Странный взрыв в многоквартирном жилом доме на окраине Алматы год назад, приведший к человеческим жертвам, так и не получил окончательного вердикта: что же это было? Тогда как владельцы помещений не могут получить компенсаций.
5 ноября общественная организация «Гражданская оборона» пригласила журналистов посетить частный дом семьи Мустафаевых, обратившихся с жалобой на бездействие местных властей и полиции, а также на проблемы во взаимоотношениях со страховщиками и банками.
Несколько слов о политической ономастике
Предприниматель Бауржан Мустафаев и его мать-пенсионерка Кульпаш Исангалиевна, в прошлом врач-физиотерапевт с 35-летним стажем работы, являются владельцами трёхэтажного дома № 64-в по улице Постышева, выходящего фасадом на совсем небольшую улочку Эйхе. Причём по соседству там есть ещё и улицы Гамарника и Якира. Имена этих военачальников и партийных деятелей, сначала активно проводивших сталинскую политику, потом репрессированных Сталиным, а ещё через двадцать лет реабилитированных и канонизированных на ХХ и ХХII съездах КПСС. После чего и появился в нале 60-х годов прошлого века такой вот ономастический памятник двум эпохам на северной окраине тогдашней Алма-Аты.
Поясню также, что описываемый мною райончик имеет неофициальное название Первомайка, которое не следует путать с официальным, но теперь исчезнувшим с карты города названием бывшего загородного посёлка Первомайский. Ныне он включён в городскую черту и переименован в микрорайон «Кемел». Два этих района граничат между собой, а улица Постышева плавно переходит в бывшую Вокзальную, ныне Есим хана – главную проезжую улицу микрорайона «Кемел».
При этом бывший посёлок Первомайский включили в состав Турксибского района, а старую городскую Первомайку вывели из него и включили в состав Жетысуского района. Поэтому в истории, о которой я расскажу далее, будут фигурировать именно Жетысуские РУВД и РОП. Впрочем, помимо этих двух территориальных подразделений в деле фигурирует ещё и управление полиции на метрополитене Алматы, несмотря на крайнюю удалённость места действия нашей истории от любой точки Алматинского метро.
Простой взрыв газа или подготовка к теракту – осталось непрояснённым
Свой бизнес на улице Постышева молодой предприниматель Бауржан Мустафаев начал четыре года назад. Получив кредит в банке РБК, он купил участок земли, представлявший собой небольшую мусорную свалку, расчистил его, подвёл коммуникации и за два года построил трёхэтажный дом, внешне похожий на особняк, но внутри разделённый на квартиры – по четыре на каждом этаже. На первом и втором этажах расположены по две однокомнатных и две двухкомнатных, а на третьем – две однокомнатных и одна трёхкомнатная: это чтобы было понятно, почему общее число квартир именно 11, а не 10 или 12, как обычно бывает в домах подобных размеров и этажности.
Достроив свой дом, Мустафаевы оформили его юридически должным образом и начали сдавать квартиры внаём, а из получаемой от квартирантов арендной платы аккуратно выплачивали кредит банку. Никаких претензий по этому вопросу со стороны банка, а равно и со стороны квартирантов не поступало. Также не возникало реальных проблем и в связи со специфическим внешним видом и образом жизни одного из квартирантов – 36-летнего мужчины с характерной бородой и в укороченных брюках, и его 18-летней жены в хиджабе, никуда не выходившей из квартиры. Эта семья жила в одной из квартир первого этажа, ничем подозрительным не занималась и внимания спецслужб к себе не привлекала – по крайней мере домовладельцев по \тому поводу никто не беспокоил.
Всё было нормально до 11 ноября прошлого года, когда ранним утром из этой квартиры раздался громкий хлопок, а от сильной взрывной волны вылетели оконные стёкла не только в трёх соседних квартирах, но и в квартирах третьего этажа и даже двух соседних домов. Также оказалась вывороченной наизнанку вся внутренняя обстановка двух квартир на первом этаже и всех трёх на третьем, дом же в целом устоял потому, что представлял собою бетонный монолит, а не был построен из кирпича – так потом объяснили чеэсники.
