В августе прошлого года в филиал Южно-Казахстанский филиала Казахстанского бюро по правам человека обратилась мать Макс Кристины, отбывающей наказание в ИЧ 167/4 по приговору суда от 30 октября
Со слов обратившейся, в связи с осуждением Кристины её несовершеннолетний сын был определён в Шымкентском детский дом № 3. С самого начала пребывания ребёнка в детском доме она и её младшая дочь постоянно навещали его, что подтверждается фотографиями. Ребёнок знал, что у него есть мама, которая уехала «далеко на работу и скоро приедет». Кристина вскоре должна была условно-досрочно освободиться. И вдруг руководство Шымкентского детского дома № 3 обратилось в Енбекшинский районный суд г. Шымкента с исковым заявлением о лишении родительских прав Кристины Макс, обосновывая его тем, что ребёнка за время пребывания в детском доме ни разу никто не навестил.
Директор филиала совместно с представителем областного департамента Комитета уголовно-исполнительной системы встретилась с директором Департамента по защите прав детей, который выступал в суде в интересах Кристины Макс и её сына. Как позже сообщили в филиал Бюро, решение суда было вынесено в пользу Макс К.
Прошёл почти год. В начале августа в филиал бюро пришла молодая женщина (на последнем месяце беременности) и, представившись Макс Кристиной, со слезами на глазах подала пакет документов. Оказывается, Шымкентский детский дом № 3 вновь обратился в Енбекшинский районный суд г. Шымкента с исковым заявлением о лишении её родительских прав.
В исковом заявлении снова указано, что 1) за время пребывания в детском доме сына Макс К.О «кто-либо из родственников его не посещал».
Однако, как пояснила Кристина, с самого начала пребывания ребёнка в детском доме его постоянно навещали её мать и младшая сестра. При посещении они постоянно интересовались состоянием здоровья, физического и психического развития мальчика, для чего регулярно беседовали с работниками детского дома: социальным педагогом, воспитателями, медицинскими работниками, а также и с директором детского дома. Встречи с ребёнком фотографировались на сотовый телефон, а сами фотографии во время свиданий передавались Кристине.
2) «Согласно ответа Областного наркологического диспансера гражданка Макс К.О. состоит на диспансерном учёте по проф. группе по наркомании с 21.08.2000г.».
Изучая документы, юристы филиала Бюро обратили внимание, что указанная Справка выдана на запрос Шымкентского детского дома от 9 августа
Во-вторых, отсюда можно сделать вывод, что при подготовке настоящего искового заявления (летом 2011 года) руководство детского дома не обращалось в наркологический диспансер с запросами ни по вопросу нахождения Кристины Макс на учете, ни по вопросу частоты осмотров ее специалистами наркодиспансера.
И в-третьих, в нарушение п/п 4 п. 11 «Правил учета, наблюдения и лечения лиц, признанных больными алкоголизмом, наркоманией и токсикоманией», в соответствии с которым снятие с учета производится в связи с осуждением, связанном с лишением свободы на срок свыше 1 года, Кристина с учёта снята не была.
В подтверждение своей непричастности к употреблению наркотиков Кристина. предъявила юристам филиала Постановление Илийского районного суда Алматинской области от 24 июля 2008 года о прекращении в отношении неё принудительного лечения от наркомании.
3). «С 08.10.2010г. по сегодняшний день ответчица Макс К.О. ни разу не посетила сына Макс Мухаммедали в детском доме № 3, что явилось поводом и основанием для обращения в суд».
Со слов Кристины, постановлением Аль-Фарабийского районного суда г. Шымкента от 23 сентября 2010 она была освобождена условно-досрочно от дальнейшего отбывания наказания. Из исправительного учреждения она вышла 8 октября, а уже 11 октября прибыла в детский дом для встречи с сыном. И с того момента она посещает своего сына каждую неделю, при этом неоднократно беседовала и с директором детского дома.
