• Главная
  • >
  • Пресс-конференция «Жертвы произвола со стороны правоохранительных органов и попустительства судьи Талдыкорганского городского суда»

Пресс-конференция «Жертвы произвола со стороны правоохранительных органов и попустительства судьи Талдыкорганского городского суда»

29.07.2021

30 июля 2021г. (пятница) в 12.00 состоится онлайн пресс-конференция «Жертвы произвола со стороны правоохранительных органов и попустительства судьи Талдыкорганского городского суда»

В результате существенных нарушений конституционных прав Жулдыза Баймуратова (директор филиала “Енбек-Жаугашты” КУИС МВД) и Айдоса.Джумажанова (юрисконсульт) они вначале шесть месяцев, а после этого еще полгода содержались в предварительном заключении, а позже под домашним арестом – без продления сроков и свыше срока, установленного законом. Баймуратова и Джумажанова обвинили в хищении бюджетных средств (см. https://www.kt.kz/rus/crime/direktor_i_yuriskonsult_filiala_enbek-zhaugashty_provedut_1377918877.html)

Надзирающие прокуроры, будучи осведомлёнными о том, что судом первой инстанции существенно нарушаются принципы уголовного процесса, не приняли меры прокурорского реагирования. Наоборот они создали условия для нарушения законности со стороны судьи, рассматривающего данное уголовное дело.

Таким образом Баймуратов и Джумажанов стали жертвами произвола со стороны правоохранительных органов и попустительства суда. Сейчас оба осуждены к 10 годам лишения свободы. Вместе с ними осуждены за «злоупотребление должностными полномочиями» на 3,5 лет ограничения свободы экс-начальник областного ДЧС Дарынбек Байсариев и замначальника службы пожаротушения и аварийно-спасательных работ ДЧС Алматинской области Алексей Степанищев.

Спикеры:

Сагынтай РАШКАЛИЕВ – юрист адвокат

Ерболат БАЙМУРАТОВ – сын осужденного Жулдыза Баймуратова

Зауре БАЙМУРАТОВА – дочь осужденного Жулдыза Баймуратова и жена осужденного Айдоса Джумажанова

Айгуль БАЙМУРАТОВА – жена осужденного Жулдыза Баймуратова

Дата и время: 30.07.2021, 12.00

Трансляция: в прямом эфире на странице Казахстанского международного бюро по правам человека: https://www.facebook.com/kibhr/live/

Для справок:

Андрей Гришин (пресс-центр КМБПЧ) 8 7272 498670

ПОДРОБНОСТИ ПО ДЕЛУ

Талдыкорганским городским судом рассмотрено уголовное дело в отношении директора филиала РГП на ПХВ «Енбек-Жаугашты» Баймуратова Ж.А. и других в совершении преступления, предусмотренного пунктом 2) части 4 статьи 189 УК РК.

В ходе рассмотрения данного уголовного дела установлено, что органами, ведущими уголовный процесс,  а также надзирающими прокурорами были допущены существенные нарушения требований Конституции Республики Казахстан, Международного пакта о гражданских и политических правах, принятой резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966 года, а также уголовно-процессуального законодательства.

В судебном заседании установлено, что по данному уголовному делу грубо нарушены требования ст.24 Уголовно-процессуального Кодекса Республики Казахстан (далее-УПК), согласно которым орган, ведущий уголовный процесс, обязан принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств, необходимых и достаточных для правильного разрешения дела, выявления фактических данных, на основе которых устанавливаются обстоятельства, имеющие значение для дела. Как в ходе досудебного, так и судебного следствия доводы стороны защиты не принимались во внимание, заявленные ходатайства стороны защиты в своем большинстве были оставлены открытыми, необоснованно отклонены.  Систематически нарушалось право на защиту, что свидетельствует о нарушении принципов состязательности сторон в уголовном судопроизводстве и привело к незаконному привлечению Баймуратова Ж.А. и других к уголовной ответственности и незаконному преданию их суду.

Так, в силу п.5 ч.1 ст.112 УПК фактические данные должны быть признаны не допустимыми в качестве доказательств, если они получены с нарушениями требований настоящего Кодекса, которые путем лишения или стеснения гарантированных законом прав участников процесса или нарушением иных правил уголовного процесса при досудебном расследовании или судебном разбирательстве дела повлияли или могли повлиять на достоверность полученных фактических данных, в том числе, с существенным нарушением порядка производства процессуального действия.

Согласно части 4 названной статьи Кодекса, фактические данные, полученные с нарушением процессуального закона, признаются недопустимыми в качестве доказательств и не могут быть положены в основу обвинения, и использоваться при доказывании любого обстоятельства из статьи 113 настоящего Кодекса.

