Политическая история Казахстана, тесно связанная с казахстанской правозащитной историей, помнит как минимум два «горячих» ноября – перечисляем в обратной хронологии:
– 12.11.2005 было объявлено о самоубийстве тремя выстрелами видного деятеля казахстанской оппозиции Заманбека Нуркадилова;
– 18.11.2001 образовано общественное движение «Демократический выбор Казахстана», активно действовавшее до 2005 года, а в 2017-м вновь созданное и виртуальном формате и уже весной 2018-го объявленное экстремистской организацией;
– 4.11.1996 начались отключения эфира независимых телерадиоканалов, возникших в начале 90-х, а после «Большого зажима» зимы 1996-97 годов никогда больше и больше никогда не возвращавшихся на казахстанское медиа-поле.
В этом году у всех этих событий отнюдь не круглые даты – в отличие от событий ноября 1988-го, которым в эти дни исполнилось круглые 30, каковая дата вдохновила нас на эту ретро-публикацию. Её первоисточником является соответствующая глава из нашей книги «Современный Казахстан: двадцать лет общественной мысли. 1985–2005», вышедшей в начале 2006 года.
* * *
Предыстория: казахстанские ростки и московские влияния на них
Появление в Казахстане первых неофициальных, т.е. созданных не «сверху», а «снизу», в порядке гражданской инициативы, и по сути своей оппозиционных движений и групп относится к 1987 и 1988 годам. Такие группы и движения в тогдашних центральных (т.е. московских со сферой распространения на весь бывший СССР) средствах массовой информации именовались «неформальными», а их члены и активисты – «неформалами»; в кавычках или без кавычек – в зависимости от контекста и степени прогрессивности конкретного СМИ или автора статьи.
В 1987-88 гг. в Москве центром гражданской активности политически ориентированных неформалов стала Пушкинская площадь, на которой по определённым дням собирались активные неформалы всех политических направлений, сочувствующие и любопытствующие. Люди обменивались информацией и мнениями, дебатировали, причём дебаты иногда перерастали в потасовки с милицией и гебистами. Свободомыслящие интеллектуалы из Казахстана, бывая в Москве, также посещали «толковища на Пушке» и находили там много интересного для себя и своих друзей и единомышленников в Казахстане.
Первой по времени возникновения неформальной организацией было Социально-экологическое объединение (СОЭ) «Инициатива», возникшее в августе 1987 года. Его неформальными лидерами были два Сергея в возрасте по 35 лет каждый и оба по образованию историки. Сергей Дуванов незадолго до того прослушал в новосибирском Академгородке курс прикладной социологии у супер-знаменитого тогда академика Татьяны Заславской и по возвращении в Алма-Ату был назначен редактором новосозданной редакции социологических исследований Казахского ТВ. Сергей Куратов был тогда заместителем директора по науке Центрального музея Казахстана. Общественные интересы Дуванова лежали больше в политической сфере, а Куратова – в экологической, но в те годы оба этих направления гармонично сосуществовали и дополняли друг друга.
В начале 1988 года возникла интеллектуальная группа «Референдум» (Е.Глебов и Ю.Дрогалин), а в июне того же года был создан экологический «Зелёный фронт» (М.Чимбулатов и А.Салин). Кроме этих трёх неформальных групп, было ещё около дюжины иных, полным списком названий которых мы, к сожалению, не располагаем (возможно, что-то можно было бы восстановить по материалам слежки за неформалами, сохранившимися в архивах КГБ Казахской ССР и ЦК Компартии Казахстана, но они до сих пор закрыты для исследователей). Наряду с организационно оформленными неформальными группами заявляли о себе также и политически активные одиночки (например, теоретик и публицист Г.Зыкин), а также отдельные личности, позиционировавшие себя в качестве казахстанских представителей московских политических организаций (из всех наиболее знаменитый тогда Демократический союз Валерии Новодворской).
Летом 1988 г. экологические и гуманитарно-политические неформалы получили даже некоторое признание со стороны власти: в большом зале Доме учёных республиканской Академии наук была устроена встреча председателя Алма-Атинского горисполкома З.К. Нуркадилова с активистами общественных организаций. На этой встрече присутствовало около двухсот человек (правда, не все из них были неформалами), и мэру тогдашней столицы Казахстана пришлось отвечать на многие острые вопросы, чего прежде никогда не приходилось делать никому из его предшественников.
К осени того же года в среде самих неформалов оформилась идея организационного объединения в целях более активного участия в политической жизни республики. Тем более что во многих других городах к тому времени уже действовал ряд экологических и гуманитарно-политических объединений, с которыми следовало устанавливать контакты и приступать к совместным действиям.
Попытка такого объединения была предпринята 21 октября 1988 года на встрече представителей «Инициативы», «Референдума» и «Зелёного фронта», в которой участвовали также и люди, не входившие ни в одно из этих объединений, но имевшие определённый вес в глазах членов трёх организаций. Собравшиеся в одной из гостиных Дома учёных объявили о создании оргкомитета Алма-Атинского Народного фронта (АНФ). Чуть позже, 3 ноября 1988 г. в соседнем с Домом учёных здании Института философии и права Академии наук состоялось второе собрание АНФ, на котором была принята «Декларация», подготовленная С.Дувановым. Он же был и фактическим лидером АНФ, а наряду с ним в качестве таковых называли телевизионного инженера Евгения Шейгера и аспиранта Института философии Людмилу Шерову.