4). Прося суд лишить Макс К.О. родительских прав, истец в своем исковом заявлении ссылается на положения ст. 67 Закона РК «О браке и семье» – родители (один из них) могут быть лишены родительских прав, если они уклоняются от выполнения обязанностей родителей, а также отказываются без уважительных причин взять своего ребёнка из родильного дома (отделения) либо из иного детского, воспитательного, лечебного или других учреждений. Ответчица Макс К.О. не выполняет свой родительский долг по нравственному и физическому развитию ребёнка и его материальному содержанию, уклоняется от своих родительских обязанностей без уважительных причин».
Как пояснила Кристина, ещё в октябре 2010 года она сообщила директору детского дома о том, что хочет забрать сына из данного детского учреждения. Директор не возражала и вручила ей листок, на котором своей рукой написала перечень документов, на основании которых ей будет разрешено забрать сына. Так что большую часть документов Кристина уже собрала. Кроме того, она поведала, что в настоящее время находится в гражданском браке. Они с мужем приобрели квартиру, и после законного оформления брака супруг усыновит её сына.
5). В заключение мотивировочной части искового заявления указано, что «лишение родительских прав Макс Кристины Олеговны необходимо для определения статуса ребёнка и передачи его на воспитание в приёмную семью».
Юристы филиала попросили Кристину рассказать, как она (или её родственники) получает разрешения на свидания с сыном. Как оказалось, специального разрешения никто не оформляет. Позволить встретиться с ребёнком (причём, устно) может любой медработник и социальный педагог. Можно просто попросить кого-нибудь из работников детского дома пригласить ребёнка, и его пригласят: «Нас же все знают!».
Юристы филиала Бюро попросили у Кристины решение суда по первому исковому заявлению детского дома. Оказалось, что в связи с заявлением Шымкентского дома № 3, Аль-Фарабийский районный суд г. Шымкента оставил исковое заявление без рассмотрения.
Кристина весьма удивилась, что данное Определение суда не является решением суда об отказе детскому дому в исковых требованиях. С её слов, судья уверил, что решение будет принято в её пользу. Оглашения же решения суда не было. Копию определения суда она получила уже при выходе на свободу из исправительного учреждения.
О сложившейся ситуации филиал правозащитной организации поставил в известность директора Департамента по защите прав детей, которая предложила Макс К. прийти и написать заявление. В департаменте было принято решение о направлении в суд своего представителя в качестве заинтересованного лица в интересах Кристины и её сына.
Первое судебное заседание состоялось 8 августа этого года. Кроме того, по заявлению Макс К. директор филиала Бюро была признана судом её представителем.
Во время судебного процесса представителю истца был задан вопрос о причинах отзыва первого искового заявления о лишении ответчицы родительских прав.
Его ответ в буквальном смысле изумил всех присутствующих в зале: заявление было отозвано, потому что мать Макс К.О. обещала оформить опеку над своим внуком (?!).
Представитель Департамента задала вопрос: в какой форме было дано такое обещание – в устной или письменной?
Представитель истца: мы её пригласили в кабинет директора, и она устно пообещала оформить опеку, тогда мы отозвали своё заявление.
Также представитель истца настаивала на том, что ребёнка никто не посещал длительное время.
На вопрос директора филиала, каков механизм получения разрешений на посещение детей, представитель истца невразумительно ответила, что родственники детей пишут заявление о желании встретиться с ребёнком. Заявление юрист подкалывает в папку.
На уточняющий вопрос – заявление пишется одно на все свидания или при каждом свидании с ребёнком? – представитель истца опять же не дала вразумительного ответа.
Из ответов представителя истца было видно, что в детском доме не разработан механизм оформления разрешений лицам на свидания с детьми. А, значит, и отсутствует контроль за детьми в плане когда, кому и на сколько было разрешено свидание с ребёнком.
Выслушав обе стороны, председательствующий предложил представителю истца решить дело миром, а пока отложил заседание.
И, кажется, даже судья озадачился тем упорством, которое высказывает детский дом в своем намерении оставить ребенка у себя, в то время когда у него появилась вполне реальная возможность вернуться в свою семью.
