
Когда 4 января начался митинг, старший сын вместе со своим братом Жеткергеном выехали забрать друга, приехавшего из села Шубарсу Туркестанской области. Когда они увидели на улице толпу протестующих, решили повернуть обратно и попали на камеру «Сергек». Но в протестах они не участвовали. В шествии тоже участия не принимали. Камни не бросали, не трогали государственную собственность.
7 января полиция по камерам установила личности моих сыновей и задержала их на заправочной станции перед домом.
Оба обвиняются по шести статьям. В телефоне Жеткергена не было фото и видео, связанных с митингом. В телефоне старшего сына нашли видео, снятое им из окна дома.
После карантина я встретился с сыновьями. Старший сын сказал, что, когда увидел огромную толпу, почувствовал, что люди могут затоптать машину, поэтому он сразу развернулся и уехал обратно. Это вся его вина. Вина моего младшего сына была в том, что он находился в машине. Он не знает, за что его посадили. Он подавлен. Я бы понял, если бы они выходили на митинг, закидывали камнями и поджигали акимат. Нам очень тяжело, что их арестовали только из-за того, что их машина попала на камеру «Сергек».
У меня нет слов. Хочу, чтобы установили невиновность моих сыновей, чтобы было проведено справедливое расследование и они были освобождены.
«Я ПОТЕРЯЛА СОЗНАНИЕ, КОГДА УВИДЕЛА СЫНА В ТАКОМ СОСТОЯНИИ»
Гульсара Мырзаханова, мать подозреваемого Адлета Оралбая
— Мой сын Адлет работает строителем. 4 января был его день рождения. В этом году ему исполнилось 25 лет. Он с друзьями отметил свой день рождения и после заснял толпу людей на свой телефон. Тогда он и был задержан. Говорят, что на том видео мой сын сказал: «Шал, кет!», «Шымкент, вперед!» За это его обвинили в «терроризме».
После его задержания я вышла на поиски. Он находился в управлении полиции Абайского района. Мы ждали снаружи. Я издалека увидела, как двое полицейских вывели его в туалет. Лицо было неузнаваемым. Его избили. Он не мог открыть глаза. У меня перехватило дыхание, и я потеряла сознание, когда увидела его в таком состоянии…
Затем Адлета доставили в здание управления полиции Аль-Фарабийского района. В то время его лицо было в синяках, на одной стороне лица была черная ссадина. Показалось, что его тащили по асфальту.
Ни полиция, ни прокуратура, ни суд с нами не разговаривали. Даже не знаю, к кому обратиться, чтобы защитить жизнь моего сына. Я обращаюсь к народу, к президенту Касым-Жомарту Токаеву, прошу заступиться.
Я встречалась и разговаривала с сыном в тюрьме. «Мама, я не причастен к преступлению», — плакал он. Его, кажется, пытали, сказал, что боится.
РАССЛЕДОВАНИЕМ ДЕЛА ЗАЙМУТСЯ СПЕЦПРОКУРОРЫ
29 января представитель управления специальных прокуроров Нурлан Кольбаев встретился с собравшимися перед зданием прокуратуры Аль-Фарабийского района города Шымкента. Он пообещал, что дела задержанных в связи с январскими событиями будут пересмотрены в случае отсутствия «доказательств вины».
«В дальнейшем, если у кого-либо доказательств вины не будет или будет недостаточно, будет проведена оценка дела и рассмотрен вопрос о смягчении наказания за правонарушение подозреваемого или его освобождении», — говорит он.
Кольбаев подтвердил, что в прокуратуру поступили жалобы на действия сотрудников полиции, которые якобы требовали деньги и избивали задержанных. Например, на выбивание признаний пожаловались около десятка человек. 12 января эти дела были переданы из полиции в управление специальных прокуроров.
Представитель управления специальных прокуроров Кольбаев также дал определение терроризма:
— Что такое терроризм? В Шымкенте многие сотрудники полиции были избиты, у некоторых отобрали оружие. Ворвались в здание акимата, подожгли автомобили. Это терроризм, очень серьезное преступление. Если они не совершали преступлений, выходили на митинг, снимали видео, то дело будет рассмотрено повторно и будет учтено, что они «выходили на несанкционированный митинг».
Нурлан Кольбаев сообщил, что подозреваемые задержаны на два месяца и будут освобождены, если их вина не будет доказана.
13 января пресс-служба акима Шымкента сообщила, что в полицию было доставлено более 3,5 тысячи человек. 271 из них были взяты под административный арест. Уголовные дела возбуждены в отношении 77 человек, 75 из них арестованы на два месяца и содержатся в следственном изоляторе ИЧ-167/11 в микрорайоне Сауле.
По данным городского управления здравоохранения, во время беспорядков в Шымкенте пострадало более 120 человек.
По официальным данным властей Казахстана, в январских событиях погибло не менее 227 человек (о гибели 225 человек сообщили в Генпрокуратуре, и гибели двух человек — в Минздраве). Сколько из них относятся к Шымкенту, не говорят.
Ранее родственники задержанных в связи с январскими событиями жаловались на пытки и другие виды жестокого обращения в СИЗО и местах временного содержания арестованных. На фоне роста числа жалоб на неправомерные действия полиции и силовых структур в Генеральной прокуратуре сообщили, что полиция «использовала незаконные методы» при задержании и следствии.
В интервью телеканалу «Хабар» 29 января президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев снова повторил, что январские беспорядки были «организованы профессиональными бандитами и террористами», но не представил никаких доказательств.
«Я заверяю, что права граждан нарушаться не будут, — сказал президент. — Есть большая доля преувеличения. Истерии, естественно, много».
Международные организации осудили применение властями Казахстана силы во время январских событий. В резолюции, принятой в январе, Европарламент осудил массовые акты насилия, последовавшие за мирными протестами, и призвал Нур-Султан воздержаться от слишком широкого применения обвинений в «терроризме». Европарламент также призвал власти Казахстана не преследовать граждан и общественные организации по политическим мотивам, не препятствовать мирным собраниям людей, прекратить произвольные задержания и пытки.
«Что касается международного расследования событий в Казахстане, я не считаю необходимым проводить такое расследование. Справимся сами, у нас есть люди честные, объективные», — заявил Токаев.
ИСТОЧНИК:
Радио «Азаттык»