Так, точное и неукоснительное соблюдение закона в вопросе регистрации заявлений и сообщений в Едином реестре досудебного расследования (далее – ЕРДР) является предельно важным и ключевым моментом и процедурой всего уголовного судопроизводства. В ходе судебного следствия достоверно установлено, что отсутствовали правовые основания для регистрации указанного факта в ЕРДР по следующим основаниям:

Так, согласно ч.1 ст.179 УПК началом досудебного расследования является регистрация заявления, сообщение об уголовном правонарушении в ЕРДР либо первое неотложное следственное действие.

В соответствии с п.1 ч.1 указанной статьи УПК, не подлежат регистрации заявления, сообщения или рапорт об уголовном правонарушении в которых отсутствуют сведения о нарушениях действующего законодательства, об ущербе, о существенном вреде либо незаконном доходе, подтвержденные актами проверок, ревизий, аудита и другими, когда их наличие является обязательным признаком уголовного правонарушения.

Однако  в нарушение указанной нормы закона и приказа Генерального Прокурора Республики Казахстан от 19.09.2014г. №89 «Об утверждении Правил приема и регистрации заявления, сообщения или рапорта об уголовных правонарушениях, а также ведения Единого реестра досудебных расследований», досудебное производство по делу начато незаконно на основании рапорта должностного лица органа уголовного преследования, а также заявления гражданина Сугир. В ходе судебного следствия установлено, что документы, подтверждающие сумму ущерба к рапорту должностного лица не приложены, следовательно, на момент регистрации рапорта в ЕРДР отсутствовали сведения об ущербе, подтвержденные актами проверок, ревизий, аудита и другими, когда их наличие является обязательным признаком уголовного правонарушения. Кроме того, до начала досудебного расследования по данному делу, орган досудебного расследования располагал актом проверок в пожарной части ГУ «Службы пожаротушения и аварийно-спасательных работ» Департамента по Чрезвычайным ситуациям по Алматинской области, который подтвердил, что каких-либо нарушений законности не установлено, соответственно предписание не вносилось. Тем самым, на момент начала досудебного расследования, орган ведущий уголовный процесс располагал аудиторским отчетом Департамента внутреннего государственного аудита по Алматинской области и оснований для регистрации уголовного дела в ЕРДР по признакам преступления, предусмотренного пунктом 2) части 4 статьи 189 УК в отношении Баймуратова Ж.А. и других не имелось.

Кроме вышеописанного нарушения, следующим самостоятельным основанием для признания части производства по делу недействительной является неисполнение органом досудебного расследования решений специализированного межрайонного экономического суда по Алматинской области по тем же вопросам и по тем же объектам.

Так, в ноябре 2017 года заказчики в лице ГУ «Служба пожаротушения и аварийно-спасательных работ» ДЧС по Алматинской области и ДЧС по Алматинской области (далее-истцы) обратились в специализированный межрайонный экономический суд Алматинской области с исковыми заявлениями к РГП на ПХВ «Енбек-Жаугашты» ДКУИС по Алматинской области (далее-ответчик), о признании недобросовестным поставщиком государственных закупок, взыскании суммы неустойки и об обязывании исполнить договорные обязательства. В ходе судебных заседаний по гражданским делам установлено, что действительно подрядчиком допущены нарушения, основанные на ненадлежащем исполнении гражданско-правовых сделок, но в действиях должностных лиц РГП на ПХВ «Енбек-Жаугашты» отсутствовали какие-либо уголовно-наказуемые деяния. В связи с чем оснований у суда, предусмотренных пунктом 1) части 1 статьи 151 и пунктом 1) статьи 277 ГПК РК не имелось.

В связи с чем, решениями суда от 20, 26 декабря 2017 года, 12 и 20 февраля 2018 года в удовлетворении исковых требований истцов в части признания недобросовестным поставщиком отказано, в остальной части исковые требования были удовлетворены. Кроме того, по этим же решениям суда на ответчика возложена обязанность завершить строительно-монтажные работы. В ходе рассмотрения указанных гражданских дел установлено, что подрядчиком в лице РГП на ПХВ «Енбек-Жаугашты» были исполнены договорные обязательства ненадлежащем образом. Например, в объектах, вместо ворот производства ТОО «Петротал», установлены ворота другого производителя, нарушена технология укладки асфальта, не были своевременно отражены в актах виды выполненных работ (исключить-добавить), не предусмотренные проектно-сметной документацией, но одобренной заседанием технического Совета. Указанные факты нашли свое подтверждение в судебном следствии по данному уголовному делу. При рассмотрении данных гражданских дел участвовали (три) надзирающих прокурора, которые согласились с принятыми процессуальными решениями суда, соответственно указанные решения суда никем не были обжалованы и не опротестованы. В данное время с момента вступления указанных решений в законную силу прошло около четырех лет.

