Первокурсника летного института Ивана Яременко без сознания вытолкнули из окна аудитории на 4-м этаже. Такие показания он дает военным следователям. 19-летнего парня, который уже вряд ли станет летчиком, уговаривают сознаться в суициде.
Несчастье произошло в пятницу, 15 ноября. С того момента Иван Яременко, студент первого курса Военного института сил воздушной обороны прикован к больничной койке. У него перелом тазовой кости, обеих ног, выбита часть коренных зубов и сотрясение головного мозга. Кто и за что вытолкнул его из окна учебной аудитории – он не знает, а точнее – не помнит. Ваня говорит, что был на тот момент без сознания.
– 15 ноября я был на парах, – рассказывает курсант Яременко. – Когда уроки закончились, я пошел в туалет. Со мной пошел еще один сокурсник, но вскоре ушел. Потом подошел еще один студент с инженерного факультета. Мы поговорили, он ушел, минуты не прошло – я стал заходить в аудиторию напротив туалета и только чувствую удар сзади. Я отключился и очнулся, когда уже летел из окна. Глаза открываю – вниз лечу. Первая мысль – не разбиться. Я попытался изменить позу, повернул хотя бы голову, сгруппировался, рухнул на землю и отключился. Минут через 10 я пришел в себя. Первое, что увидел, шапка далеко от меня лежит. Сразу не понял, что случилось. Челюсть сильно болела. Я сплюнул, понял, что зубы поломал. Голову поднимаю – окно открыто. Кровь. Все болит. Лежу на асфальте, планшет под голову подложил. За забором ВИСВО люди проходят, смотрят на меня, но никто не подходит. Я стал кричать: «Помогите!». Но меня никто не слышал или не хотел слышать. У меня такое состояние было: не знаю, громко я кричал или нет. Потом я опять отключился. И вдруг слышу – кто-то идет. Наряд второкурсников обход территории делал. Никто и не знал, что я тут лежу, случайно меня увидели. Я сказал, что не помню, что случилось. Позвали помощь. Все забегали. Потом меня привезли в БСМП.
Уже по пути в больницу, когда с переломами парень еле терпел боль, его допрашивали и выясняли, что случилось.
– До падения, Иван, ты общался только с одним человеком? Ты видел, что он уходил от тебя?
– Да, только с одним. Мы вышли в узкий коридор из фойе. Там проход маленький. Я толком ничего не видел впереди себя. Больше ничего не помню.
Ко мне приходят из военной полиции, из института, из военной прокуратуры, военно-следственного управления – допрашивают. Уголовное дело уже возбудили. Но меня хотят теперь убедить, что прыгнул я из окна сам. Я этого не делал! Я не самоубийца! Я четко помню толчок в спину. Но мне говорят, что я называю какие-то имена, но ничего не доказано, и невинные люди могут пострадать. И погоны «полетят». Ко мне приходят и начинают разговор со слов: «Мы пришли поговорить о том, как ты из окна выпрыгнул».
Если Иван изменит свои показания и заявит, что из окна он выпрыгнул сам, парня поставят на учет, как склонного к суициду.
– Он бы летал, он мечтал стать летчиком, – сокрушается мама Галина Яременко. – А теперь карьера загублена. Я рассматриваю несчастье, как покушение на убийство.
– У тебя были до этого в институте с кем-нибудь стычки, ссоры, может, драки?
– За две недели до этого у нас была физкультура. Мне сказали разминку проводить. А среди курсантов есть такое понятие: если младший над старшими командует – не приветствуется. А я провел разминку у второкурсников, и ко мне после этого стали цепляться. Есть там несколько человек, все вылавливали меня: «Давай поговорим!». Как-то опять на физре встретились – мы на турниках занимались, а второй курс в волейбол играл. Потом в раздевалке встречаемся, они снова ко мне: мол, что ты такой важный, много позволяешь себе. Последний раз мы сцепились с ними 12 или 13 ноября, нас разняли, драки не было.
Иван открыто называет имена, фамилии тех самых второкурсников, что не давали в последние две недели в институте ему прохода. Говорит, что не любит «разборки» и намеренно не шел на конфликт, чтобы не обострять ситуацию. Это не говорит о том, что парень трус. Он просто не видит смысла в бестолковых дрязгах, разговорах и драках за углом.
– В своих показаниях я назвал все имена. Их потом допрашивали. Они оправдываются, друг на друга показывают.
Во время нашей с Иваном беседы в больнице в палату зашла плачущая женщина. Ваня узнал ее – это мама его сослуживца. Семья живет в Уральске. Узнав о несчастье, женщина приехала в Актобе, чтобы забрать своего сына из летного института. Она не хочет, чтобы с ее ребенком случилось подобное.
К слову, Ваню Яременко с 1 года и 10 месяцев воспитывала бабушка и дедушка. Мама с папой участия в воспитании и Вани, и еще двух внуков не принимали, рассказывает бабушка Нина Григорьевна Скворцова. В 2000 году маму Галину Яременко лишили родительских прав. Поэтому представлять интересы парня может только бабушка, дедушки уже нет в живых.
– Уже в 5 классе Ваня, как сирота, бесплатно поступил в республиканскую школу «Жас улан» в Астане, – рассказывает бабушка пострадавшего курсанта Нина Григорьевна. – Там он учился 7 лет – рос, креп, возмужал. В ВИСВО он пошел учиться по направлению. В гражданскую авиацию его не взяли, у него рост выше нормы на
Мама Ивана, в отличие от бабушки, на беседу с журналистом идет неохотно. Говорит, что за ее молчание им в ВИСВО пообещали лечить сына в платной больнице.
Хотим напомнить родительнице, что согласно законодательству Ивана лечить обязаны. Не при условии, а по закону. Кроме того, Иван принял присягу и служил Родине, которая теперь несет за случившееся материальную ответственность.
В Законе «О воинской службе и статусе военнослужащих» сказано:
Статья 51. Компенсации военнослужащим в случае гибели (смерти) или получения увечья:
3. Единовременная компенсация при установлении военнослужащему по контракту инвалидности в период прохождения им воинской службы или наступившей в результате увечья (ранения, травмы, контузии), заболевания, полученных в результате исполнения обязанностей воинской службы…
В случае получения военнослужащими по контракту при исполнении обязанностей воинской службы тяжелого увечья (ранения, травмы, контузии), не повлекшего инвалидности, им выплачивается единовременная компенсация…
4. Единовременная компенсация не выплачивается, если в установленном законодательством Республики Казахстан порядке доказано, что гибель (смерть) военнослужащего или полученное им увечье наступили:
4) в результате умышленного причинения себе какого-либо телесного повреждения (членовредительства) или иного вреда своему здоровью с целью получения единовременной компенсации или уклонения от воинской службы;
Понятно, если кому-то все-таки придет в голову уговорить Ивана согласиться на версию о попытке самоубийства – курсант не получит не то что компенсации, но и вообще лишится нормального будущего.
Никаких прогнозов врачи БСМП пока не делают. Военная прокуратура комментариев не дает тоже. Пока есть только надежда, что Ивана удастся поставить на ноги и найти того, кто хладнокровно вытолкнул его из окна вуза.
ИСТОЧНИК:
Газета «Актобе-таймс»
www.aktobetimes.kz/index.php/component/k2/item/1080-«дедовщина»-висво-доведет-до-убийства
