В нарушение процессуальных норм ведения судебного процесса (около 30 пострадавших и свидетелей еще не дали свои показания) суд начал опрос 37 подсудимых нефтяников. Шокирующий рассказ Танатара Калиева о пытках во время следствия подтверждают и другие нефтяники. «Мы все прошли через физические и моральные унижения», – заявляют они в суде.
«Зорлап, зорлау (изнасилование)…» — почти шепотом, с трудом решившись на это признание, произнес вчера отец пятерых детей 46-летний подсудимый Танатар Калиев. Родственники Танатара после заседания суда сообщили журналистам: «Его раздевали и подвешивали голым головой вниз, потом били по голове… Он рассказал это во время свиданий…»
Рассказ Танатара в залах суда слушали в полной тишине. Прокуроры задали только пару вопросов, судья молчал. Только перед опросом Калиева он заметил: «Говори, пока включены видеокамеры. У тебя сейчас есть хорошая возможность — другой у тебя не будет». «Вы слышали, что он сказал?» — перешептывались все в залах суда, не понимая, что именно имел в виду Аралбай Нагашибаев.
Танатар говорил с трудом. За время нахождения в СИЗО подсудимый доведен до крайнего состояния: почти каждое слово для него было не меньшей мукой, чем те пытки, которым он подвергался.
– Мы с 20 мая стояли на площади. За это время не было ни одного погрома, хулиганских действий, распития спиртных напитков, – начал свой рассказ Калиев. — Положение становилось для нефтяников тяжелым. В семьях уже не хватало денег, многие парни даже пытались наложить на себе руки. За семь месяцев на нас никто не обращал внимания. Но как бы ни было тяжело, ребята надеялись на справедливость. Но вот наступило 16 декабря. И никто из ребят, которых я знаю, не устраивал массовых беспорядков. Я все семь месяцев был с ними, я их поддерживал как мог. Если говорить о 16 декабря, то никто из здесь сидящих ребят никогда не выступал против государства. 16 декабря я был до обеда на Алане, потом ушел домой, вернулся туда, когда все уже началось. А 17-го меня забрали в ИВС, там все было в крови.
Два дня я отказывался брать на себя ложное обвинение ребят. После этого меня увезли в ДКНБ, там начали бить по голове. Из-за этих побоев я до сих пор страдаю головными болями, нервы так расшатаны, что, даже когда возникает небольшой шум здесь в зале, я начинают весь дрожать, еле-еле сижу. Били табуреткой по голове, но я все равно не хотел оговаривать людей. Тогда начали меня обманывать, стали говорить, что переведут в свидетели, я все равно отказался, тогда они начали пугать детьми… Я не выдержал и дал показания против ребят. Я был истощен, весь избитый, из-за того что били по голове, я даже не помнил имена своих ребят. Я решил дать показания, а потом всю правду рассказать на суде. Теперь я надеюсь только на справедливость судьи… Если бы я отказался, они убили бы меня. Поэтому, судья, я еще раз говорю: эти ребята невиновные, и сейчас я клянусь в этом.
– Вы на восьми листах дали точные показания, указав места. Скажите, вы это сами говорили или вам подсказывали? – спросили адвокаты.
– Меня заставили дать эти показания…
– В показаниях вы говорили: 15 декабря подсудимые Сактаганов, Досмагабметов организовали шум, чтобы помешать ставить юрты, там был Сактаганов?
– Нет, Сактаганова не было.
– Жусибпаев Канат давал вам задание готовить зажигательные смеси?
– Нет.
– Вы отвозили в гаражи бензин для заготовки зажигательной смеси?
– Нет, не отвозил.
– Когда начались беспорядки и полицейские вышли со стороны роддома, как они вели себя?
– Я видел, как полицейские возле акимата стреляли из автоматов, среди них был начальник полиции по имени Абдрасул.
– Вы видели погибших и раненных людей?
– Да, видел.
– Где вы были в этот момент?
– Я бегал среди людей, старался помочь раненым вместе с другими людьми. Просил, кричал: «Не стреляйте!»
Танатар Калиев продолжает подвергаться давлению с начала судебного процесса. В прошедшее воскресенье одиночную камеру, где он содержится, посетил подполковник Кыдыралиев.