В соответствии с частью 2 статьи 127 УПК, вступившие в законную силу решения суда по гражданскому делу обязательны для органа, ведущего уголовный процесс, при производстве досудебного расследования или по уголовному делу только по вопросу о том, имело ли место само событие или действие, и не должно предрешать выводы о виновности или невиновности подсудимого

Кроме того, согласно требованиям пункта 2) части 1 статьи 179 УПК, не подлежат регистрации заявления, сообщения или рапорт об уголовном правонарушении, о нарушениях, основанных на неисполнении или ненадлежащем исполнении гражданско-правовых сделок, совершенных в письменной форме и не признанных судом недействительными, мнимыми или притворными.

Однако орган уголовного преследования заведомо зная, что по данным фактам имеются вступившие законную силу решения суда и они относятся к гражданско-правовым отношениям, тем не менее игнорируя вышеуказанные требования уголовно-процессуального законодательства, незаконно зарегистрировал данный факт в ЕРДР. Более того, органы ведущие уголовный процесс зная, что в данном случае отсутствует событие преступления, предусмотренное статьей 189 УК, умышленно все вышеуказанные выполненные работы по договору не учли, а наоборот необоснованно вменили как хищение.  Таким образом, орган уголовного преследования, не выполнив требования суда, в нарушение требований норм статей 8, 10, 24 УПК, расследовал дело, а суд первой инстанции незаконно, вопреки требованиям Конституции, УПК рассмотрел и вынес необоснованный вердикт по данному уголовному делу.

 Высший надзорный орган самоустранился от выполнения обязанностей, предусмотренных статьей 83 Конституции РК, УПК и Законом РК «Об органах прокуратуры». Сотрудники надзорного органа зная, что в соответствии со статьями 75 и 76 Конституции РК, судебная власть осуществляется посредством гражданского, уголовного и иных установленных законом форм судопроизводства и решения, приговоры и иные постановления судов имеют обязательную силу на всей территории Республики, не приняли соответствующие меры прокурорского реагирования для защиты прав, свободы и законных интересов Баймуратова и других в соответствии со своей компетенцией, предусмотренных статьей 44 Закона РК «Об органах прокуратуры».

Вышеперечисленные неоспоримые факты свидетельствуют, о том, что в действиях Баймуратова Ж.А. и других не только отсутствует состав какого-либо уголовно-наказуемого деяния, но и полностью отсутствует событие преступления, предусмотренное УК.

Так, в соответствии с пунктом 1) части 1 статьи 35 УПК, отсутствие события преступления является обстоятельством, исключающим производство по делу. Согласно требованиям частей 7 и 8 настоящего кодекса, государственный обвинитель, обнаружив в суде обстоятельства, исключающие уголовное преследование, обязан заявить об отказе от обвинения, а суд обязан разрешить вопрос о прекращении уголовного дела.

Все вышеуказанные обстоятельства свидетельствуют о том, что в соответствии с требованиями ч.2 ст.9 УПК регистрация данного уголовного дела подлежит признанию незаконной, следовательно, все производство по делу – недействительным. 

Кроме того, до регистрации данного факта в ЕРДР в 2018 году прокуратурой Алматинской области, с привлечением специалиста государственного аудита области, по поручению Генеральной прокуратуры Республики проводилась прокурорская проверка в ДЧС области, которой полностью были охвачены все вопросы, касающиеся государственных закупок.

В соответствии с требованиями статьи 184 УПК, если прокурор, при исполнении своих должностных обязанностей становится очевидцем уголовного правонарушения либо обнаруживает следы или последствия уголовного правонарушения непосредственно после его совершения, он обязан составить рапорт об обнаружении уголовного правонарушения с приложением находящихся в его распоряжении документов и иных материалов, подтверждающих обнаружение сведений об уголовном правонарушении.

Однако, по результатам проверки,  высшим надзорным органом не были обнаружены признаки уголовно-наказуемого деяния в действиях должностных лиц ДЧС и РГП «Енбек-Жаугашты», а лишь установлено, что имеются нарушения законности дисциплинарного характера и соответственно внесено представление об устранении законности в адрес начальника ДЧС области.

После проведенной собственной проверки, через месяц, прокуратура области соглашается с процессуальным решением антикоррупционной службы области о регистрации данного уголовного дела в ЕРДР. Здесь возникает закономерный вопрос: кто же из них прав, а кто нет?

