Попытка как пытка

08.11.2011

 


Участники рабочей группы по рассмотрению жалоб и заявлений о пытках и других жестоких видах обращения и наказания при уполномоченном по правам человека республики объездили несколько областей Казахстана. Выявив всего лишь «небольшие проблемы», гости провели в Костанае заседание круглого стола. И вот тут-то их ожидал сюрприз, поставивший под сомнение результаты чиновничьего вояжа по городам и весям…


 


На пороге конференц-зала возникли женщины, чьих имен в списке приглашенных не было. Они представились матерями двух заключенных, которые страдают от пыток в Кушмурунской колонии общего режима. Незваных гостей попытались не пустить. Но завотделом по обращениям граждан аппарата уполномоченного по правам человека Ришат РАХИМОВ, поняв, что за ситуа­цией с интересом наблюдает журналист, принял решение загасить конфликт. Выйдя в коридор, он принял у женщин письменные заявления и выслушал их.


– У моего сына тяжелая форма рака, – чуть не плача, сказала Тамара ГЕЙНЦ. – Помогите хотя бы отправить его на лечение в онкобольницу.


– Моего сына жестоко избили. Происходящее сейчас в Кушмурунской колонии – это садизм, фашизм и ГУЛАГ! – отчеканила прямо в лицо Рахимову Елена КАЛИСТРАТОВА.


Тот кивнул и, пообещав разоб­раться, поспешил на заседание. Женщины устремились за ним. Заняв места в зале, они почти два часа выслушивали вполне интересную информацию, из которой следовало: почта уполномоченного по правам человека в РК (далее – УПЧ) буквально завалена жалобами из Костаная. Так, если из Северного Казахстана в адрес УПЧ поступило всего 22 заявления, а из Акмолинской области – 52, то из Костаная – аж 116. При этом большая часть жалоб касается работы правоохранительных органов и сис­темы КУИС.



Это же обнаружили государственные правозащитники при проведении своих мониторингов в детских учреждениях, приютах для бездомных, а также в СИЗО, изоляторе временного содержания и зоне строгого режима? По словам руководителя аппарата УПЧ Вячеслава КАЛЮЖНОГО, гости увидели «красоту», то есть явное улучшение материальной базы всех этих учреждений. Правда, рекомендовали местным влас­тям вспомнить, что бомжи «тоже имеют право на достойное существование», и избавить приемник-распределитель от ужасного запаха.


 


Ришат Рахимов, контролировавший вотчину силовиков, охарактеризовал увиденные недостатки как «небольшие»: окна в СИЗО следовало бы сделать побольше, а санузлы изолировать. В колонии строгого режима нужно выделить помещение для карантина, а начальникам отряда заняться просветительской работой.


– Инспектировала ли ваша группа штрафной изолятор и помещения камерного типа? – спросил я у завотделом по обращениям граждан. – И знаете ли вы, что там в одной из одиночных камер вот уже год сидит человек? Насколько это законно?


– Да, мы заходили, но были ограничены во времени… – ответил г-н Рахимов.


Неудобные вопросы посыпались и от матерей заключенных. Тамара Гейнц рассказала, что тяжелая болезнь ее сына – следствие неоказания должной медпомощи:
– От врача колонии я узнала, что Анатолию уже дважды откачивали жидкость из живота, однако всё еще считают, что состояние здоровья позволяет ему находиться в колонии, а не в больнице. У него четвертая стадия рака желудка, обширная язва, ему нужна срочная операция! Дайте ему шанс пожить хоть еще немного! – взывала к чувствам начальников и государственных правозащитников Тамара Ивановна. Ей обещали помочь…



Елена Калистратова заявила, что принесла видеообращение своего сына, в котором он сообщает, кто и как его избил, и демонстрирует следы от побоев (кстати, это видео уже кем-то размещено на интернет-портале YouTube). В ответ от замначальника управления режима, надзора и охраны КУИС МВД Нурымжана АБАТОВА она услышала:
– Подобные съемки нередко оказываются фальшивыми. Если мы установим, что это очередная постановка, будут приняты все меры для нового привлечения вашего сына к уголовной ответственности.


 


По словам директора филиала Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности (КМБПЧиСЗ) Анастасии МИЛЛЕР, являющейся еще и председателем Областной наблюдательной комиссии (ОНК), никогда прежде правозащитникам не доводилось видеть столь переполненный штрафной изолятор, как в Кушмуруне. Сейчас там содержат 19 заключенных, 7 человек помещены в камеры-одиночки. Всё бы ничего, да вот некуда тамошним зэкам деваться от собачьего холода: батареи теплоснабжения еле теплые, из окон сифонит. Шконки развалены, и зэкам приходится спать на бетонном полу, постелив старые матрацы и укрывшись вонючими одеялами. Постельного белья нет.



– Несколько человек нуждаются в срочной медпомощи: кто-то в знак протеста против нечеловечес­ких условий и психологического давления проглотил ложку, кто-то – иголки. Они уже не могут принимать пищу, но на них не обращают внимания, – утверждает Анастасия Миллер.


Основная причина протестов – это война «активистов» и «мужиков», которая, уверены правозащитники, идет не без ведома администрации. Зэки, вступившие в ряды секции внутреннего правопорядка, давят на остальных. Порой доходит до открытых столкновений. Но, к сожалению, иного способа вести воспитательную работу сегодня в колониях не знают.


– Практика одиночного заключения в казахстанских зонах применяется как наказание, – сообщила мне в интервью юрист КМБПЧиСЗ Татьяна ШАЛЫГИНА. – Международные стандарты расценивают это как пытку. В аркалыкской тюрьме двое заключенных совершенно безосновательно и длительное время находятся в одиночках. Наша организация уже отправила сообщение спецдокладчику ООН об этом вопиющем нарушении прав человека.


Закрывая заседание круглого стола, руководитель аппарата УПЧ Вячеслав Калюжный выразил на­дежду, что ситуация однажды выправится. Попытка – не пытка, как говорят зэки.


 


Стас КИСЕЛЁВ, Костанай (газета «Время» за 8.11.2011
<http://www.time.kz/index.php?module=news&newsid=24394>


 


Добавить комментарий

Смотрите также