30 декабря 2016 г. был принят Закон Республики Казахстан «О пробации», закрепивший основные принципы и механизмы реализации пробационного контроля в Казахстане. Следует отметить, что институциональное оформление пробации в Казахстане стало возможным благодаря политической поддержке Первого Президента Республики Казахстан Н.А. Назарбаева, инициировавшего движение национальной уголовно-исполнительной системы в сторону гуманизации и внедрения альтернатив лишению свободы. Казахстану выпал исторический шаг стать одним из лидеров государств Центральной Азии и всего постсоветского пространства в деле реформирования уголовно-исполнительной системы.
Как отмечается в юридической науке «правовое регулирование пробации требует не только системных изменений уголовного, уголовно-исполнительного и в определенной мере уголовно-процессуального законодательства, но и принятия специального закона о системе пробации, в котором должны быть ее принципы, технология проведения социального исследования личности, механизм взаимодействия с судебной системой, гражданским обществом» [1, с.303].
Однако обращение к содержанию Закона РК «О пробации» увы, существенно снижает оптимизм восприятия ряда обстоятельств. Во-первых, в юридической науке накоплен значительный опыт методологического осмысления понятия пробация. Так в частности, М.Р. Гета, данное средство противодействия преступности определяется как «система ресоциализации лиц, совершивших преступления и вследствие своей невысокой общественной опасности находящихся на свободе» [2, c.100]. Пробация это, прежде всего это форма социально-правового контроля за осужденными, имеющая характер целой системы, где все подчинено решению задач ресоциализации правонарушителей, не изолированных от общества и находящихся под контролем службы пробации.
Как же определяет пробацию казахстанский законодатель? В соответствии со статьей 1 Закона РК «О пробации» это «система видов деятельности и индивидуально определяемых мер контрольного и социально-правового характера, направленных на коррекцию поведения лиц, категории которых определены законом, для предупреждения совершения ими уголовных правонарушений». Неужели у пробации нет других целей кроме предупреждения уголовных правонарушений, по сути, в этом вопросе Закон о пробации оказался гораздо беднее уголовного и уголовно-исполнительного кодексов, где целей воздействия на правонарушителей намного больше. Как отмечается в юридической науке «возникнув как особый правовой институт на основе классического условного осуждения, эволюционировав в важнейшую альтернативу наказания в виде лишения свободы, пробация трансформировалась на рубеже XX и XXI веков системную модель ресоциализации правонарушителей, в самостоятельный метод воздействия на основе использования социальных технологий в условиях осуществления контроля над лицами совершившими преступления и оставленными на свободе» [3, c.40].
Законодатель по существу не оговорил сущностных признаков пробации. Пробация как «система деятельности» закреплена в Законе, но простите, это не определение, достойное быть в нормативно-правовом акте. Это дефиниция, отражающая специально-криминологическую профилактику преступления и имеющаяся в любом учебнике по криминологии для студентов юридических вузов. Но где же здесь пробация со своей спецификой: для чего, в отношении кого и в каком объеме? Что такая дефиниция дает судье или практическому сотруднику КУИС МВД РК? Ведь и в исправительных учреждениях есть система деятельности. Выходит от пробационной деятельности она ничем не отличается? Да и формулировка «система индивидуально-определенных мер» довольно сомнительна методологически. Система всегда предполагает универсальность, а индивидуально-определенные меры всегда дифференцированы. Иными словами ясного и четкого понятия пробации статья 1 Закона Республики Казахстан «О пробации» не содержит.
Также методологически неверно в Законе Республики Казахстан «О пробации» определены задачи пробации. Разве может пробация существовать «для исполнения определенных законов видов наказаний»? Для их исполнения существует уголовно-исполнительное законодательство, другое дело, что пробация реализуется в рамках этого исполнения, когда контроль над осужденными определенных категорий находящимся на свободе в режиме испытания должен создавать условия для их ресоциализации.
Довольно мало в Законе Республики Казахстан «О пробации» отражены ее принципы, показывающие специфику данной меры. Да и их изложение, оставляет желать лучшего. Что означает, например, принцип взаимодействия субъектов осуществляющих пробацию (п.7 ст.3 Закона РК). Разве нет такого взаимодействия при исполнении лишения свободы, деятельности органов и учреждений исполняющих наказание? В чем здесь отражена специфика пробации? Довольно поверхностно изложены формы осуществления пробации, например, в пункте 3 ст.5 Закона говорится, что «социально правовая помощь – комплекс мер, реализуемых на основании индивидуальной программы оказания социально-правовой помощи». Что здесь первично – социально-правовая помощь или меры по ее оказанию. В этом же пункте Закона упоминаются ресоциализация, социальная адаптация и реабилитация лица. Это ведь сложные дефиниции, но их содержание в Законе, увы не раскрыто. Имеются и другие методологические погрешности. Так, например, в перечне полномочий службы пробации ст.9 Закона «О пробации» говорится, что она «осуществляет пробационный контроль», однако не сказано в чем он состоит и чем отличается например, от полномочий ведения учета лиц, в отношении которых применяется пробация (п.1 ч.2 ст.9 Закона РК «О пробации»). И как должен сотрудник понимать содержания полномочий пробационного контроля, если оно не определено в Законе. Кроме того, включив полицию в число субъектов пробационного контроля наряду со службой пробацией, что на наш взгляд не обосновано, законодатель четко не разграничил их предметы ведение, компетенцию и поэтому не ясно, как они будут они разграничиться на практике.