В ходе изучения материалов (127 томов) уголовного дела, а также течение 17 месяцев всего судебного следствия достоверно установлено, что должностные лица органов прокуратуры, осуществлявшие надзор в ходе досудебного производства, государственные обвинители, участвовавшие в суде, а также судья игнорировали требования вышеперечисленного действующего законодательства, и не смогли отличить гражданско-правовые отношения от уголовно-наказуемого деяния.

 Вместе с тем, в ходе досудебного расследования по данному делу органом уголовного преследования допущено существенное нарушение установленных принципов уголовного процесса при производстве важных следственных действий, которые, как мы считаем, напрямую влияют на принятие судом законного и обоснованного решения.

Кроме того, 19 сентября 2019 года органом, ведущим уголовный процесс незаконно приняты процессуальные решения на основании части 1 статьи 65 УК РК и пункта 12) части 1 статьи 35 и части 2 статьи 289 УПК РК в отношении подозреваемых по данному уголовному делу Боярова Р. и Айтбаева Б.

Так, в соответствии с требованиями части 1 статьи 65 УК РК, лицо, совершившее уголовный проступок либо впервые совершившее преступление, может быть освобождено от уголовной ответственности с учетом личности виновного, его явки с повинной, способствования им раскрытию, расследованию уголовного правонарушения, заглаживанию им вреда, нанесенного уголовным правонарушением. Однако указанными лицами нанесенный вред не был возмещен, соответственно освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием не допускается.

Согласно диспозиции п.2) ч.4 ст.189 УК РК предусматривает присвоение или растрату, то есть хищение чужого имущества, вверенного виновному  должностным лицом, группой лиц по предварительному сговору, с использованием своего служебного положения в особо крупном размер. Тогда теперь возникает вопрос: кому, с кем, каким образом и какой же ущерб причинил Баймуратов Ж.?

В ходе досудебного расследования каких-либо доказательств того, что Баймуратов Ж. присвоил или растратил вверенное имущество не добыто, а доводы следствия являются голословными и не соответствующими обстоятельствам дела, так как инкриминируемый ущерб не был вверен Баймуратову. Однако, по версии следствия вмененная сумма ущерба якобы является предметом хищения. В отличии от других форм хищения, предметом присвоения или растраты может стать не любое чужое имущество, а только то, которое было вверено виновному.  

Законодатель рассматривает использование лицом своего служебного положения в качестве квалифицирующего признака присвоения или растраты вверенного имущества. Верховный Суд РК в пункте 18) нормативного постановления от 11 июля 2003 года разъясняет, что субъектом хищения, совершенного путем использования служебного положения, являются не только должностные, но и другие лица, занимающие соответствующую должность в организациях, предприятиях и учреждениях, независимо от формы их собственности, и осуществляющие полномочия в отношении вверенного им имущества в связи с занимаемой должностью.

В данном случае, указанные денежные средства были вверены должностным лицам ДЧС по Алматинской области и его структурного подразделения Байсариеву Д.Е., Степанищеву А.Н. и Боярову Р.Т., но не Баймуратову Ж. и Джумажанову А.

         Как мы видим, в ходе досудебного расследования и при вынесении обвинительного приговора действия вышеуказанных должностных лиц ДЧС незаконно были квалифицированы по пункту 3) части 3 статьи 361 УК РК.  

В таком случае возникает закономерный вопрос, из каких соображений, по каким критериям и какие обстоятельства были учтены следователем и судом при квалификации их деяний, и чем объясняется применение закона существенно отличающее ответственность и наказание лицам, по версии следствия и прокурора совершившим одинаковые правонарушения, по одному тому же уголовному делу?

         Чем объясняется такой избирательный подход к   Баймуратову Ж. и Джумажанову А.?

 Кроме того, органом досудебного расследования в качестве доказательств, подтверждающих обстоятельства, послужившие основанием для обвинения указано множество процессуальных и изъятых в ходе следствия бухгалтерских, учредительных и иных документов, которые фактически не имеют доказательственного значения по делу, так как все они получены существенным нарушением уголовно-процессуального законодательства. Государственный обвинитель, заведомо зная, о том, что происхождение указанных документов вызывает сомнение, заявил ходатайство не исследовать данные материалы, хотя все исследования специалистов и экспертизы проводились на основе этих документов. Данное незаконное ходатайство прокурора судом было удовлетворено, соответственно стороне защиты отказано.

