В день выхода этого номера газеты самый известный казахстанский политзэк Владимир Козлов отметит на зоне в посёлке Заречном свой 56-й день рождения. А уже 19 августа он должен выйти на свободу – решение о его условно-досрочном освобождении вынес Капчагайский городской суд Алматинской области 4 августа, определив дату вступления этого решения в законную силу через 15 дней после его вынесения.
Это не пересмотр приговора Актауского городского суда от 8.10.2012 по уголовному делу о жанаозенской бойне, из всех фигурантов которого Козлов является последним сидельцем, тогда как остальные осуждённые по Жанаозенскому делу уже давно на свободе. Однако даже и условно-досрочная свобода – это свобода, и это победа самого Козлова, ни разу не сдававшегося в заточении, а равно и победа всех тех, кто боролся за его освобождение внутри страны и за её пределами.
Война аббревиатур: сначала СУС вместо УДО, теперь УДО вместо СУСа
Освободительное решение выездной сессии Капчагайского горсуда оказалось для нас столь же ожидаемым, сколь и неожиданным. Право на условно-досрочное освобождение (УДО) появилось у Владимира Козлова в связи с отбытием им половины назначенного ему срока 23 октября 2015 года. Однако к тому времени Владимир Иванович уже два с половиной месяца находился во внутрилагерной тюрьме – секции усиленного содержания (СУС), куда он был водворён 10 августа того же года. Аккурат в его 55-й день рождения, что вряд ли могло быть случайным совпадением, а больше похоже на изощрённое психологическое издевательство.
10 августа этого года истекал предельный – годичный срок заключения Козлова в СУСе, в связи с чем мы ожидали к этому дню возвращения его на обычные условия содержания и возобновления поданного им ранее ходатайства об УДО, рассмотрение которого зависло в октябре прошлого года из-за помещения в СУС. Однако, к большому нашему удивлению, новость о переводе Козлова из СУСа в общий барак пришла из Заречного досрочно – уже 2 августа, а ещё через два дня её догнала гораздо более важная новость о внутрилагерном суде, решившем вопрос об УДО.
В том, как проходило это судебное заседание, прослеживаются черты некоей срочности и экстраординарности: самому Козлову сообщили о предстоящем суде буквально за минуту до вызова на суд, а его адвокату Айман Умаровой, постоянно наезжавшей в колонию по жалобам и заявлениям подзащитного, вообще ничего не сообщили. Впрочем, участие адвоката оказалось как бы и не столь уж нужным, поскольку на судебном заседании представитель прокуратуры не только не возражал против освобождения Козлова, но даже поддержал его ходатайство.
В связи с этим двухнедельный люфт между вынесением решения об УДО и датой вступления его в законную силу, то есть собственно освобождения Козлова, по закону отводимый для того, чтобы какая-либо из сторон (сам осуждённый, его адвокат или прокуратура) могли обжаловать или опротестовать вынесенное решение, выглядит пустой формальностью. Либо дополнительной игрой на нервах политзаключённого, поскольку две недели ожидания уже решённой свободы психологически тянутся едва ли не дольше, чем год в СУСе.
Подвижки в колонии могли быть следствием подвижек в Ак-орде
«Пожарные» обстоятельства вынесения администрацией спецучреждения ЛА-155/14 решения об освобождении Козлова из СУСа, а выездной сессией Капчагайского горсуда – о выходе его на свободу наводят нас на мысль о том, что где-то в верхах на стыке июля и августа было принято наконец политическое решение освободить Козлова из тюрьмы условно-досрочно. Чтобы и перед Западом отчитаться, и дела по политической 164-й статье не пересматривать.
Комментируя это предположение, главный казахстанский правозащитник Евгений Жовтис иронически описал произошедшее: «В нашей правовой системе пинок политического решения резко ускоряет правовую процедуру, а иногда и вовсе делает её излишней».
Добавим к этому, что такого рода освободительные импульсы просматриваются как минимум в двух судебных решениях прошедшего месяца:
- 12 июля постановлением апелляционной коллегии Алматинского городского суда был изменён приговор Алмалинского районного суда от 23.05.2016 в отношении журналиста Гузяль Байдалиновой – назначенный ей срок 1,5 года лишения свободы решено считать условным, а саму Байдалинову немедленно освободить из СИЗО после проведённых ею за решёткой 6,5 месяцев;
- 15 июля в Уральске был вынесен приговор блогеру и барду Жанату Есентаеву за его посты на Фейсбуке, в которых усмотрено возбуждение национальной и социальной розни, за что Есентаева приговорили к 2,5 годам ограничения свободы вместо ожидаемого реального срока и освободили прямо в зале суда после проведённых им под арестом двух месяцев.