– Он сказал: если откажешься от своих показаний на суде, то мы сверху на тебя навесим еще 164-ю статью. Подполковник Кыдыралиев брал у меня показания еще в самом начале допросов… – сказал Танатар.
В процессе опроса выяснилось: в адвокате подсудимому отказывали. Эту возможность он получил только после того, как подписал признательные показания: «Следователи в ДКНБ говорили, что адвокаты им не указ, что они не играют никакой роли и вообще их КНБ не пускают…» Его показания на видео перед записью репетировали неделю.
– Мне адвоката дали только перед записью видео. Перед этим готовили, учили, что я должен говорить, куда идти, на кого указывать.
– Кем вы работали?
– Машинистом.
– Вам платили ежемесячно зарплату?
– Платили, но мы работали за двоих, по две смены, а платили нам только за одну работу. Мы говорили об этом нашему начальству, просили, заплатите хоть 30% за вторую работу. Но нам пригрозили, если будете выражать свое недовольство, понизим по категории. Например, у меня пятая категория. Но так не могло продолжаться. Мы все-таки люди, а не бараны, и мы решили требовать наши законно заработные деньги — объявили голодовку, потом забастовку.
– А вы знаете, что вы имели право подать в суд на работодателя?
– Нет. Может, так и есть. Мы ведь юридически неграмотные люди. Таких нюансов никто не знал. Там было около 5 тысяч людей, и мы все вместе приняли такое решение.
– Почему у вас прозвище «до конца». Что это означает, до конца чего?
– Меня так прозвали среди народа. Я просто часто повторяю эту фразу — «до конца». Ничего особенного это не означает. Просто, когда я уходил с собраний, которые мы проводили на площади, люди в шутку кричали мне вслед: «Эй, до конца, до конца!»
Из кабины для подсудимых попросили дать слово: «Судья, мы хотим заявить: Калиев на видеозаписи возле заправки говорит, что покупал 80-й бензин, но у нас в то время по городу вообще не было 80-го бензина. Продавался только 95-й. Есть еще один неточный момент в показаниях Калиева. Он говорит, что бензин ему налили в баклажки. У нас в городе запрещено разливать бензин в баклажки».
Танатар Калиев подтвердил: на камеру следователей говорил он это намеренно. Это были небольшие уловки, чтобы на суде было понятно, что сам он нефтяников не оговаривал, а следователи такими тонкостями, как марка бензина, не утруждались.
Адвокат Венера Сарсембина обратила внимание судьи на то, что во время просмотра видеоматериала с показаниями Калиева в одном из кадров подполковник Кыдыралиев, ведя съемку, говорит ему в грубой форме: «Ну, давай быстрее рассказывай… Че молчишь, показывай! Иди перед… открывай дверь!..» В одном из кадров он сам выходит перед камерой и заявляет: «Я подполковник Кыдыралиев, давайте все, заканчиваем запись…»
– Это подтверждает слова подсудимого — на него оказывалось сильное давление при проведении следственных мероприятий. Поэтому мы заявляем о необходимости аннулировать все показания Калиева и признать проведенные следственные мероприятия незаконными, – заявила адвокат Сарсембина.
Прокуроры выступили с протестом и уверенно заявили: «Следственные мероприятия проходили законно!»
Судья вопрос оставил открытым: «Решение по этому ходатайству огласим завтра» — и обратился к Килиеву:
– Назовите имена и фамилии следователей, которые вас избивали во время следствия. И напишите заявление, мы его передадим в прокуратуру.
– Когда меня допрашивали в КНБ, там было много народу, – ответил Танатар. – Следователей было пять или шесть человек. Я их имена не помню, потому что все они были приезжие. Если бы они были местные, я бы их знал. Меня каждый день допрашивало много людей, и каждый бил, издевался. Один табуреткой бил по голове, другой — по лицу, третий — по животу…
– Но ведь вы заявляете, что вас избивали, из вас показания выбивали, а как мы можем это проверить, если вы не хотите называть имена и фамилии этих следователей? – допытывались прокуроры.
– Наверное, в деле и в других документах их имена есть. Сейчас я их не помню, – ответил подсудимый. – Я даже имена своих друзей после того, как меня били по голове, не помню. И даже если я их сейчас назову, то начнется давления на мою семью. Я даже уверен, что после того, как вернусь в камеру, снова будет давление на меня. Поэтому я прошу суд перевести меня к ребятам в общую камеру.