Для чего тогда эти документы были изъяты, приобщены к материалам уголовного дела в качестве доказательств, почему тогда по этим документам проводили исследование и экспертизы, которые являются единственными доказательствами по делу? Для искусственного увеличения объема материалов уголовного дела?

Кроме того, в ходе досудебного производства и судебного следствия достоверно установлено, что органом досудебного расследования при назначении исследований и экспертиз по делу, были допущены грубые нарушения требований процессуального закона, предусмотренные ст.ст.272, 274 УПК, поскольку подозреваемые и их защитники не были своевременно ознакомлены с постановлениями о назначении исследований и экспертиз, чем были нарушены права подозреваемых до проведения экспертиз знакомиться с постановлениями о их назначении и получать разъяснения принадлежащих им прав, заявлять отвод, о постановке перед специалистом (экспертом) дополнительных вопросов, уточнять поставленные вопросы, ходатайствовать о назначении в качестве специалистов или экспертов компетентных, незаинтересованных лиц, присутствовать при производстве исследования, предоставлять дополнительные материалы, что подтверждается по делу многочисленными постановлениями о назначении исследований и экспертиз, а также протоколами ознакомления подозреваемых с постановлениями о назначении этих экспертиз. Подозреваемые и их защитники были ознакомлены с постановлением о привлечении специалистов, а также назначении экспертизы после получения их результатов, что является недопустимым. Указанные процессуальные документы в ходе судебного следствия не были исследованы по ходатайству прокурора. Если бы эти процессуальные документы, как положено по закону, исследовали бы, то в дальнейшем суд обязан был бы признать недопустимым в качестве доказательства постановление о привлечении специалистов, а также назначение экспертиз. Соответственно, в последующем по закону признаются все заключения специалистов и экспертов, которые по версии прокурора и суда являются единственными доказательствами по делу.  

 Например по версии следствия, одним из доказательств вины Баймуратова Ж.А. и других в инкриминируемом им деянии явились заключения первичных семи судебно-строительных экспертиз, проведенных ведущим экспертом ИСЭ по Алматинской области Артыковым С. Однако при производстве указанных семи экспертиз,  экспертом Артыковым С. не были приняты все предусмотренные меры для всестороннего, полного, объективного исследования объектов. Более того, выводы первичных заключений эксперта были недостаточно обоснованны, их выводы вызывали сомнения у органов, ведущих уголовный процесс. В связи с этим, для обеспечения полноты, всесторонности и объективности, орган досудебного расследования для исследования тех же объектов и решения тех же вопросов, назначает семь экспертиз и в нарушение требований частей 1 и 3 статьи 287 УПК РК (далее – Кодекс), называет их дополнительными, хотя по закону указанные экспертизы являлись повторными.

Кроме того, в нарушение требований статьи 287 Кодекса, производство указанных экспертиз не было поручено комиссии экспертов, а вопреки требованиям данной нормы Кодекса, производство этих экспертиз незаконно поручено тому же эксперту Артыкову С. При поручении производства указанных экспертиз, эксперту (экспертам) не были предоставлены заключения предыдущих экспертиз, чем грубо нарушены требования части 6 названной статьи Кодекса. Более того, в соответствии с частью 8 указанной статьи Кодекса, если вторая или последующая по счету экспертизы назначаются по нескольким основаниям, одни из которых относятся к дополнительной экспертизе, а другие – к повторной, такая экспертиза производится по правилам производства повторной. Однако, органами, ведущими уголовный процесс данные требования Кодекса, были полностью проигнорированы, то есть существенно нарушены процессуальные нормы о назначении и производстве экспертизы.  Аналогичные существенные противоречия в заключениях эксперта имеются и по остальным шести первичным и шести дополнительным судебно-строительным экспертизам, которые невозможно устранить в ходе судебного следствия, без проведения комиссионной экспертизы. Кроме того, согласно заключению экспертиз, проведенных по   всем объектам, в связи с отсутствием соответствующих документов, определить стоимость не соответствующих строительных работ с ПСД на момент исследования не представлялось возможным, в связи с тем, что контрольные замеры объемов выполненных строительных работ проводились выборочно и не во всех объектах.

Как указано выше, заключения первичных экспертиз не были предоставлены при производстве дополнительных экспертиз, о чем указано в заключениях экспертиз. Однако ведущий эксперт Артыков С., проводивший дополнительные экспертизы, вопреки требованиям статей 276 Кодекса и 23 Закона Республики Казахстан «О судебно-экспертной деятельности» самостоятельно собирал материалы для исследования и дачи заключения по результатам дополнительной экспертизы, о чем свидетельствует ссылка на первичные экспертизы в заключениях дополнительных экспертиз. Вышеуказанные существенные нарушения норм уголовно-процессуального законодательства, допущенные при назначении и производстве экспертиз, а также указанные противоречия между заключениями первичных и дополнительных судебно-строительных экспертиз, существенно влияли на принятие справедливого и законного судебного решения по делу.  

