В 2012 году в Алматы произошло ДТП, унесшее жизнь трех человек и четвертая скончалась в больнице (согласно официальной справки Управления здравоохранения г.Алматы и Комитета контроля медицинской и фармацевтической деятельности Комитета, такой пациентки в городской больнице скорой неотложной помощи Алматы не было никогда!). Погибли все виновники аварии – двое курсантов академии полиции и брат одного из них. А позже в больнице скорой неотложной помощи ушла из жизни Диляра Агишева. Однако ее обстоятельства смерти оказались таковы, что привели на скамью подсудимых трех врачей больницы скорой помощи. При том, что согласно постановлению на судебно-медицинскую экспертизу и акту СМЭ за подписью эксперта Шаменова, Диляра Агишева скончалась на месте ДТП.
Правда, произошло это уже в 2017 году и отцу погибшей стоило неимоверных усилий, чтобы пробиться через все препоны следствия и довести дело до конца (чего вряд ли можно было ожидать от полицейских, если бы не настойчивость Фархата). Но и справедливость Фемиды оказалась половинчатой: суд признал травматолога Жангельды Сулейменова, анестезиолога-реаниматолога Бахтияра Бектурсинова и хирурга Марса Байниязова виновными в «ненадлежащем выполнении профессиональных обязанностей медицинскими работниками», при том, что бездействие, сговор, ложные показания, служебные подлоги, фальсификации с целью укрытия преступления врачами квалифицируются совсем другими статьями УК РК. Еще четыре фигуранта в белых халатах так и остались в статусе свидетелей (члены бригады приемного отделения, в котором в течение 2 часов 20 минут тихо истекала кровью пациентка первой категории). К тому времени срок давности преступления давно истек (за «срок давности» суд посчитал время волокиты следствия: отстранение и отмена решения двух следователей, изъятие Генеральной прокуратурой дела из следственного комитета МВД и так далее). В итоге все трое отделались разве что нервными расстройствами.
– Врачи больницы в принципе не могут укрыть летальный исход пациента без помощи сотрудников полиции (конкретно дежурной следственно-оперативной группы, которая выезжает по факту смерти пациента) и экспертов морга, – заостряет Агишев внимание на еще одной важной детали.
Правда был еще один осужденный – в отношении него правосудие как раз среагировало оперативно и наказало по всей строгости. Александр Сластухин, оказавшийся на месте происшествия, героически вытаскивал людей из горящих авто и в качестве награды… был обвинен и осужден за кражу мобильного телефона Диляры Агишевой. Несмотря на то, что Агишев в ходе суда над Сластухиным, неоднократно просил судью разобраться, как обвиняемый в краже телефона мог его похитить, находясь в нескольких километрах от его нахождения? На что судья Тотебай-теги в конце концов ответил: «Потерпевший, я не пойму, что вам надо? Вам же телефон вернули!».
Вот только отец позвонил Диляре на ее мобильный и поговорил с ней, когда она находилась уже в ГБСНП, еще живая… Но в таком случае страдала совместная полицейско-медицинская версия о том, что девушку доставили в больницу уже почти мертвой (геморрагический шок 3-4 степени). И от телефона избавились наиболее «подходящим» способом. Не взирая на показания Фархата Агишева, на детализацию звонков, где отразились звонки свидетелям ДТП через час после ее смерти(!), судья Медеуского райсуда г-н Тогебай-теги был непреклонен: раз полиция говорит, что телефон украден – значит, украден… В уголовном кодексе нет слова «нашел». Этой версии (подбирание с земли ничейного телефона) почему-то до определенного момента придерживался и сам Сластухин. Сам следователь тоже не смог пояснить эту нестыковку.
Приговор медикам стал для Фархата Агишева хоть и ожидаемым, но потрясением. Он стал понимать, что преступное сообщество (полицейские-врачи-эксперты) – это еще не все участники укрытия преступлений. Но попытка его оспаривания – совершенно отдельная история, как нельзя лучше характеризующая всю казахстанскую судебную систему.
