Под таким девизом прошли общественные слушания, посвящённые двухлетней годовщине начала забастовки нефтяников Жанаозена, продолжавшейся семь месяцев и завершившейся массовым расстрелом 16 декабря 2011 года и судебными приговорами в 2012 году. Часть осужденных вышли на свободу в конце мая 2013-го, но большая часть остается в заточении, включая профсоюзного лидера Розу Тулетаеву и политического лидера Владимира Козлова. Их освобождения и наказания истинных виновных из лагеря власти потребовали участники общественных слушаний 3.06.2013.
* * *
Выступление Евгения ЖОВТИСА
В этой трагедии было много вранья
Думаю, что события в Жанаозене в 2011 году и всё, что происходило потом в общественно-политической жизни страны – это некий Рубикон, который перешла власть, и, невольно, перешло и общество.
Жанаозен оставил невыученные уроки, невысказанную правду, необеспеченную справедливость и тяжелые последствия для судеб многих людей, семей и целых организаций.
Я уже в третий раз выступаю на эту тему на таких круглых столах. Последний раз – в середине декабря прошлого года об уроках этой трагедии. Сегодня, видимо, надо еще раз вернуться к тем же самым оценкам.
Но начну я с весьма банальных исходных посылок. Среди общих принципов, признаков, условий для развития демократии как современного конституционного строя и режима функционирования политической системы есть такие:
– доминирование методов убеждения, согласования, компромисса; отказ от методов насилия, принуждения, пресечения; и
– демократический контроль общества над силовыми структурами, используемыми только по прямому предназначению и строго в рамках закона.
– и еще один тезис, на который я хотел бы обратить внимание. Правосудие не может иметь только одну цель – обеспечение законности. Необходимо еще и обеспечение разумности, и главное – справедливости.
События в Жанаозене и всё, что произошло после них, ярко демонстрируют, что ни одно из этих трех условий не соблюдается. Доминируют не методы убеждения, согласования, компромисса, а как раз методы насилия, принуждения, пресечения. Общество не имеет механизмов демократического контроля над силовыми структурами. А правосудие прикрывается формальным соблюдением законности, часто не заботясь ни о разумности, ни о справедливости.
Также Жанаозен продемонстрировал неспособность властей всех уровней к ведению нормальных цивилизованных переговоров. К сожалению, у нас народ никогда не рассматривался субъектом принятия политических, экономических, социальных решений. Он всегда был объектом «заботы», манипулирования, контроля, подчинения, промывания мозгов. У нас с властью сложноподчиненные отношения. Они приказывают, мы подчиняемся.
У нас в основном не диалог, а монолог власти, опирающийся на силовой ресурс. Поэтому, когда возникают конфликты, власть почти сразу переходит к использованию административного ресурса. Угрозам, увольнениям, давлению и т.д. Это привычный и удобный ее инструментарий. Поэтому в рядах полицейских даже нет таких специально обученных переговорщиков. Они либо разгоняют, либо, как стало понятно из трагедии в Жанаозене, стреляют.
А без переговоров нельзя. Конфликты не решаются силой. И, прежде всего, учиться переговорам надо власти. На всех уровнях. Переговоры не бывают легкими, но альтернативы им нет. Надо учиться договариваться, а не приказывать и «ломать через колено».
И что еще более трагично, что события в Жанаозене продемонстрировали, что правоохранительные органы совершенно неготовы ни технически, ни организационно, ни профессионально к прекращению массовых беспорядков, даже, если они случаются, без применения оружия на поражение. Силовые структуры, полиция, финансовая полиция, органы национальной безопасности и прокуратура не находятся под демократическим общественным контролем.
Трагедия в Жанаозене продемонстрировала и то, что общество крайне атомизировано, не солидарно, не сопереживающее. Оно не гражданское, оно – государственное. Оно, как в Советском Союзе, контролируется государством, зависит от государства, боится государства, управляется государством, прямо или косвенно.
В стране несколько десятков тысяч неправительственных организаций, оказывающих услуги, решающих социальные проблемы, только гражданским обществом это не является. Потому что оно не объединяется для защиты прав других граждан, в том числе и от государства. Ипотечники редко поддерживают дольщиков, а дольщики – пенсионеров или праворульщиков, а все вместе они стараются подальше держаться от так называемых «политических».
Несколько месяцев несколько сот человек стояло на площади, борясь за свои права, и кроме нескольких политиков и общественных деятелей, журналистов и правозащитников никому не было до них дела. Только шок от расстрела всколыхнул общество. Гражданское общество это ответственность не только за себя и свою семью, но и за других. Вот этого общества у нас, к сожалению нет.
Несколько слов о прошедших судебных процессах, включая последний в Верховном суде.