         В ходе производства указанных судебно-строительных экспертиз, экспертом Артыковым С.Д. не было заявлено ходатайство о предоставлении заключения эксперта или специалиста, специальные научные знания которых необходимы для дачи заключения. Однако, органом уголовного преследования в распоряжение эксперта были предоставлены незаконные заключения специалистов, не имеющих соответствующих лицензий или аттестат аккредитации по определению видов и объемов строительно-монтажных работ, а также полученные с существенным нарушением требований УПК. В ходе судебного следствия установлено, что для определения качества строительно-монтажных работ в качестве специалистов привлекались Ким, имеющий средне-специальное образование по специальности гидромелиоратора и Толеужанов, специалист в области пищевой промышленности, а также Ахунова, с ее слов – сметчик самоучка. Допрошенные в судебном следствии указанные лица подтвердили, что они самостоятельно никогда проводили исследования в области строительства и не имеют соответствующего образования, а также лицензию и не проходили повышения квалификации и соответственно аттестацию.     

    Указанные факты существенного нарушения норм УПК при производстве экспертиз подтверждаются заключениями самих экспертиз, а также показаниями самого эксперта Артыкова, допрошенного в ходе судебного следствия.   Эксперт показал, что заключение давал только на основании проектно-сметной документации, а не по документам, подтверждающим фактически выполненный объем работ. При производстве указанных экспертиз, Артыков не мог посчитать объем невыполненных работ, в связи с отсутствием у него квалификации сметчика. Кроме того, он подтвердил, что объект исследования, а именно все бухгалтерские документы по строительству объектов ДЧС и структурных подразделений не были пригодны к исследованию. В данном случае, в соответствии с требованиями статьи 284 УПК, эксперт Артыков до проведения исследования убедился, что представленные ему объекты исследования, а именно материалы,   непригодны для дачи заключения и не могут быть восполнены, в связи с чем  он обязан был составить сообщение о невозможности дать заключение и направить его лицу, назначившему экспертизу, что им не было сделано. А наоборот, дал необоснованное и незаконное заключение, что является недопустимым.

 Так, согласно пункту 14 Нормативного Постановления Верховного Суда Республики Казахстан от 26 ноября 2004 года №16 «О судебной экспертизе по уголовным делам» (далее-Постановление) следует, что существенные нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные при обнаружении, изъятии и фиксации объектов экспертного исследования, назначении и проведении экспертизы, могут повлечь признание заключения эксперта недопустимым доказательством.

         Таким образом, фактические данные – заключение специалиста и эксперта, полученные с нарушениями Закона, не могут признаваться допустимыми в качестве доказательств и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться при доказывании любого обстоятельства, указанного в статье 113 УПК РК.

В соответствии с подпунктом 8 пункта 3 статьи 77 Конституции Республики Казахстан, любые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого. Также как согласно нормам статьи 19 УПК, неустранимые сомнения в виновности подозреваемого, обвиняемого, подсудимого толкуются в их пользу. В их же пользу должны разрешаться и сомнения, возникающие при применении уголовного и уголовно-процессуального законов.

В ходе судебного следствия сторона обвинения вообще не представила каких-либо доказательств, свидетельствующих о том, что эти денежные средства были вверены Баймуратову и Джумажанову, а также о фактах хищения вверенного имущества со стороны последних. В связи с чем утверждения о наличии преступного умысла в действиях Баймуратова и Джумажанова,  при подписании акта выполненных работ формы №2 являются голословными и ничем не обоснованными.

Кроме того, в ходе судебного следствия установлено, что на территории ПЧ находятся на ответственном хранении товарно-материальные ценности. Однако, при производстве экспертиз Артыковым они не были учтены как товар или изделие, хотя стоимость этих товарно-материальных ценностей четко была указана в проектно-сметных документациях.  В ходе досудебного производства и судебного следствия достоверно установлено, что вся работа была выполнены на 95 процентов. Однако специалистами и экспертом эти работы не были учтены и необоснованно указаны как хищение. Специалистами и экспертом до настоящего времени не установлена сумма неосвоенных денежных средств, фактический объем выполненных или невыполненных работ, соответственно сумма.  До настоящего времени не установлено:  причинен ли ущерб, если да, то кому и сумма ущерба? Все эти факты свидетельствуют о том, что данное уголовное дело в отношении Баймуратова и других сфабриковано, соответственно расследовалось с существенными нарушениями норм УПК.