– Умышленное причинение смерти человеку путем действия или бездействия квалифицируется уголовным кодексом как убийство, а наступление смерти пациента больницы в результате бездействия врачей квалифицируется как умышленное бездействие, даже если врач не предполагал и не планировал летального исхода (ст.22 УК РК), не говоря об укрытии факта госпитализации пострадавшей путем сговора и фальсификаций документов, – констатирует Фархат Агишев, вынужденный за эти тяжелые для него семь лет переквалифицироваться из экономиста в следователя по уголовным делам.
Однако убедить в этом как следственные, так и судебные органы не так-то просто.
По скрупулёзным подсчетам Агишева, первая судебная инстанция под председательством судьи Алмалинского районного суда Марал Джарилгасовой (отличилась в 2016 году во время процесса над гражданскими активистами Ермеком Нарымбаевым и Серикжаном Мамбеталиным) допустила 107 процессуальных нарушений, в том числе судья многократно отказывалась направлять через прокурора ( в соответствии со ст.186 части 3) «всплывшие» в ходе судебного разбирательства сопутствующие преступления.
– Врачи на судебном заседании встали и громогласно заявили, что да, они укрыли летальный исход от регистрации, и моя дочь у них была не первая и не последняя. А так как судебный процесс шел спустя четыре года после смерти моей дочери, они сказали: мы так делали до нее и делаем сейчас! И мы так делали во всех больницах Алматы, в которых работали, – передает Фархат Агишев дикое признание. К тому же адвокаты подсудимых, как оказалось, тоже об этом знали.
Фархат Агишев добавляет: «Судья была в шоке». Но, наверное, шок прошел очень быстро, поскольку, по сути признание в новом преступлении на стало для суда вновь открывшимися обстоятельствами и процесс продолжился своим чередом.
Но как бы ни был плох суд первой инстанции, апелляционное рассмотрение оказалась на порядок хуже.
Если первый суд занял 35 полных рабочих дней, то апелляционной коллегии (в составе одной судьи Городского суда Людмилы Бектемировой) оказалось достаточным два с половиной часа, чтобы «тщательно изучить» и оставить 29 мая 2017 года всё как есть.
И здесь Фархат Агишев выносит свой приговор апелляционной коллегии – решение незаконно и подлежит отмене. Даже по четырем основным нарушениям:
– Незаконный состав судей – апелляционная инстанция подразумевает не менее трех судей, но была одна (часть 2 ст.52 УПК РК). Ранее была назначена судебная коллегия, в которой докладчиком была назначена судья Керимова, как сообщила секретарь суда. Но через несколько дней под надуманным предлогом меня попросили переписать апелляционную жалобу, после чего «чудесным образом» коллегиальный состав суда превратился в судью Бектемирову.
– Судья не дала мне озвучить мои доводы о незаконности и неправосудности приговора суда первой инстанции, перебив словами: «Не надо это рассказывать, я это читала в вашей апелляционной жалобе!».
– Отсутствие части видеозаписи процесса – большая часть видео, полученная с большим трудом, пропала, хотя имеется аудиодорожка. Но там, где есть видеозапись, очевидны следы нарезки.
– Отсутствие протоколов заседаний.
– Оглашение решения тоже прошло в кабинете судьи в присутствии только лишь секретаря, что является не «оглашением», а «озвучиванием». Таким образом, состоялся радиоспектакль, а не оглашение решения суда.
– Эта отмена должна производиться без какого-либо рассмотрения в кассационной инстанции. Потому что мнение уголовно-процессуального кодекса безоговорочное, – считает Фархат Агишев.
Понятно, что при таком подходе к судопроизводству «отдельные обстоятельства, сопутствующие преступлению», как-то: укрывательство летальных исходов, подтвержденное документами и признательными показаниями – для Бектемировой, как и для ее нижестоящей коллеги, не стало поводом для выделения этих обстоятельств в отдельный материал для передачи по подследственности через прокуратуру.