Другое дело, что позитивный эффект освободительных решений по делам Байдалиновой и Есентаева оказался изрядно подпорчен:
- в первом случае – подозрительным самоубийством в стенах всё того же Алматинского СИЗО другого осуждённого по делу сайта «Накануне.kz» бизнесмена Таира Калдыбаева за неделю до рассмотрения апелляционных жалоб (когда же пересуд наконец состоялся, то дело Калдыбаева он невозмутимо прекратил «в связи со смертью осуждённого»);
- во втором случае – антиправовыми, то бишь не предусмотренными никаким УК или УПК запретами, наложенными судом на Есентаева в качестве условий его пребывания на полусвободе (очень похожими на знаменитую приписку императора Николая I на решении о мангышлакской ссылке Тараса Шевченко «с запрещением писать и рисовать»).
Фото 1. Владимир Козлов на судебном процессе Евгения Жовтиса в Баканасе 20.09.2009.
Фото 2. Владимир Козлов вручает диплом премии Свободы жене осуждённого Мухтара Джакишева в Астане 20.01.2010.
Реальный день рождения и романный День открытых убийств
Лично у меня все эти четыре с половиной года тюремного заточения Козлова вызывало некоторую оторопь и холодок по спине упоминание о дате рождения Владимира Ивановича – 10 августа 1960 года. Дело в том, что этот вполне себе обычный в реальной советской истории день, когда в казахстанском городе Актюбинске в обыкновенной семье Козловых родился обыкновенный мальчик Володя, был совершенно необыкновенным и особым в романном пространстве произведения московского писателя Юлия Даниэля «Говорит Москва». Эта повесть была написана в 1963 году и тогда же опубликована за границей, а на родине лишь четверть века спустя.
В первой главке этой повести её главный герой, 35-летний москвич Анатолий Карцев и его друзья, отдыхая компанией на природе в обычный июльский день1960 года, вдруг услышали из радиоприёмника более чем странное сообщение:
«Говорит Москва. Передаем указ Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик от 16 июля 1960 года. В связи с растущим благосостоянием… идя навстречу пожеланиям широких масс трудящихся… объявить воскресенье 10 августа 1960 года Днём открытых убийств.
В этот день всем гражданам Советского Союза, достигшим шестнадцатилетнего возраста, предоставляется право свободного умерщвления любых других граждан, за исключением лиц, упомянутых в пункте первом примечаний к настоящему Указу. Действие указа вступает в силу 10 августа 1960 года в 6 часов 00 минут по московскому времени и прекращается в 24 часа 00 минут.
Примечания. Пункт первый. Запрещается убийство: а) детей до 16-ти лет, б) одетых в форму военнослужащих и работников милиции и в) работников транспорта при исполнении служебных обязанностей.
Пункт второй. Убийство, совершённое до или после указанного срока, равно как и убийство, совершённое с целью грабежа или являющееся результатом насилия над женщиной, будет рассматриваться как уголовное преступление и караться в соответствии с существующими законами.
Москва. Кремль. Председатель Президиума Верховного Совета…»
Далее в повести-антиутопии разворачивается фантасмагорическая картина ожидания вожделенного дня москвичами разных возрастов, профессий и взглядов на жизнь, а затем и картина самого этого дня. Выясняется, что далеко не все советские люди с энтузиазмом бросились выполнять чудовищный указ. И хотя публично никто не выступил против него, но многие просто его проигнорировали, что уже было гражданским поступком. А один старик, встреченный Карцевым во время его прогулки по Москве утром того дня, так и сказал, обращаясь к группке прохожих, столпившихся над трупом убитого кем-то человека:
– Указ указом, а совесть тоже иметь надо!
На что один из тех прохожих среагировал очень по-советски:
– Это что же, по-вашему, совесть и правительственный указ – разные вещи? Я бы на вашем месте поостерёгся агитацией заниматься!