Если орган уголовного преследования, прокуратура, а также суд считают, что в действиях Баймуратова и других усматривается состав уголовно-наказуемого деяния, то почему по всем гражданским делам, рассмотренным специализированными межрайонными экономическими судами Казахстана о ненадлежащем исполнении договорных обязательств, не возбуждаются уголовные дела? Почему такой выборочный подход?

Ответ один: в других регионах Казахстана органы, ведущие уголовный процесс и надзирающие прокуроры отличают гражданско-правовые отношения от уголовно-наказуемого деяния.

            Так, согласно требованиям статьи 319 УПК РК, судья по поступившему уголовному делу выносит постановление о принятии дела к производству. Одновременно с вынесением постановления, судья обязан рассмотреть вопрос об обоснованности применения или неприменения к обвиняемому меры пресечения и обоснованности или необоснованности ее вида. Если же мера пресечения избрана, продлить срок применения меры пресечения, если он к этому времени истек. 

         18 февраля 2020 года уголовное дело в отношении вышеуказанных лиц поступило в Талдыкорганский городской суд и в тот же день истек срок содержания под стражей в отношении Баймуратова Ж.А. и Джумажанова А.М.

Однако 19 февраля 2020 года, после истечения срока содержания под стражей подсудимых, постановлением вынесенным судьей Анисимовым О.В., срок содержания под стражей в отношении Баймуратова Ж.А. и Джумажанова А.М., продлевается «до принятия по делу окончательного процессуального решения».

После чего, спустя только двое суток, то есть 21 февраля 2020 года, данное уголовное дело принято Анисимовым к своему производству.

Как можно принимать процессуальное решение, не принимая дело к своему производству?

В соответствии с требованиями части 2 статьи 341 УПК РК (далее-кодекс), срок содержания под стражей подсудимого в качестве меры пресечения со дня поступления дела в суд и до вынесения приговора не может превышать шести месяцев.

 В соответствии с требованиями статьи 48 УПК сроки, установленные настоящим Кодексом, исчисляются часами, сутками, месяцами, годами. При вынесении постановления о продлении срока содержания под стражей в отношении Баймуратова Ж.А., грубо нарушены требования указанной статьи УПК. Указанное существенное нарушение закона свидетельствует о том, что подсудимый необоснованно, без определенного срока содержался под стражей в течение 6 месяцев 9 дней.

Если бы сторона защиты 27 августа 2020 года не заявила  бы ходатайство об изменении меры пресечения, то на основании данного бессрочного и незаконного постановления суда, подсудимые содержались под стражей по сегодняшний день. 

В соответствии с требованиями части 4 статьи 341 УПК, после истечения указанных  в частях второй и третьей настоящей статьи сроков содержания под стражей, суд должен изменить подсудимому меру пресечения на домашний арест или иную меру пресечения. Однако судом первой инстанции данное требование УПК было полностью было проигнорировано.

27 августа 2020 года, заявленные ходатайства адвокатов об изменении меры пресечения в отношении Баймуратова Ж.А. и Джумажанова А.М. судом были удовлетворены. В тот же день, постановлением Талдыкорганского городского суда, мера пресечения – содержание под стражей в отношении Баймуратова Ж.А. и Джумажанова А.М. была изменена на домашний арест, без продления сроков, но с установлением конкретных ограничений.

Куда смотрели высший надзорный орган, а также судья?

С вышеуказанной даты по 4 февраля текущего года,  Баймуратов Ж.А. и Джумажанов А.М. незаконно содержались под домашним арестом по следующим основаниям:

Так, согласно статье 146 УПК, домашний арест заключается в изоляции подозреваемого, обвиняемого от общества без содержания их под стражей, но с применением ограничений, установленных судьей в порядке, предусмотренном статьей 147 настоящего Кодекса. Срок домашнего ареста, порядок его продления определяются правилами, установленными статьями 151 и 547 – 551 настоящего Кодекса. Однако при изменении меры пресечения –  содержание под стражей в отношении Баймуратова Ж.А. на домашний арест, срок судом не был установлен.

В соответствии с требованиями статьи 151 УПК, суд обязан своим постановлением продлевать сроки домашнего ареста. Однако по данному уголовному делу мера пресечения – домашний арест, избранная в отношении Баймуратова Ж.А. и Джумажанова А.М. по истечении более шести месяцев ни разу не продлевалась, что является существенным нарушением Конституционных прав последних  и требований уголовного процессуального законодательства.

