В Бюро по правам человека поступило сообщение от одной из бывших осужденных женской колонии АК-159/9, расположенной близ пос.Коксу Карагандинской области – своеобразной «черной дыры», куда нечасто ступает нога проверяющих. По ее словам, в закрытом учреждении созданы невыносимые условия: женщины вынуждены работать сверхурочное время, в туалет могут выйти только в сопровождении охранников, зимой территория колонии залита отходами из сломанной канализации, в колонии больным, в том числе туберкулезным, не оказывают должной медицинской помощи и содержат всех вместе.
Общественная наблюдательная комиссия по Карагандинской области в составе директора филиала Бюро по правам человека Юрия Гусакова и медицинского работника, консультанта ОО «Кредо» Любови Карташовой 17 июня нанесла визит в заведение, где содержится около тысячи осужденных. Об увиденном рассказывает Юрий Гусаков.
– Первое. Мне совершенно непонятно и я не нашел ни одного нормативно-правового акта, который бы обязывал осужденных ходить строем, в ногу и с песней. Но кроме песен они еще и речевки разучивают. Под барабан. Правда, не строевым шагом, но в ногу, – делится одним из впечатлений о посещении правозащитник.
Но куда серьезней проблема с отправлением естественных надобностей, поскольку все отряды локализованы, т.е. отделены друга от друга, а надворные туалеты находятся на «нейтральной» территории.
– С одной стороны локальные участки – это хорошо, то есть отряд обнесен специальным ограждением, и изоляция преступников друг от друга, даже женщин – это нормально. Но с другой стороны ужесточился поход в туалет и отправление естественных надобностей. И теперь обязательно надо спрашивать разрешение у бригадира на выход из локального ограждения и передвижение к надворному туалету в сопровождении. А на тысячу человек таких надворных туалетов – два! И одно дело, когда передвигаешься туда можно свободно, а другое, когда тебе захотелось, ты получи разрешение и в группе, в сопровождении бригадира, возможно, с мокрыми штанами ты придешь туда, куда положено.
Не ускользнули от внимания комиссии и трудовые отношения.
– Что касается труда, то в порядке статьи 102 Уголовно-исполнительного кодекса трудятся все. Но должен констатировать, что при нахождении в «зоне» более двух часов, я не увидел, чтобы кто-нибудь поменял работающих осужденных. То есть все они трудились более двух часов в этот день и более двух часов в неделю, в то время как предписано – два часа в неделю и по собственному желанию больше этих дух часов. Но «собственное желание», как вы сами понимаете, родить нетрудно, – рассказывает Ю. Гусаков.
Затем члены ОНК осмотрели штрафной изолятор.
– В ШИЗО обнаружил стульчики для сидения металлические, без деревянного покрытия. И если у мужчин после этого просто чирьи, то женщинам это грозит женскими простудными заболеваниями, – продолжает правозащитник, отмечая некоторые особенности борьбы за здоровый образ жизни.
– В ШИЗО когда закрывают, больше двух сигарет в сутки не дают. Ссылаются, что это у них такая борьба с курением. Где прописана такая борьба с курением, каким приказом регулируется – непонятно. С одной стороны я понимаю администрацию: сейчас у них в ШИЗО не курят, курят в прогулочном дворике. Прогулка раз в сутки – они пачку выкуривают, потом у них начинает болеть голова, приглашают доктора. Я их понимаю. С другой стороны, такое ограничение незаконно.
В отличие от штрафников нарушений в отношении больных замечено не было.
– У них есть свой туботряд, как это и положено. Что касается СПИДа: ВИЧ-инфицированные есть, но водворённых в ШИЗО женщин с таким диагнозом мы не увидели, – указывает Ю. Гусаков.
Помимо этого Комиссия выявила и некоторые другие моменты, причем некоторые, возможно, являются «ноу-хау» именно этого учреждения.
– Существует фраза «твердо встал на путь исправления». Эта фраза целиком и полностью относится к возможности администрации охарактеризовать осужденного. Теперь эту фразу повторяет каждый осужденный, который становится дневальным. Выглядит это примерно так: я осужденная такая-то, дневальный по такому-то отряду столько человек там-то, твердо встала на путь исправления. Получается, что осужденные характеризуют сами себя, по крайней мере, в этой зоне. Понятно, что за такой характеристикой скрыты дополнительные усилия администрации, чтобы осужденные эту фразу говорили. Зачем? Совершенно непонятно. И опять же ни одного нормативно-правового акта, который бы обязывал заключенного делать это, я не нашел, – отмечает Юрий Гусаков такой первый момент.
Момент второй:
– Совет правопорядка странный и существует. Мало того, я видел такие повязки: должность «дежурный помощник администрации». Что это такое, я тоже ни в одном нормативно-правовом акте не нашел.
И, наконец, Ю. Гусаков заостряет внимание на составе осужденных.
– Карагандинских женщин в учреждении всего треть от общего количества. Это яркое свидетельство нехватки учреждений для женщин в других регионах страны. Ведь норму законодательства о том, что отбывать наказание осужденные (женщины – особенно!!!) должны по месту жительства, никто не отменял.
Однако несложный основной вывод можно уже сделать: судя по всему женская колония, конечно же, не концлагерь, но и не санаторий. Разве что возникают отголоски из пионерского детства, ведь на прямое обращение: «Есть ли какие-нибудь вопросы?» Вы услышите хоровое: «Никак нет!»