Адвокаты поддержали эту просьбу и выступили с ходатайством перевести Калиева в общую камеру. Судья ответил: таких полномочий у него нет, но пообещал решить этот вопрос.
Прокуроры попросили рассказать, что именно говорили следователи, запугивая подсудимого его детьми.
– У меня пятеро детей. Один из них — инвалид. Старшего сына я иногда брал на площадь. Вот про него они и говорили… Они сказали: «Если ты не дашь показания против нефтяников, мы посадим его в тюрьму и там «кое-что» с ним сделаем…» Они это делали (зорлап, зорлау).., – голос Танатара задрожал и совсем стал неслышен. – Я не хочу об этом рассказывать… не надо, не спрашивайте меня об этом… После этого я сломался… Тогда я согласился оговорить своих друзей.
Танатар попросил судью закончить опрос: «Мне тяжело… У меня сильно болит голова, я весь дрожу…»
Подсудимого увели в кабину — каждый из опрашиваемых нефтяников выходит оттуда в зал к микрофону, но лица их по мониторам (как и лица опрошенных прежде полицейских) не показывают.
Следующим к микрофону вышел подсудимый Нарын Жарылгасынов. Он признал: с его стороны были неправовые действия, но не те, которые описал Танатар Калиев во время следствия.
– У нас тогда в кармане не то что десяти тысяч, даже десяти тенге не было. И я никак не мог дать ему деньги, чтобы он пошел и купил бензин (речь шла о якобы подготовке к поджогам 16 декабря бастующими нефтяниками).
– Вы в тот день оказывали сопротивление полицейским, поджигали здания, юрты? – спросили адвокаты.
– Да, я оказал сопротивление полицейскому, это есть на видео. Я также разбил стекло автобуса, но это было в горячке. Это я признаю. Но я не являюсь организатором массовых беспорядков. Я просто попал в этот момент в общую разозленную толпу. Мы никогда не замышляли каких-то неправовых действий. До этого мы ведь семь месяцев стояли спокойно.
– Калиев прежде показал: 15 декабря было собрание на Алане и там решалось, что вы будете делать 16 декабря 2011 года? Такое было?
– Нет. Такого собрания не было. Мы не собирались покупать бензин и готовить взрывчатые вещества.
– Какое у вас образование? – поинтересовались адвокаты (речь Нарына была образна и грамотна, он точно проводил аналогии).
– Я не смог закончить школу: нужно было помогать семье. У моего отца заболел брат, он стал помогать его семье. Я стал помогать своему отцу – чтобы прокормить нашу семью.
– Расскажите, как оказали сопротивление полицейскому, что вы с ним сделали?
– Напал на него. Мы в этот момент были возле автобуса. Он подбежал и начал всех нас снимать на видеокамеру. Я хотел его повалить на землю, но в этот момент нас разняли.
– А что вы скажете по поводу ваших показаний во время следствия в отношении Розы Тулетаевой? Вы там говорите: «Она все это организовала». Что скажете?
– Когда проводилось следствие, рядом не было адвокатов. Эти показания выбивали силой: били, издевались, психологически давили. У меня на голове два шрама – разбили голову. Один шрам – спереди, второй — сзади. Сломаны ребра. Все тело в синяках. Гематомы до сих пор есть, могут вам показать… Что об этом говорить… Били нас, били… Калиев все уже рассказал. Мы все прошли через это.
– Расскажите, как начали стрелять.
– Когда начали стрелять в людей, мы не поняли — что это? Рядом со мной начали падать люди. Я тогда побежал сторону полицейских, которые шли со стороны роддома. Поднял руки и стал кричать: «Не стреляйте, не стреляйте!» И в этот момент получил удар дубинкой по голове. Потерял много крови – разбили голову.
– Вы там видели раненых людей?
– Да, возле меня упал дедушка и стал хрипеть, потом видел еще других падающих от пуль людей. Мы помогали как могли. Поднимали их, останавливали машины и просили отвезти в больницу. Никто не отказывался. Потом я опять побежал в сторону стреляющих в людей полицейских, поднял руки и кричал: «Не стреляйте, не стреляйте!»
