Если вы не были в СИЗО (следственном изоляторе), вам здорово повезло в этой жизни. Наипакостнейшее место. На всякий случай сообщу, что безотносительно к тому, по какой причине вы там можете оказаться, само по себе нахождение в СИЗО – это пытка.
Изощренные, не сразу заметные, обставленные различными правилами и нормами, унижения, жестокие формы обращения или просто откровенные издевательства присутствуют там в полной мере, даже если не бьют (хотя это тоже не исключается). Многое из этого я испытал на себе и поэтому чисто субъективно воспринимаю это именно как пытки. И никак иначе!
Эти пытки принято не замечать. Они настолько прижилось, что воспринимаются как норма. Так сложилось, что в человек, подозреваемый или обвиняемый в уголовном преступлении, попадая в СИЗО автоматически престает быть полноценным человеком, наделенным конституционными правами. И если в суде, куда его привозят, он находится в статусе подозреваемого или предполагаемого преступника, то для сотрудников СИЗО он однозначно зэк, и поэтому «прессовать» его начинают с первого дня содержания в следственном изоляторе.
Это выражается в нечеловеческих условиях содержания. Камеры сделаны так, что зимой в них холодно и арестованные мерзнут, а летом жарко и они мучаются от жары. Это пытка на морозо- и жароустойчивость. Лично у меня есть убежденность, что это делается СПЕЦИАЛЬНО, что это часть обязательного ритуала содержания всех поступающих в СИЗО. В сознании работников СИЗО сидит твердая убежденность, что находящиеся под следствием люди должны прочувствовать, что «они здесь не на курорте». И они делают все, чтобы арестованные это прочувствовали в полной мере. Этакая внутренняя установка на пытку, вытекающая из общей концепции отношения к арестантам: хорошие люди в СИЗО не попадают.
Отсюда – полы бетонные, щели в окнах в палец, антисанитария и отношение к арестованным как к людям второго сорта. Поэтому, если кто-то там пытается доказывать, что он еще не преступник и что с ним нужно обращаться по-человечески, то его быстро вразумят и спустят с небес на землю. У профессионалов для этого есть большой набор средств и методов.
Следующий момент – это питание. А точнее кормежка. Кормят там откровенно отвратительно. Настолько, что полностью отсутствует такое понятие как «вкусно – не вкусно». Я помню чем-то подобным моя бабушка в деревне кормила свиней. Одним словом банальная тюремная баланда. Новички долго не могут это есть, и только когда голод берет свое они, морщась и давясь, начинают есть эту бурду. В качестве примера из личного опыта можно привести пример пшенной каши, в которую для повышения калорийности бросается селедка: лучшего издевательства над человеческим вкусом трудно придумать. Это тоже пытка.
Зачастую в камере содержится людей больше чем спальных мест, и поэтому людям приходится спать по очереди. Это создает серьезные проблемы для тех, кто не в состоянии отстоять свое право на сон перед более сильными и наглыми сокамерниками. Это называется наказание сном.
Другая серьезная проблема – это запрет ложиться на «шконки» в течение всего дня. За этим следят надзиратели, и несоблюдение этого правила грозит наказанием. Это не проблема, когда вы на воле и в течение дня занимаетесь различными делами. Но в замкнутом, ограниченном пространстве, заполненном людьми, где не всегда есть возможность свободно передвигаться, это серьезнейшая пытка.
В камере даже безобидная стоваттная лампочка, горящая и днем и ночью, является мощнейшим психологическим раздражителем. Лично мне пребывание в СИЗО стоило зрения. Мои очки – следствие четырех месяцев под этой лампочкой. Скажите, не бог весть какая пытка? Но ведь результат налицо – я плохо стал видеть. А еще больные почки, которые я приобрел из-за холодных бетонных стен, от которых невозможно уберечься в узком замкнутом пространстве. Но я то как раз легко отделался. Знаю людей, которые получили в СИЗО куда более полный и серьезный набор болезней. А кое-кто там вообще подорвал свое здоровье. Так что ситуация с ужасными условиями, способствующими возникновению проблемам со здоровьем – это тоже пытка. Пытка болезнями.