Еще раз повторюсь, что почему-то все наши судебные и правоохранительные органы забыли, что при принятии решений, как говорит даже наше собственное законодательство (не буду говорить о международном), надо руководствоваться не только принципами законности (то есть ссылаться на нормы закона), а еще и соображениями разумности и справедливости. Точно так же, как решения по выселению жителей Шанырака близ Алматы, может быть, и были обоснованными с точки зрения закона, но очевидно неразумны и явно несправедливы, решения правовых институтов государства в ходе трудового конфликта в Жанаозене были зачастую неразумны и несправедливы. А несправедливость более остро ощущаемое состояние даже по сравнению с законностью или незаконностью.
Все проведенные в связи с событиями Жанаозене уголовные процессы со всей наглядностью продемонстрировали, что право настолько погребено под политикой, под политической целесообразностью, что о следовании ключевым принципам уголовного правосудия: всесторонности, объективности, полноты, презумпции невиновности, равенства сторон и состязательности, толкования сомнений в пользу обвиняемых вообще говорить не приходится.
Целью правосудия в этих процессах не являлось установление истины и выяснение обстоятельств, а осуждение конкретных людей. Поэтому нам и продемонстрировали, что там, где не хватает доказательств вины, или факты свидетельствуют об обратном, тем хуже для доказательств и фактов. На них просто не обращают внимания.
Это совершенно ненормально, когда только сами следователи, прокуроры и судьи убеждены в виновности осужденных, а подавляющего большинства наблюдателей сложилось впечатление, если уж не о невиновности, то, во всяком случае, о наличии больших сомнений в виновности обвиняемых.
Существование сомнений в обоснованности и справедливости приговоров подрывает остатки доверия к правовым институтам государства, если они еще остались, делает право бесполезным критерием правильного и неправильного.
И еще раз о нравственности и безнравственности.
Как бы ни говорили о том, что политика дело грязное, не бывает ни политики, ни общественной жизни, ни человеческих отношений без их оценки с точки зрения моральных и нравственных критериев.
В этой трагедии, помимо проявления настоящих человеческих качеств, мужества, стойкости, было много вранья, предательства и низости, неблагодарности и трусости, подлости и игры на самых низменных человеческих чувствах. Боюсь, что это крайне тревожный сигнал всему нашему обществу. Об этом надо очень серьезно задуматься, пока сигнал не стал диагнозом.
События в Жанаозене и вокруг него это одна из самых тяжелых страниц в современной истории независимого Казахстана, и от того, какие уроки извлекут из этого и власть, и общество, зависит очень многое для нынешнего и будущих поколений.
Трагедии в Жанаозене избежать не удалось, но есть возможность попытаться избежать других подобных трагедий в нашей стране. Но зависит это и от общества, и от власти. От способности консолидироваться и совместно защищать общие права представителям общества и от способности власти к диалогу и поиску разумных решений в ходе почти всегда трудных переговоров.
Альтернативы этому просто нет.
* * *
Выступление Сергея ДУВАНОВА
Жанаозен выявил трусость гражданского общества
Трагические события в Жанаозене позволили в особом ракурсе увидеть наше гражданское общество, увидеть недостатки оппозиционного движения, оценить существующий политический режим, понять одномерность общественного мнения.
Для гражданского общества Жана-озень явился очередной проверкой на вшивость. Часть этого общества, демонстрируя верноподданнические чувства, традиционно стала подпевать власти, оправдывая расстрел безоружных людей, убеждая окружающих в том, что усмирение смутьянов – это и есть высшее проявление принципиальности и государственной мудрости.
Другая часть «залегла на дно», старательно обходя тему Жана-озеня, в лучшем случае занимая позицию «ни нашим, ни вашим». Что-то вроде того, что стрелять по соотечественникам, конечно, плохо, но обстоятельства вышли из под контроля и поэтому руководство страны в этом не виновато. То есть в этом случае стрелки переводились с высшего руководства страны на чиновников среднего и низшего звена, которые, де, дров и наломали.
И только третьи, которых меньшинство, открыто обвиняли власти в ответственности за кровопролитие, делая упор на том, что команда на расправу шла с самого верха властной пирамиды.
Рассуждать о том, кто из указанных групп ближе к истине, кто прав – в принципе не уместно. Гражданское общество, по определению всегда должно быть на стороне тех, кого убивают и против тех, кто убивает. Это, если хотите гуманитарное кредо гражданского общества, вытекающее из генетического уважения прав и свобод человека. Представители гражданского общества, оправдывающие применение оружия против сограждан, требующих к себе человеческого отношения – по определению не могут относиться к гражданскому обществу. Это откровенные прихлебатели власти.
Не намного лучше выглядят те, кто видят недопустимую жестокость мер против забастовщиков, но боятся об этом сказать вслух либо указать на истинных виновников трагедии. Гражданская трусость – одна из самых неприятных характеристик нашего гражданского общества. И Жана-озень это очень хорошо продемонстрировал.