– А когда вы на площади порвали цепь, от чего убежали полицейские?
– Не знаю, от чего. Как только порвалась цепь, они стали убегать.
– Скажите, почему вы пошли против закона? – взяли слово прокуроры.
– Прокурор, поймите, мы не выходили против прокуроров, полицейских или против государства. Мы просто требовали наши честно заработанные деньги. Это был трудовой спор. Я стоял там ради своих детей ради справедливости. Но работодатели и акимы не обращали на нас внимания. Но мы все равно стояли: мы надеялись на справедливость. Мы никогда не выступали против государства.
– Пролилась кровь, были беспорядки. Как вы считаете, кто в этом виноват?
– В этом была виновата местная власть, которая готовила эти беспорядки и провокации, потому что до этого мы видели 20—30 молодых человек. Все они ходили с фотоаппаратами и снимали нас. Это были довольно молодые ребята. Они ходили возле нас, беседовали с нами, снимали… Думаю, им все это было на руку. Они, наверное, потом сравнивали эти фотографии (нарезанные с видео и представленные в суде) с теми, прежними. Эти беспорядки готовила местная власть.
На этом заседании суда (среда, 11 апреля) судья вновь отказал адвокату Ардак Батиевой в освобождении подсудимого Талгата Сактаганова из-под стражи. Батиева заявила новое ходатайство и обратила внимание судьи: ордер на арест ее подзащитного выписал следователь (а не прокурор, как полагается) Жандрабеков, который еще в начале следствия стал к тому же и пострадавшим.
Прокуроры в ответ заявили: вписали не ту фамилию следователя – в этом нет ничего страшного.
Аралбай Нагашибаев также отказал адвокату Досболову в изменении меры пресечения для его подзащитного Абрхаманова, который болен открытой формой туберкулеза. Судья сослался на заключение врача, который заверил суд, что Абдрахманов пьет таблетки более 60 дней, поэтому в его легких пятно уменьшилось, анализ слюны показывает, что она чистая. «Он не представляет опасности для окружающих и может лечиться в медчасти СИЗО Актау», — сказал судья.
ИСТОЧНИК:
Интернет-портал «Республика»
www.respublika–kaz.info/news/politics/21932/
P.S. По сообщению Александра МУХИ, директора Мангистауского областного филиала КМБПЧиСЗ
Всего 12 апреля еще шестеро подсудимых отказались от своих первоначальных показаний, заявив, что были даны в результате психического и физического давления со стороны правоохранительных органов.
Подсудимый Аскар улы показал, что был избит Абесовым Кардыбаем; Досмагамбетов был избит – Жындырбековым, Абесовым,Тулебаевым Асланом и еще неким Нурланом.
Действия, допросы проводимые следователем Жандарбековым в отношении Досмагамбетова судья признал незаконными и изъял его материалы из дела. В то же время очередное ходатайство адвокатов по поводу выпуска из под стражи Досмагамбетова было отклонено.
Прокуратура продемонстрировала короткие ролики с места событий, на которых были лица подсудимых.
Подсудимый Ермуханов заявил, что никакого участия в забастовке не принимал, работав в административном здании Узеньмунайгаза, где до настоящего времени числится работником. 15 декабря он работал в ночь, а 16-го, по его словам, отсыпался. Поймали его на перекрестке, когда он ехал на работу в спецовке Узеньмунайгаза. С остальными подсудимыми он познакомился уже в СИЗО. Сам он в той видеозаписи не фигурирует. Зато когда показывали ролики, один из адвокатов заметил, что на заставке съемки видна надпись «активист Узеньских событий»… Адвокат указал, что суд пока такого решения не выносил, поэтому такие надписи надо убрать.
13 апреля заседание началось с продолжения допроса Досмагамбетова. Затем в течение дальнейшего заседания (до 16 часов) допрашивали Сактаганова, зачитав первоначальные показания, которые подсудимый частично признал, частично нет.
По всем заявлениям по поводу применения в отношении подсудимых физического или психического давления судья объявил, что дал областной прокуратуре постановление о расследовании в течение 10 дней всех прозвучавших в суде фактов применения насилия в отношении к подсудимым.
