27 сентября
Уважаемые дамы и господа,
Обеспечение права на свободу совести и религии в Казахстане – наглядный пример «фасадной демократии», когда на «фасаде» написано уважение всех религий и продвижение толерантности, а за фасадом все наоборот.
Хотя власти Казахстана декларируют, что наше государство это «рай» для религий, хотя в стране проводятся форумы мировых религий, объявляется о том, что все религии признаются и уважаются, в действительности ситуация очень далека от идеальной, а за последние годы явно ухудшилась.
Вчера вы имели возможность на пленарном заседании услышать много критических выступлений о ситуации в Казахстане от представителей многих признанных в мире конфессий.
Законодательство Казахстана, особенно после принятия Закона 2011 года о религиозной деятельности и религиозных объединениях является одним из самых репрессивных, если не самым репрессивным на всем пространстве ОБСЕ.
Это законодательство и правоприменительная практика прямо нарушают международные обязательства Казахстана в области свободы совести и религии, в частности в отношении Международного пакта о гражданских и политических правах.
Также эти законодательство и практика не соответствуют основным принципам международного права в области прав человека, в частности принципу презумпции в пользу права, принципу пропорциональности, принципу юридической предсказуемости и определенности. И законодательство и практика, помимо прочего, являются дискриминационными по отношению к религиозным общинам.
Начну с того, что власти Казахстана, видимо, полагают, что свобода совести и религии, не подлежащая специальному регулированию, заключается только в свободе верить или не верить.
Однако это право включает свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору и свободу исповедовать свою религию и убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учений.
Сюда входят права:
– собираться в связи с религией или убеждениями и создавать и содержать места для этих целей;
– создавать и содержать соответствующие благотворительные или гуманитарные учреждения;
– производить, приобретать и использовать необходимые предметы и материалы, связанные с религиозными обрядами или обычаями или убеждениями;
– писать, выпускать и распространять соответствующие публикации в этих областях;
– вести преподавание по вопросам религии или убеждений в местах, подходящих для этой цели;
– испрашивать и получать от отдельных лиц и организаций добровольные финансовые и иные пожертвования;
– готовить, назначать, избирать или назначать по праву наследования соответствующих руководителей;
– соблюдать дни отдыха и отмечать праздники и отправлять обряды;
– устанавливать и поддерживать связи с отдельными лицами и общинами на национальном и международном уровнях.
И ограничение этих прав, составляющих содержание права на свободу совести и религии, возможно только с соблюдением критериев допустимости ограничений.
Проблемы начинаются с противоречащей международным стандартам обязательной регистрации религиозных объединений. Это означает, что пользование всеми вышеперечисленными правами невозможно без регистрации. То есть любая группа граждан, объединившаяся для совместной реализации права на свободу совести и вероисповедания, признается незаконной и подлежащей административной или даже уголовной ответственности, если она не имеет регистрации.
Власти рассматривают регистрацию не как техническую процедуру получения статуса юридического лица для открытия счета в банке, получения и использования денежных средств, получение налоговых льгот при осуществлении некоммерческой деятельности, а как систему лицензирования, разрешения на вероисповедание.
Более того, эта регистрационная процедура дискриминационна по требованиям. Если для создания и регистрации обычного общественного объединения достаточно 10 человек, причем это – будет местное общественное объединение, а для регионального общественного объединения достаточно иметь филиалы в двух регионах Казахстана, а республиканского – филиалы более чем в половине регионов (всего в Казахстане 16 регионов), то для регистрации местного религиозного объединения надо не менее 50 человек, регионального – 500 человек, республиканского – 5000 человек. Это схоже только с регистрацией политических партий, где, правда, для регистрации надо не менее 40000 человек.
Кроме того, сама эта географическая привязка общественных объединений напоминает известную с советских времен систему “прописки”, только для общественных организаций. Причем она используется не только для определения местонахождения юридического лица и места уплаты налогов, но для ограничения “ареала обитания”, как у животных.
Деятельность религиозного объединения, которое зарегистрировано как местное в одном регионе, считается незаконной в другом регионе. Проповедники этой религиозной общины в случае, если они приезжают в другой регион, привлекаются властями к административной ответственности за незаконное миссионерство.
Более того, власти даже привлекают к ответственности верующих, которые совместно отправляют свое вероисповедание в том же регионе, но не по тому конкретному адресу, где зарегистрирована община.
Налицо очевидная дискриминация общественных объединений, в том числе религиозных, по сравнению с коммерческими организациями, для которых не существует такой географической привязки и которые без проблем торгуют, производят продукцию и занимаются предпринимательством на всей территории страны, независимо от места регистрации.
Аналогичной дискриминации и даже цензуре подвергаются религиозные общины в отношении религиозной литературы. Никакая иная литература, научная, философская, развлекательная и т.д. не подвергается цензуре, кроме религиозной. Пользоваться такой литературой, ввезенной из-за рубежа, можно только после религиоведческой экспертизы.