Парадоксально, но многие проблемы в СИЗО помогает решать коррупция. Сотрудники СИЗО – это обычные люди, а, значит, ничто человеческое им не чуждо. За деньги в СИЗО можно многое. В свое время, находясь в алматинском Централе (так называют старое СИЗО Алматы), был свидетелем того, что сидельцы, имеющие деньги и влиятельных родственников на воле, могли себе позволить все, что хотели. В «блатных» хатах стояли телевизоры, холодильники, микроволновки и прочая оргтехника. Говорили, что при желании можно заказать даже «травку» и спиртное. Поговаривали, что особо крутым сидельцам по ночам даже проституток с Саина привозили. Сервис высокого уровня. Как пошутил один из сотрудников СИЗО: «Если есть «бабки» – хоть пулемет». Но это при наличии денег и связей на воле. Тем, кто без денег и связей – остается терпеть и молиться, чтобы побыстрее отправили на «зону».
Кстати, опытные зеки, как правило, стараются не задерживаться в СИЗО и стремятся побыстрее «уйти на зону». Знаете почему? Потому что там ЛЕГЧЕ! Да, да! Получается, что находиться подозреваемым в СИЗО в нашей стране менее комфортно, чем осужденным в колонии общего режима. Как вам такой парадокс?
По факту сегодня СИЗО – это учреждения, где подозреваемых и обвиняемых в преступлении людей подвергают специфическим, изощренным пыткам. И делается это параллельно расследованию преступления.
Я долго размышлял на эту тему и пришел к выводу, что это не просто так, что это делается целенаправленно. Между тем, что делают следователи и надзиратели в СИЗО, существует невидимая, но тесная логическая связь. Здесь все очень логично: если подозреваемых на этапе следствия помещать в нечеловеческие условия, воспринимаемые ими как пытки, то они будут охотнее соглашаться с любыми предложениями, способствующими прекращению пыток. Человек, хлебнувший ада СИЗО, скорее пойдет на предложения со стороны следователей и суда, чем тот, который не пробовал кашу с селедкой. Таким образом СИЗО здесь выступает и как мера пресечения, и как мера давления на человека, обвиняемого или подозреваемого в преступлении. Два в одном. И это, как я понимаю, очень устраивает правоохранительные органы.
Но тогда получается, что СИЗО в нынешнем его формате используется для того, чтобы ломать людей, делать их более покорными и покладистыми в интересах следствия. Это логика выкручивания рук и подавления человеческой личности. С запуганными, подавленными и боящимися защищать свои права людьми следователям легче «работать». С такими проще договориться о каких-то компромиссах, из таких куда легче «сделать» преступников или навесить на них чужие преступления.
И вот тут возникает главный вопрос: не слишком ли откровенно попираются права и свободы граждан на этапе расследования преступлений, когда задолго до решения суда следователи в сговоре с судом отправляют невиновных (на тот момент) людей за решетку, что называется авансом? Мало того, что его лишают свободы (что в отдельных случаях оправдано), ему устраивают конкретные пытки, которые не предусмотрены законом.
Покажите мне статью закона, где написано, что подозреваемого в преступлении человека нужно кормить тюремной баландой, держать круглосуточно под лампочкой, ограничивать во сне, содержать в каменном мешке, без туалета и возможности принять душ? Где сказано, что с ним можно обращаться как с преступником, ущемляя его права и свободы (за исключением передвижения)? Нет такой статьи! Нет такого закона и главное права издеваться над людьми. Тогда кто тот садист, который придумал вечно горящую лапочку в камере, что ПОДОЗРЕВАЕМЫХ нужно кормить как скот, что над ними можно издеваться, помещая в каменные мешки, где зимой они должны мерзнуть, а летом задыхаться от жары, и прочее, о чем мы говорили выше?
Есть правовая норма «содержание под стражей», но она абсолютно не предполагает нечеловеческих условий этого содержания. Есть грань, за которой содержание под стражей перестает быть просто содержанием и превращается в истязания и унижение человека. Я думаю, что правоохранительные органы эту грань перешли и поэтому с точки зрения соблюдения прав граждан, нынешняя практика содержания подследственных в СИЗО является глубоко порочной и даже преступной.