Физически пострадали от взрыва трое – те самые муж и жена из одной квартиры, получившие очень сильные термические ожоги и впоследствии скончавшиеся в больнице; третий пострадавший, жилец соседней с ними квартиры, также получил сильные ожоги, но в конце концов вылечился и съехал с квартиры. То же самое потом сделали и остальные квартиранты, напуганные произошедшим, и лишь спустя полгода некоторые из них вернулись – сейчас в доме заселены шесть квартир, не затронутых тем взрывом.
Вышеописанное событие 11 ноября прошлого года не осталось без внимания медиков, чеэсников и полицейских. Здесь просится добавить: и спецслужб, но как раз таки вездесущий и всемогущий КНБ никакого интереса к этому делу не проявил, хотя в других случаях комитетчики находят признаки терроризма даже и там, где не было ни взрывов, ни пожаров, ни гипотетически подозрительных лиц. Уточню для ясности нашу правозащитную позицию по этому вопросу: форма одежды и образ жизни, вызывающий определённые ассоциации на уровне штампов восприятия, сами по себе не должны быть поводом для репрессивных мер по отношению к их носителям, однако если произошёл взрыв, причиной которого могло быть соответствующие занятия пострадавшего, то со стороны органов нацбеза следовало бы ожидать хотя бы доследственной проверки.
Разумеется, причиной взрыва могли быть вовсе не упражнения подозрительного жильца с какими-то взрывчатыми веществами или взрывными устройствами, а просто неосторожное обращение с газовой плитой или что-либо подобное. Однако в полученной Мустафаевым от дознавателя из ДЧС по городу Алматы акте экспертизы говорится только про «взрыв воздушно-газовой смеси без признаков горения», а каких-либо выводов или предположений о причине взрыва не содержится.
Тем не менее акт экспертизы был передан из департамента по ЧС в департамент полиции Алматы, откуда спущен в Жетысуское РУВД и в райотдел полиции для возбуждения уголовного дела по факту взрыва. Однако Бауржан Мустафаев так до сих пор и не дождался каких-либо результатов расследования, если не считать таковым совершенно непонятную с точки зрения территориальности передачу дела из районного отдела полиции в управление полиции на метрополитене Алматы – явно не по профилю, на чём дело и застыло.
Чего пострадавший домовладелец добивается год спустя?
Материальный ущерб от взрыва был оценен в 5 миллионов тенге, а полагающаяся владельцу дома денежная компенсация – в 200 МРП, что составляет 500 тысяч тенге. Вторая цифра образует всего лишь одну десятую долю от первой, но даже и этой суммы получить до сих пор не удалось. Дело тормозится отсутствием результатов досудебного расследования, а значит и судебного решения. Отсутствие этого документа не позволяет Бауржану Мустафаеву получить остро необходимые ему льготы по кредиту, а равно и страховку.
Место взрыва спустя год выглядит как единый зал без межкомнатных стенок и газовых плит, хотя водопроводные краны в двух бывших кухнях и сантехника в уборных действует, оконные рамы со стёклами вставлены, то же самое и на третьем этаже.
Все работы по расчистке и разборке Мустафаев провёл за свой счёт, а работы по полному восстановлению квартир и приведению их в жилой вид надеется оплатить, получив новый кредит. Но едва ли ему это удастся.
Глава общественной организации «Гражданская оборона» Андрей Ушаков, представляющий интересы семьи Мустафаевых, рассказал журналистам о том, что у его доверителей был льготный график по выплате кредита, но теперь он закончился. В ответ же на заявление о продлении кредита, руководство банка отвечает отказом: дескать, у вашего доверителя исчерпан кредит доверия.
В акимате Жетысуского района журналистам 31-го телеканала удалось получить односложный комментарий главного специалиста Мурата Тургынова, столь же неутешительный для пострадавших. По словам чиновника, Мустафаевы пропустили шестимесячный срок, так что теперь уже ничего не поделаешь.
Комментируя сложившуюся ситуацию в целом, правозащитник Андрей Ушаков предлагает сопоставить её с неоднократными заявлениями президента страны Жомарта Токаева о необходимости всемерной государственной поддержки малого бизнеса, на субъектах которого последствия коронавирусной пандемии сказываются наиболее жёстко. Нетрудно догадаться, говорит наш коллега по правозащитному сообществу, что без малого годовая история мытарств семьи Мустафаевых, в хронологии которой семь с половиной месяцев из почти двенадцати пришлось на карантинную эпопею, далеко не единственная в этом плане.
