«У меня для вас две новости – хорошая и плохая. С какой начать?» – такой вот типовой зачин многих анекдотов, за которым по сюжету следует изложение этих новостей. Вторая из них либо просто продолжает первую, либо выворачивает её наизнанку. Далее позволю себе привести более сложное сравнение, основанное уже не на анекдотах, а на фрагменте из пьесы Григория Горина «Дом, который построил Свифт», известной также по одноимённому фильму Марка Захарова.
Ирландия, Дублин, 1745 год, заседание Опекунского совета, учреждённого для надзора за поведением декана собора святого Патрика и одновременно великого писателя-сатирика Джонатана Свифта. Один из членов совета докладывает обстановку: «С радостью хочу сообщить, что новый доктор мистер Симпсон вселяет в нас надежду. Всего несколько дней этот молодой эскулап провёл в доме декана, а уже сделано много полезного: арестованы актёры, уволена медсестра Ванесса, разоблачён мошенник-слуга. Не надо скромничать, доктор. Успех — это успех. Однако кое-что ещё вселяет тревогу: актёры сбежали, погиб полицейский, мошенник-слуга раскаялся и восстановлен в прежней должности»…
Однако перенесёмся из Дублина-1745 в сегодняшний Казахстан-2021.
Три наказания за одно преступление, к тому же ещё и мнимое
4 февраля в Атырау из ворот местной исправительной колонии вышел политический узник Макс Бокаев после четырёх лет и девяти с половиной месяцев неволи. В сентябре 2016 года гражданские активисты Макс Бокаев и Талгат Аян были осуждены к пяти годам лишения свободы за проведение 16 апреля того же года на центральной площади своего города митинга протеста против продажи казахстанских земель иностранным владельцам. Спустя месяц с небольшим аналогичные митинги прошли в Алматы, Астане и других городах, после чего правительство объявило мораторий на продажу земли иностранцам, то есть практически удовлетворило требования протестующих.
Однако это никак не отразилось на судьбе Бокаева и Аяна, задержанных полицией сразу после митинга и арестованных административным судом на 15 суток, по истечении которых они были переведены из спецприёмника для административно арестованных в следственный изолятор КНБ. После полугодового следствия и двух судебных процессов (апелляционный суд оставил обвинительный приговор суда первой инстанции в силе) осуждённые активисты отправились в исправительные колонии.
Вышеупомянутое плавное перетекание двухнедельного административного ареста в пятилетний срок по уголовному делу даёт нам основание говорить о двойном наказании за одно-единственное преступление. Такое дублирование является вопиющим нарушением одного из основополагающих принципов права, каковой принцип категорически запрещает наказывать за одно преступление дважды. И это уже не говоря о том, что и преступления-то как такового не было: Макс и Талгат всего лишь воспользовались своим конституционным правом на свободу собраний и выражения мнений.
В 2018 году Талгат Аян вышел на условно-досрочное освобождение, а Макс Бокаев, принципиально отказавшийся от подачи заявления на УДО, вышел на свободу лишь сейчас. Сам по себе выход политзэка на свободу мог бы только радовать всех, кто сочувствовал Бокаеву и все эти годы боролся за его освобождение, И мы конечно же рады за Макса, но смущает вот какое обстоятельство: поверх тех пяти лет заключения, которые Бокаев практически полностью отбыл, над ним висят ещё три года запрета на любую общественную деятельность, которые начнут исчисляться со дня фактического выхода на свободу.
В этом отношении можно говорить уже не о двойном, а о тройном наказании за одно правонарушение: первым наказанием были 15 суток адмареста в апреле 2016-го, вторым – четыре года и девять месяцев в СИЗО и колонии, а третьим наказанием будут три года принудительной аполитичности с начала февраля этого года по такую же дату 2024-го.
В этом плане напрашивается некоторая аналогия с трёмя хрестоматийными произведениями из школьной классики, имевшими однотипные названия. Речь пойдёт о романах «Отцы и дети», «Война и мир» и «Преступление и наказание». В названии первого два антонима даны во множественном числе, а в двух других – в единственном. Оставляя в стороне первые два примера, скажу лишь, что если бы я хотел использовать в заголовке этой статьи название романа Достоевского, то мне пришлось бы смешать в одном словосочетании две грамматических формы и удлинить хрестоматийное название примерно так: «Преступление и наказаниЯ: предварительное, основное и дополнительное».