Приступив к оспариванию незаконных и вместе с тем неправосудных решений, Фархат Агишев вместе с Александром Сластухиным попытались оспорить незаконное привлечение последнего к ответственности по вновь открывшимся обстоятельствам. Дело в том, что в ходе суда над врачами, появились показания свидетеля, который видел, как Диляра разговаривала по телефону, находясь в больнице. И даже слышал речь собеседника Диляры, предположительно отца! Эти доказательства проверила прокуратура Медеуского района и, убедившись в их достоверности, направила материалы, свидетельствующие о невиновности Сластухина, в суд Медеуского района. Медеуский суд, исходя из соображений, не предусмотренных процессуальным правом, отправляет дело Сластухина в горсуд. В Апелляционной коллегии по уголовным делам в апреле 2018 года, судьи коллегии Ахмедиев, Кененбаев, Катыкбаев (теперь уже к недоумению надзорного органа) не усмотрели повода для сомнения в действиях своего коллеги. На этот раз, в защиту своей точки зрения, городская прокуратура направила ходатайство о внесении протеста на это судебное решение Генеральному Прокурору Кожамжарову. И там это ходатайство просто «потеряли» – протест в Верховный Суд не направлялся, но и отказа в вынесении протеста Прокуратура г.Алматы не получила.
Круг почти замкнулся и в этом случае.
Что же говорить о районном и городском судах, когда, получив ответ в октябре 2017 года за электронной подписью председателя Верховного суда, на тот момент Кайрата Мами, Фархат Агишев вновь обнаружил полное отсутствие признания верховенства закона – «…судебные акты вынесены законно…». Тогда ему «посчастливилось» быть записанным на прием к Председателю Верховного суда на 4 декабря 2017 года. Не веря своим глазам, он хотел попасть на личный прием с одной целью – получить на имеющийся на руках ответ «живую» подпись. Но, приехав в назначенное время, Агишев в число принятых не вошел.
На сегодняшний день имеется четырнадцать ответов из Верховного суда за подписями двенадцати судей отказного содержания. И ни одного ответа за подписью самого председателя, теперь уже Жакипа Асанова, на чье имя направлялись письма.
5 декабря 2017 года во время встречи с Генеральным прокурором, тем же Асановым, Фархат Агишев продемонстрировал его ответ, тоже с электронной подписью, в пользу незаконных судебных решений. Жакип Кажманович, изучив предоставленный документ, обронил: «Да, я не читал этого ответа, а потому сейчас же прикажу провести расследование по всей цепочке событий».
Ничего с того момента не произошло.
Возможно, для Фархата Агишева на его долгом пути к справедливости еще не все потеряно. Из пяти возбужденных уголовных дел после трагической аварии два – «По фактам фальсификации материалов уголовных дел сотрудниками ДВД города Алматы» и «По фактам заведомо ложных выводов эксперта Шаменова Р.», (что не только подтвердилось в ходе расследования, но и закреплено признательными показаниями сотрудников полиции и экспертов), еще не дошли до логического завершения в силу очередного незаконного прекращения. Фархат Агишев надеется на исправление этой «ошибки» нынешним руководством Агентством по противодействию коррупции. Сейчас его заявления находятся там на рассмотрении и Агишев записан на личный прием к председателю Алику Шпекбаеву.
И что касается ДВД. Фархат Агишев в одном из кругов своих хождений по инстанциям, когда дело, возбужденное по факту ДТП, раз за разом закрывалось, встречался с Начальником департамента полиции Алматы Сериком Кудебаевым. Недавно потерявший сына, как он считает, по вине врачей, тогда полицейский чин не нашел оснований для возбуждения дела по смутным обстоятельствам произошедшей в больнице смерти.
– Мою дочь не вернуть. Я все это делаю для того, чтобы это не произошло с вашими детьми, с вами лично. Потому что, если мой судебный процесс дойдет до конца и будет обеспечена полнота и объективность, то в таком случаи врачи двадцать пять лет в Казахстане будут вздрагивать, прежде чем пойти на преступление. И этого не будет. Или вы уверены, что застрахованы от этого? – пытался воззвать к голосу разума Фархат Агишев.
PS: В сложившейся ситуации Фархат Агишев обращается к председателю Верховного суда с просьбой:«Уважаемый Жакип Кажманович! Прошу принять решение и дать ответ за Вашей подписью о законности (незаконности) указанных выше решений судей Апелляционной коллегии по уголовным делам Алматинского городского суда. Прошу подписать ответ собственноручно. С уважением, Агишев Ф.Н.»