В последней главке повести Карцев и его друзья, также не пожелавшие воспользоваться правительственным разрешением безнаказанно убивать кого угодно на протяжении 18-ти часов одного августовского дня, снова встречаются на праздничной вечеринке в честь Седьмого ноября и делятся друг с другом полузакрытыми сведениями о том, где и сколько поубивали 10 августа. Сравнительно небольшие цифры оказались по РСФСР и Украине, огромное количество жертв межнациональной резни в Закавказье и Средней Азии (Казахстан отдельной строкой не упоминался), а в прибалтийских республиках…
– А вот в Прибалтике никого не убили – вообще никого!
– Как никого? Это же антисоветская демонстрация!
– Вот именно! За это всех первых секретарей республиканских компартий поснимали с работы…
Смешная и страшная повесть Юлия Даниеля заканчивается той же формулой, что составляет её название: «Это – говорит Москва!»
Фото 3: Обложка первого советского издания произведений Ю.Даниэля.
От Москвы-1960 до Жанаозена-2011 и полусвободы-2016
В российском литературоведении нет единой версии того, что именно навеяло Юлию Даниэлю его мрачную фантазию насчёт Дня открытых убийств: память ли о Большом терроре сталинских лет или только что произошедшая бойня в Новочеркасске, где 2 июня 1962 года войска расстреляли бастующих рабочих.
Полного сходства здесь, конечно же, не было: в 1937-38 или 1948-49 годах практически каждый мог уничтожить любого неугодного ему человека, но не убивая его своими руками (такой лицензии на отстрел всех всеми товарищ Сталин никогда бы не выдал), а путём доноса в органы. Равно и в июньском Новочеркасске отнюдь не каждый стрелял в каждого, а солдаты палили в народ по команде своих офицеров, управляли же процессом высокопоставленные чиновники из Москвы.
В этом отношении наш казахстанский день 25-летия государственной независимости 16.12.2011 в мангистауском городе Жанаозене при всех параллелях с литературно вымышленным Днём открытых убийств 10.08.1960 имеет гораздо больше общего с исторически реальным расстрелом в Новочеркасске 2.06.1962. Там и там был отдельно взятый небольшой промышленный город (в романном же пространстве Даниэля – весь огромный СССР от Москвы до самых до окраин), там и там были забастовки, там и там стреляли в бастующих рабочих и попутно в любых других горожан, там и там после массового расстрела массово же арестовывали и сажали не тех, кто стрелял в народ, а тех, кто избежал пули.
Придумавшего же метафору Дня открытых убийств и датировавшего его уже прошедшей к тому времени датой 10.08.1960 писателя Юлия Даниэля вместе с его другом и коллегой по подпольному писательству Андреем Синявским арестовали в Москве 8 октября 1965 года. Полувековой юбилей этого события совпал в 2015 году с трёхлетием со дня вынесения приговора Владимиру Козлову, которому теперь предстоит выйти на свободу через девять дней после своего дня рождения 10.08.2016.
В феврале 1966-го Московский городской суд признал писателей Синявского и Даниеля виновными в «антисоветской пропаганде и агитации» и приговорил Даниэля к пяти, а Синявского к семи годам лишения свободы. Оба писателя отбыли свои сроки в мордовских лагерях (Даниэль последний год своего срока – во Владимирском централе: опять ассоциация с годом, проведенным Козловым в СУСе). После освобождения Андрей Донатович эмигрировал из СССР и четверть века спустя умер в Париже, а Юлий Маркович после отбытия срока жил в Калуге, потом в Москве, и умер там за два дня до Нового 1989 года, накануне уже готовившейся реабилитации.
Владимир Козлов, родившийся в тот самый увековеченный Юлием Даниэлем августовский день 1960 года, был арестован в январе 2012-го и осуждён в октябре того же года за «разжигание социальной розни», якобы привёдшее к Жанаозенской трагедии. Рабочие-нефтяники, осуждённые тогда же за участие в массовых беспорядках (тоже тяжкая статья, но всё же не «разжигание»), давно на свободе – в основном по УДО в связи с истечением половины или двух третей срока.
Теперь вот настал черёд выходить на УДО и Владимиру Козлову, чему мы очень рады и с чем горячо поздравляем его самого и его супругу Алию Турусбекову с двумя родившимися за годы заточения детьми, а также всех тех, кто все эти годы боролся за Володино освобождение. И пусть не этот, но уж точно следующий номер газеты за 17.08.2016 экс-лидер разогнанной в 2012 году Народной партии «Алга» сможет прочесть уже не в виде передачи, а на свободе.
Первые два снимка из личного архива автора статьи