Одних не стали закрывать на три месяца, других закрыли на полгода
В тот же день 4.02 в Алматы и Нур-Султане территориальные органы Министерства финансов РК – городские департаменты госдоходов на протяжении нескольких часов (можно сказать, конвейерным методом) отменили все ранее вынесенные районными управлениями госдоходов определения в отношении пяти неправительственных и некоммерческих организаций, включая и наше Бюро по правам человека.
Эти определения предусматривали наложение на каждое из пяти НПО миллионных денежных штрафов и приостановление на три месяца их (нашей) деятельности за какие-то микроскопические и давным-давно исправленные, а иногда и вовсе вымышленные нарушения отчётности по грантам. То есть даже не по недоплате налогов, которые по идее только и должны интересовать налоговое ведомство, раз уж оно называется налоговым, а не грантоведческим.
На эти и другие нарушения со стороны налоговиков им неоднократно указывали правозащитники, однако налоговики упорно не желали что-либо слышать. И лишь иногда некоторые из тех чиновников давали нам понять, что их ведомство, накручивая претензии к конкретным НПО и выставляя требования об их фактическом закрытии, всего лишь исполняет указание гораздо более высоких инстанций. Впрочем, указания сверху могут быть вчера или сегодня одни, а завтра другие, что видимо и произошло в нашем случае и проявлением чего оказалось «освободительное движение» одного февральского вечера.
Правда, своя ложка дёгтя нашлась даже и в этой бочке мёда: вместо того, чтобы признать определения нижестоящих органов ошибочными и отменить их в связи с отсутствием в грантовой отчётности подвергнутых проверке общественных организаций состава правонарушения, вышестоящий департамент отменяет их «в связи с малозначительностью правонарушений».
– Однако же хороша малозначительность, за которую НПО можно закрыть на три месяца и оштрафовать на миллион тенге! – воскликнули счастливо избежавшие неправедных кар энпэошники. И засели за написание апелляционных жалоб с требованием изменить в вынесенных 4 февраля освободительных решениях мотивировочную часть, заменив «незначительность» на «отсутствие состава правонарушения».
Если до сих пор речь шла о мотивировке решения не закрывать пять НПО на три месяца, то дальше речь пойдёт о закрытии другой общественной организации на полгода: прямо-таки сообщающиеся сосуды с удвоением содержимого.
5 февраля в Шымкенте суд первой инстанции вынес решение о приостановлении на шесть месяцев деятельности общественного объединения «Отраслевой профсоюз работников топливно-энергетического комплекса», удовлетворив тем самым иск акимата города. В своём иске чиновники поставили независимому профсоюзу в вину ряд нарушений, среди которых было отсутствие у него регионального филиала в Кызылординской области и невступление профсоюза в целом в республиканское профсоюзное объединение – и суд с этими обвинениями согласился.
Между тем лидеры независимого профсоюза указывали на неадекватность претензий акимата Шымкента. Во-первых, говорили они, филиал в Кызылорде вполне себе действующий, а значит требование закона о наличии у отраслевого профсоюза как минимум девяти региональных филиалов соблюдается. Во-вторых вступление отраслевого профсоюза в республиканское объединение было обязательным согласно прежней редакции закона от 2014 года, тогда как в мае 2020-го в закон была внесена поправка, согласно которой слова «обязаны состоять» заменили на «имеют право состоять». То есть суд оперировал старой редакцией закона, утратившей силу восемь месяцев назад.
Эти и прочие несообразности в вынесенном шмыкентским судом постановлении дают пострадавшей стороне все основания для обжалования судебного решения, что она и намерена сделать в самое ближайшее время. Точно так же в конце января и начале февраля пять НПО обжаловали «приостановленческие» определения районных управлений госдоходов. Вот только будет ли результат апелляции независимого профсоюза столь же освободительным, какими оказались аналогичные решения столичных департаментов госдоходов?