Сама по себе религиоведческая экспертиза, существующая в настоящее время при специальном органе – Агентстве по делам религий при Министерстве юстиции Казахстана это еще один репрессивный инструмент, который используется властями для борьбы с неугодными религиозными общинами. Несколько специалистов-религиоведов на основе своих знаний делают заключения по поводу сути тех или иных религиозных доктрин, которые затем ведут к правовым последствиям в виде отказа в регистрации религиозных общин, их ликвидации, привлечении к ответственности проповедников и т.д. По существу теологические дискуссии используются в административно-правовых или уголовно-правовых целях.
При этом ряд таких специалистов или экспертов делают заключения, которые вызывают серьезные сомнения в их квалификации и вообще каких-либо знаниях. Перечислю некоторые из наиболее “экзотических” утверждений таких экспертов. Проповедница говорит о несовершенстве людей, значит, она разжигает родовую рознь (в Казахстане запрещено разжигать рознь и вражду между казахскими родами) по принадлежности к роду человеческому. Призыв служить Богу и уходить в монастырь подрывает основы брачно-семейного законодательства Республики Казахстан. Церковь Объединения (Церковь Муна) не является христианской, несмотря на то, что ее последователи сами считают себя христианами. Видимо, “эксперт” ничего не читал о неохристианстве. Пастор Кашкумбаев на допросе утверждал, что верит в Бога и с ним говорит, значит у него признаки параноидальной шизофрениии его надо подвергнуть психиатрической экспертизе..
Мне даже пришлось на пресс-конференции предложить властям до проведения психиатрической экспертизы пастора Кашкумбаева ответить на два простых вопроса: “Есть ли Бог?” и, если он есть: “Можно ли с ним разговаривать?”.
Я полагаю, что наступило время, когда настоящие эксперты, ученые, международные ассоциации ученых должны сказать свое слово по поводу таких “экспертов”. Надо на мировом уровне организовать дискредитацию этих псевдоученых, чтобы власти не ссылались на эти заключения как на заключения экспертов. Я готов предоставить и ОБСЕ и международным ассоциациям ученых и журналистам эти “бессмертные” заключения.
Практическая ситуация со свободой совести и религии ухудшается с каждым годом. Около 1500 религиозных общин не прошли перерегистрацию после вступления в действие нового закона.
По всей стране штрафуют проповедников, верующих за то, что они распространяют религиозную литературу не в том месте, как будто это литература эротического содержания, изымают библии и Кораны, штрафуют за отправлление религиозного культа даже в частных домах, преследуют за незаконное миссионерство.
Приезжающих из-за рубежа некоторых религиозных деятелей обыскивают в аэропортах и т.д.
Идут уголовные процессы над атеистом Харламовым и пастором Кашкумбаевым. Харламов после ареста переведен на подписку о невыезде, а Кашкумбаев после месячной психиатрической экспертизы, признавшей его вменяемым, находится под стражей.
Кстати, по его делу адвокат обратился с запросом, являются молитва и проповедь способами суггестивного психологического воздействия на подсознание. Особенно если при этом используется музыка. Оставлю это без комментариев.
Один из главных аргументов властей, что таким жестким контролем за религиозными общинами они борются с распространением экстремизма и радикализма, а также за здоровье и нравственность населения.
Цели благие, средства совершенно негодные.
Это все равно что бороться с бандами путем контроля над любыми группами людей. С бандами надо бороться как с бандами с использованием имеющегося у государства инструментария, правоохранительных органов и органов национальной безопасности. Бороться с бандами путем обязательной регистрации совершенно бессмысленно. Бороться с предупреждением преступного поведения путем контроля всех бесперспективно. Это неэффективная и ненужная трата государственных средств. Если кто-то занимается мошенничеством, если кто-то использует незаконные методы воздействия, если кто-то распространяет экстремистские взгляды: доказывайте, изобличайте, преследуйте, как вы это делаете с ворами, убийцами, террористами.
А группы обычных людей надо оставить в покое и не пытаться их контролировать, потому что если вы хотите все контролировать надо прямо сказать, что государство – полицейское, и к демократии это не имеет никакого отношения.
И несколько слов о свободе мирных собраний. Об этом можно сказать просто: это право ограничено до уровня отрицания. Мало того, что оно имеет разрешительный, а не уведомительный характер.
Существует более 50 постановлений местных органов представительной власти, когда выделено одно или два места в городе или поселке, где можно провести пикет или митинг. Есть даже экзотические, вроде площадки перед элеватором.
Понятно, что при таком регулировании граждане Казахстана лишены закрепленного в Конституции и международных обязательствах права на демонстрации и шествия, поскольку они предполагают движение от одного места к другому.
Власти рассматривают под мирным собранием любую публичную акцию: флэш-моб, возложение цветов, передачу петиции властям и т.д. За эту акцию без разрешения властей людей задерживают, быстро судят и штрафуют или отправляют на 15 суток под административный арест.
Здесь вообще трудно что-то комментировать.
Закончу следующим.
Если вы не хотите, чтобы ваши методы называли “хитрой” или “коварной” демократией, соответствуйте международным представлениям и стандартам в области свободы совести и религии, свободы мирных собраний, своим международным обязательствам, международной практике и демократическим механизмам и процедурам.
Спасибо за внимание.