 Так, в соответствии с пунктом 2 статьи 16 Конституции Республики Казахстан, части 2 статьи 14 УПК, арест допускается только в предусмотренных законом случаях и лишь с санкции суда.  Содержание  под домашним арестом без продления и свыше срока, является существенным нарушением пункта 2 статьи 9 Международного Пакта «О гражданских и политических правах», ратифицированного Законом Республики Казахстан от 28 ноября 2005 г. № 91-III «О ратификации Международного пакта о гражданских и политических правах» (далее по тексту – МПоГПП), который устанавливает, что никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей.  Никто не должен быть лишен свободы иначе, как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом.

В соответствии со ст. 1 УПК, на порядок казахстанского уголовного судопроизводства распространяются также общепризнанные принципы и нормы международного права (п. 1), а также Международные договорные и иные обязательства Республики Казахстан (к числу которых относится и МПоГПП), регулирующие порядок уголовного судопроизводства, являются составной частью уголовно-процессуального права.  Кроме того, ч. 3 ст. 2 УПК установлено, что международные договоры, ратифицированные Республикой Казахстан, имеют приоритет перед УПК и применяются непосредственно.

Ст. 9 МПоГПП устанавливает, что каждое арестованное или задержанное по уголовному обвинению лицо, в срочном порядке доставляется к судье или к другому должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть, и имеет право на судебное разбирательство, в течение разумного срока или на освобождение. 

Каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно.

 Из указанных норм МПоГПП и УПК следует, что после истечения срока домашнего ареста, Баймуратов Ж.А. должен был быть незамедлительно доставлен в суд и в судебном заседании должен быть решен вопрос о его освобождении. Однако права Баймуратова Ж.А., установленные ст. 9 МПоГПП, были грубо нарушены.

В результате вышеуказанных существенных нарушений конституционных прав Баймуратова Ж.А. и Джумажанова А.М., они шесть месяцев восемь суток, а также после этого шесть месяцев пять суток без продления сроков и свыше срока, установленного законом, незаконно содержались под стражей, а также под домашним арестом, что является недопустимым.  Только после вмешательства стороны защиты указанные меры пресечения в отношении Баймуратова Ж.А. и Джумажанова А.М. изменены на подписку о невыезде и о надлежащем поведении.

 Незаконным лишением и ограничением свободы, а также незаконным нахождением длительное время в орбите уголовного преследования по вине должностных лиц прокуратуры и органов, ведущий уголовный процесс Баймуратов Ж.А. и Джумажанов А.М. испытали нравственные и психические страдания в виде эмоционально-волевых переживаний (чувства унижения, подавленности, отчаяния, стыда, ущербности, состояния раздражительности, гнева, дискомфортности и др.).

 В свою очередь надзирающие прокуроры, будучи осведомлёнными о том, что судом первой инстанции существенно нарушаются принципы уголовного процесса, не приняли меры прокурорского реагирования с целью защиты и восстановления прав и свобод подсудимых, а также выявлению и устранению нарушений законности, причин и условий, им способствующих, а также их последствий. Наоборот создали условия для нарушения законности со стороны судьи, рассматривающего данное уголовное дело. В результате, судья Анисимов О.В. заведомо зная, что Баймуратов Ж.А. и Джумажанов А.М. длительное время незаконно содержатся под стражей, а в последующем под домашним арестом, даже не пытался предпринять меры по решению вопроса по восстановлению нарушенных прав подсудимых.  

 Таким образом, Баймуратов Ж.А. и Джумажанов А.М. стали жертвой произвола со стороны правоохранительных органов и попустительства суда.  

На основании вышеизложенного, со стороны органа, ведущего уголовный процесс, при рассмотрении дела в суде в отношении Баймуратова Ж.А. и Джумажанова А.М. проявлена односторонность и неполнота судебного следствия, допущено существенное нарушение уголовно-процессуального закона, несоответствие выводов специалистов и эксперта, изложенных в постановлении, обвинительном акте и обвинительном приговоре суда фактическим обстоятельствам дела.

В результате, Баймуратов Ж.А. и Джумажанов А.М. незаконно осуждены к длительным срокам лишения свободы.

Семья и лично сам Баймуратов Ж.А. и Джумажанов А.М., в полной мере прочувствовали на себе беспредел правоохранительных органов и беззаконие со стороны суда и для них случившееся –  это большая трагедия и горе. Но несмотря ни на что, они таят надежду в торжество правды и справедливости.

На основании вышеизложенного, прошу Вас:

Оказать содействие в устранении нарушенных законных прав и свобод Баймуратова Ж.А. и Джумажанова А.М., гарантированных Конституцией Республики Казахстан.


Смотрите также