Искусственно разграничив пробацию на досудебную, приговорную и пенитенциарную законодатель не установил юридические основания составления индивидуальных программ социально-правовой помощи. Так, например, в ст. 15 Закона сказано, что такая программа «составляется на основе досудебного доклада». В случае если таковой не составлялся, индивидуальная программа социально-правовой помощи составляется в ходе приговорной пробации». Разве это дефиниция Закона? Кто и на основании чего будет ее составлять? Считаем, что пробация является целостной системной моделью и едва ли имеет смысл жестко проводить границу между досудебной и договорной пробацией. Тем более что она в том и другом варианте «замыкается» на суд, поскольку решение о направление принимает именно он. Разработчики Закона предпочли не указывать заказчика программ и решили, что эти программы будут реализоваться сами по себе, без какого-либо механизма. А отсутствие такого в Законе «О пробации» привело к снижению качества методических рекомендаций по организации пробации вышедших в свет в 2017 г. В этих рекомендациях нет самого главного алгоритма практических действий сотрудников службы пробации по разработке программ социально-правовой помощи. Их авторы не учли опыт имеющийся в юридической науке [4,5] и мировой практики. Эти погрешности и недостатки могут привести к тому, что вместо эффективной системы пробации, мы получим ее имитацию, а значит поручение главы государства относительно создания в Казахстане современной модели пробации изложенной в Плане Нации – 100 конкретных шагов по реализации пяти институциональных реформ, не будет выполнено.
Законодатель, как отмечалось ранее включил в перечень субъектов пробационного контроля полицию. На наш взгляд, ее допустимо рассматривать как орган содействующий осуществлению пробационного контроля. У полиции – задачи принципиально иные, чем у службы пробации. И смешивать их функции это противоречит Минимальным стандартным правилам Организации Объединенных Наций в отношении мер, не связанных с тюремным заключением (Токийские правила) и другим международно-правовым актам в сфере альтернатив тюремному заключению. Выходит, что орган расследования преступлений, воспринимаемый в массовом сознании как «силовой» с соответствующей атрибутикой, непостижимо превратился в некий аналог службы пробации? Мы видим в этом риски превращения службы пробации в отделы полиции, в которых они могут «раствориться», тем более, что в ст.8 Закона «О пробации» отмечается, что в пределах компетенции «полиция осуществляет и иные полномочия предусмотренные законодательством Республики Казахстан». Какие именно иные и каким конкретным законодательством, ст.8 умалчивает. И это выглядит довольно пугающим.
Тем самым происходит «превращение» пробации в некую милитаризованную структуру, т.е. от чего ушли, к тому пришли. Иными словами служба пробации в мировой практике – институт гражданского общества. Его ведомственная принадлежность разнообразна в современном мире, так например, в Сингапуре служба пробации находится в Министерстве туризма и спорта. Видите, какое разнообразие, а у нас (чего не было даже в СССР, где уголовно-исполнительные инспекции были в составе ОВД, а не милиции) собираются сделать полицейского сотрудником пробации. Разве у сотрудников полиции мало других задач, вряд ли они обрадуетесь такому «подарку» и будут еще заниматься ресоциализацией правонарушителей.
Следует заметить, что в программе «План наций – 100 конкретных шагов по реализации пяти институциональных реформ», обозначен 33 шаг – «выстраивание эффективной системы социальной реабилитации граждан освободившихся из мест лишения свободы и находящихся на учете в службе пробации. Разработка комплексной стратегии реабилитации и стандарта социальных услуг для наших граждан». В рамках реализации этого важного шага в направлении модернизации уголовно-исполнительной системы Казахстана, КУИС МВД РК, почему то предлагает при сохранении контрольных функций службы пробации, отказаться от ее надзорных полномочий. Но это методологически и юридически не оправдано. Поскольку в теории управления и в отечественной юридической науке надзор понимается как одна из форм социально-правового контроля. А отсутствие у службы пробации каких-то властно-распорядительных полномочий и прежде всего, означает отсутствие права требовать у подучётных надлежащего правового поведения, необходимого для достижения целей пробации.
Позволим себе также высказать еще одно опасение. Служба пробации, по существу выступает одним из субъектов правоохранительной деятельности в Казахстане. Наличие пробелов и коллизий в ее правовом регулировании, может существенно ослаблять подобную деятельность, а значит стать источником риска для национальной безопасности страны и успешного осуществления правовой реформы. Поэтому политическому руководству Республики Казахстан целесообразно, инициировать «инвентаризацию» этого закона и его серьезную доработку. Это в свою очередь, позволит сохранить инновационный темп совершенствования уголовно-исполнительной системы и обеспечивать подлинное партнерство государственной власти и институтов гражданского общества в данной сфере.
Пристатейный библиографический список
- Гета М.Р. «Уголовное право: пределы, объекты и средства воздействия в борьбе с преступностью в современной России». – М.: Норма, 2016. – С. 303.
- Гета М.Р. Концептуальная организационно-правовая модель пробации в Республики Казахстан. Варшава, 2012. – С.100.
- Гета М.Р., Рахимбердин К.Х., Куусе Р. Модель службы пробации в Казахстане и других государствах Центральной Азии. – Усть-Каменогорск: Медиа-Альянс, 2005. – С.40.
- Ольховик Н.В. Методика «Портрет», Томск: ТГУ, 2005.
- Гета М.Р. Опыт пробации и его применение в РК. – Усть-Каменогорск: Медиа-Альянс, 2003. – 44 с.
Рахимбердин Куат Хажумуханович,
доктор юридических наук, член Общественного совета по вопросам деятельности органов внутренних дел Республики Казахстан.
ИСТОЧНИК:
Журнал «Евразийская адвокатура» (№1б 2020 г.)
