По мнению экспертов, в случае принятия нового закона «О религии», презентованного на днях депутатам мажилиса, главой Агентства по делам религий Кайратом Лама ШАРИФОМ, религиозная ситуация в стране накалится до предела. Под статью «религиозный экстремизм» могут попасть любые неугодные власти религиозные объединения. Между тем, по словам председателя Алматинского Хельсинкского комитета по правам человека Нинель ФОКИНОЙ, новый законопроект фактически узаконивает нарушения прав верующих, которые творятся повсеместно в республике.
– Самая главная новация, которую власти пытаются протащить с 1998 года, – вычистить религиозное поле. Она, похоже, на грани осуществления. Согласно новому закону, все религиозные объединения обязаны будут пройти перерегистрацию. Сразу можно сказать, кто не пройдет регистрацию. Это ахмадийцы, кришнаиты, евангельские христиане-баптисты.
– Вы не видите в законопроекте ничего прогрессивного?
– Есть, конечно, в законе моменты, с которыми нельзя не согласиться. К примеру, запрет в госучреждениях молельных комнат. Негоже чиновникам в светском государстве во время работы ходить в молельные комнаты. Для таких целей есть другие места.
– Во вступлении к законопроекту говорится, что «Казахстан – светское государство, уважающее все религии», но в то же время оговаривается: страна «признает историческую роль ислама ханафитского направления и православного христианства в развитии культуры и духовной жизни народа». Не является ли такая преамбула легким намеком, что эти две религии более предпочтительны, нежели остальные?
– Законопроект «О религии» нелогичен со всех точек зрения. Власти могли поступить проще: убрать из Конституции статью 22, провозглашающую, что каждый имеет право на свободу совести. Можно вычеркнуть также статью о дискриминации и т. д. Я уже предлагала такой вариант одному крупному чиновнику, не буду называть его имя. Он ответил, что я права, но у них нет другого выхода. Выхода не было в 1998 году, когда писали первый вариант закона «О религии», не было в 2002-м, когда закон все же приняли, не было и в 2005-м, когда приняли закон «О национальной безопасности» – и сейчас его нет.
– А почему его нет?
– Я полагаю, что каждый раз закон «О религии» разрабатывается и принимается под очень сильным давлением со стороны администрации президента. То есть за этим стоят непосредственно высшие эшелоны власти.
– А какую цель они преследуют?
– Сложный вопрос. Когда мы пытаемся понять логику принятия законов, мы ищем эту логику с точки зрения своего понимания. Граждане же, которые нами руководят, руководствуются совершенно другими логическими, нравственными и политическими представлениями. Каждый раз попытки ужесточить законодательство в религиозной сфере совпадали с громкими событиями. В 2002-м закон пошел после террористических атак 11 сентября 2001 года в Америке. В 2005-м – после «цветных» революций… Сейчас же этот закон появился из-за событий на Ближнем Востоке и в Северной Африке.
Наше правительство пытается обезопасить себя от радикального ислама. Но при этом делает всё, чтобы развитию радикального ислама в Казахстане ничего не мешало: убирает конкурентов! У нас наиболее исламизированные районы – юг и запад страны. В этих районах больше всего мечетей. Причем многие из них построены другими государствами. При этом все неисламские организации там нещадно давили. Особенному гонению там подвергались казахи, которые уходили из исламской веры. Их бичевали все и вся. Но ведь неисламские организации – это противовес радикальному исламу. Лучше пусть будет 100 различных мелких религиозных объединений, чем одно-два крупных!
Все попытки воздействовать на религиозное сознание и на верующих с позиции силы – безрезультатны и бессмысленны. Даже если власти вычистят официальное религиозное поле, опальные организации уйдут в подполье. Их начнут давить сильнее, а значит – недовольство будет расти, соответственно будет расти и сопротивление. Президент Узбекистана Ислам КАРИМОВ начинал с десятков или в лучшем случае сотен заключенных в лагерях. Сейчас их – десятки тысяч. Мы имеем теперь сотни сидящих в тюрьмах верующих, а будем иметь сотни тысяч. Загонять в подполье своих граждан – это очень недальновидно. Никаких сил ни у КНБ, ни у Агентства по делам религии, ни у прокуратуры, ни у полиции не хватит уследить за всеми.
– А вы что предлагаете? Либерализировать религиозное законодательство и легализовать тех, кто сейчас в опале?
– Разумеется. Сегодня мы фактически вернулись в самые черные советские времена, когда государство позволяет себе не просто регулировать и контролировать религиозные объединения, но и определять, какая религия “хорошая”, а какая “плохая”.
– Кайрат Лама Шариф, едва возглавив Агентство по делам религий, заявил: в Казахстане должна быть одна доминирующая религия – ислам!
– Это не его идея! За несколько дней до Шарифа ее озвучили с гораздо более высокой трибуны.
Между тем Кайрат Лама Шариф получил эту должность совсем не случайно. Мало того что он был с дипломатической миссией там, где прежде – нынешний муфтий (в Саудовской Аравии. – Р.Б.). Шариф – ученик муфтия и, если не ошибаюсь, его аспирант. Но проблема не в том, что г-н Шариф – исламист, а в том, что он ничего не понимает в тонкостях права человека на свободу вероисповедания. Он даже слова такого «исповедание» не знает. Слову «исповедовать» он предпочитает другое – «проповедовать». Говорит: «У нас 11 миллионов проповедуют ислам и 7 миллионов проповедуют православие».
– То есть в Казахстане 18 миллионов проповедников?
– Судя по словам г-на Шарифа, да. Подозреваю, что глава агентства не читал ни пакт «О гражданских правах», ни документы ОБСЕ. Он пришел исполнять задание. Самое печальное во всей этой ситуации, что от представления о Казахстане как «поликонфессиональном и толерантном государстве” завтра может ничего не остаться! Что значит появление нового агентства? В первую очередь это новые бюджетные расходы. Вы посмотрите, сколько дочерних предприятий и институтов работали раньше вокруг Комитета по делам религий, а теперь вокруг этого агентства. Сколько людей там кормится! Они сами себе придумывают работу. К примеру, придумали проверять всю религиозную литературу. Для этого им нужен институт экспертов. Под институт экспертов нужен штат, фонды и так далее. И эти расходы растут как снежный ком.
Беседовал Руслан БАХТИГАРЕЕВ, газета «Время» за 13.09.2011
<http://www.time.kz/index.php?module=news&newsid=23531>