Для оппозиции Жана-озень стал очередным экзаменом на зрелость. С одной стороны оппозиция продемонстрировала готовность использовать социально-экономическую проблему, каковой явилась забастовка в своих политических интересах. Мы знаем, что все оппозиционные партии там отметились. И это правильно. Здесь уместно напомнить некоторым умникам, пеняющим оппозиции, что она влезла в ситуацию в Жанаозене с целью заработать на этой проблеме политические дивиденды.
Именно так и должна поступать нормальная оппозиция, задача которой использовать все проколы властей, все недовольства в стране в своих политических целях. Если оппозиция не делает этого, то это на самом деле никакая и не оппозиция. В этом смысле все остальные партии в Казахстане, которые позиционируют себя оппозиционными, очень наглядно продемонстрировали свое основное предназначение – оформление показной многопартийности.
Не будем говорить, насколько успешно использовала оппозиция Жана-озень в своих политических интересах – в наших условиях то, что они смогли сделать – уже хорошо. Куда более важно отметить другое, что баталии вокруг забастовки нефтяников показали полную разобщенность казахстанской оппозиции. Каждая партия работала исключительно по своей индивидуальной программе. Никакой координации действий, никаких общих мероприятий, отсутствие единого плана.
Более того, именно Жанаозен показал, что разногласия между отдельными ветвями оппозиции порой доминируют над общей оппозиционной целью. С этой точки зрения действия оппозиции во время забастовки нефтяников – убедительное доказательство того, что единой оппозиции в Казахстане, скорее всего, не будет никогда.
Для власти, понимаемой не как враждующие между собой группировки, а как политический режим Назарбаева, ориентированный на самосохранение и исключение социально-политических рисков. Жанаозен – это демонстрация зрелости казахстанского авторитаризма, его готовности пойти на всё ради сохранения данного политического режима.
Я категорически не приемлю мнение, что кровь нефтяников Жанаозена пролилась в результате какой-то несогласованности или ошибки властей. Расстрел – это продуманный и согласованный акт устрашения населения, оппонентов, различных несогласных и критиков режима. Это демонстрация того, что авторитаризм созрел, состоялся и готов защищаться от вызовов жизни любыми способами, не заморачиваясь на нравственность и права человека. В этом смысле Жанаозен – это своеобразная визитная карточка режима Назарбаева, этакая презентация потенциальных возможностей этих политиков режима в части отстаивания своего права на власть. Отличная демонстрация того, что эти парни во власти пойдут на все, чтобы ее сохранить в своих руках.
Понятно, что сама по себе забастовка нефтяников не претендовала на эту власть: напротив забастовщики как могли, избегали политизации своей борьбы. Но в Аккорде понимали, что сама по себе эта борьба, и тем более, если она завершится победой рабочих, создает опаснейший прецедент, который может поднять мощную волну протестов вначале экономических, которые в итоге могут перерасти в политическую фронду, способную создать реальные угрозы режиму. С точки зрения исключения этих рисков для режима забастовку нужно было гасить как можно скорее. И несмотря на поистине героическую упертость адайцев, скорее всего эта задача была бы выполнена, если бы не вмешалась оппозиция в лице «Алги», которая поддержала забастовщиков.
На самом деле «Алга» не столько сорвала планы по приведению к покорности нефтяников, сколько напугала Ак-орду, увидевшей в этом возможность сращивания стихийного протеста рабочих с политическими требованиями оппозиции. Стрельба по безоружным людям – это следствие страха получить очередную «бархатную революцию». В этом плане расправа в Жанаозен – это превентивная мера, к которой прибегли власти Казахстана, чтобы обезопасить себя от возможных рисков.
Для основной массы населения жанаозенские события, в части их социально-политического подтекста остались незамеченными. Благодаря пропагандистской машине Ак-орды многие казахстанцы считают, что там произошли беспорядки, в ходе которых погибли люди и имеются раненные. Большинство однозначно воспринимает действия властей как вынужденную необходимость, призванную восстановить правопорядок и законность.
Здесь всё достаточно предсказуемо: у кого основные информационные ресурсы (сегодня это прежде всего ТВ), тот и формирует информационную повестку дня. В этом плане ни оппозиционные газеты, ни Интернет не в состоянии составить ощутимую конкуренцию, а потому основная масса далеких от политики казахстанцев пребывает в русле официальной пропаганды. Для большинства из них происшедшее в Жанаозене в худшем случае – это результат происков врагов Казахстана, в лучшем своевременные действия полиции, пресекших беспорядки и грабежи. В этом плане для большинства населения страны Жанаозен в информационном плане событие менее значимое, чем гибель 14 пограничников на посту «Арканкерген» и крушение самолета под Алматой.
* * *
Тексты выступлений Е.Жовтиса и С.Дуванова предоставлены ими самими; заголовки взяты из публикации обоих выступлений в газете «ДАТ» от 6.06.2013