Как впоследствии вспоминал Сергей Дуванов, именно он имел неосторожность (или наивность) пригласить на второе учредительное заседание АНФ казахстанского собкора «Литературной газеты» Александра Самойленко. Представляемая им в Казахстане газета считалась тогда одной из самых прогрессивных в одном ряду со знаменитыми «Московскими новостями» и журналом «Огонёк», чьих собкоров пригласить не смогли или не догадались.
Вся власть и её пресса – против Народного фронта
В те же самые дни начала ноября 1988 года в Алма-Ате проходил ХIII пленум ЦК КП Казахстана, на котором с докладом и заключительным словом выступил первый секретарь ЦК Геннадий Колбин (тот самый, чьё назначение на этот пост вызвало 17-18 декабря 1986 года массовые выступления казахской молодёжи, жестоко подавленные вооружённой силой). В своём заключительном слове 4 ноября Колбин со всей властной мощью «медведя на воеводстве» обрушился с трибуны на «так называемых неформалов», превратно понимающих начатую партией перестройку и пытающихся увести нас «не туда».
Колбин назвал и конкретные примеры такого «негатива», подбор которых обеспечил, как и полагалось, аппарат ЦК, а первый руководитель озвучил, добавив кое-что и от себя и придавая озвученным фактам статус криминала. Произнесённые с трибуны выводы приобретали силу директивы, обязательной для исполнения всеми нижестоящими партийными, административными, силовыми структурами. В качестве свежайших примеров «враждебных акций» Колбин назвал попытку создания Народного фронта в Алма-Ате и музыкальный вечер в Павлодаре в честь 70-летия ВЛКСМ, на котором местный бард Сергей Енин спел под гитару «идейно порочную» песню. (Как потом выяснилось, речь шла о широко известной тогда и после сатирической песне московских бардов А.Иващенко и Г.Васильева «Деревня Непутёвка».)
Текст выступления Г.В. Колбина был опубликован в одних газетах 10-го, а в других 11 ноября и, как тогда полагалось и многими ожидалось, был воспринят как сигнал к идеологическому откату назад и к репрессиям в отношении лиц, подвергнутых «партийной критике». Этим был дан старт кампании публичной травли «политически неправильных» неформалов. Застрельщиком кампании выступил журналист А.Самойленко – тот самый собкор «Литературной газеты», побывавший 3 ноября на втором учредительном заседании АНФ. Его огромная статья «По декларациям и по существу. От имени кого выступает Алма-Атинский Народный фронт» была опубликована почему-то не в московской газете, собкором которой он был, а в «Казахстанской правде» за 17.11.1988. Статья представляла собой классический образец заказной статьи и политического доноса.
В той же газете за 21.11.1988 публикуется ещё одна установочная статья корреспондентов информагентства КазТАГ (в то время это был казахстанский филиал ТАСС, который «…уполномочен заявить») Г.Акимова и М.Чиркова под заголовком «Родники и тихие заводи», перепечатанная в последующие дни всеми республиканскими, областными и районными газетами. Такая одномоментная публикация рассылаемых КазТАГом материала была обязательной для всех газет по определённому списку. Ещё через день две главных русскоязычных газеты Казахской ССР – партийно-советская «Казправда» и комсомольско-молодёжная «Ленинская смена» публикуют статью некоего С.Петрова «Кто с сошкой, кто с ложкой» («КП» от 23.11.1988) и анонимное «Открытое письмо С.В. Дуванову» («ЛС» от 23.11.1988). Последнее было выстроено в стилистике аналогичных обращений к «отщепенцам» времён брежневского застоя, к которым печатно обращались в этаком сурово-доверительном и нарочито грубоватом тоне передовые экскаваторщики, кичившиеся тем, что никогда не читали Пастернака, но всегда имеют за пазухой, что сказать ему от имени рабочего класса и колхозного крестьянства.
Через три дня в той же «Казправде» публикуется полосный материал одного из ведущих журналистов газеты Т.Квятковской – интервью с официальным главой казахстанской исторической науки академиком М.К. Козыбаевым. Учёная беседа журналистки с академиком была озаглавлена «Напёрсточники», каковой ярлык навешивался на лидеров АНФ.
Наконец, 27 ноября в той же «Казправде», а в последующие дни и в других газетах по всей республики (тоже обязательная публикация по рассылаемому из центра списку изданий) публикуется директивный материал «В ЦК КП Казахстана. Разбуженной инициативе – политическую зрелость и созидательность». Фактически это было разгромное постановление Цека, посвящённое персонально С.Дуванову, Е.Шейгеру и Л.Шеровой – аналогично тому, как при Сталине тот же казахстанский ЦК принимал постановление по историку Е.Бекмаханову, а ЦК ВКП(б) – по писателям А.Ахматовой и М.Зощенко. И в завершение первого раунда погромной кампании республиканские газеты публикуют на протяжении трёх дней 29, 30 ноября и 1 декабря 1988 г. целую серию «писем спящих» – т.н. простых людей, гневно осуждающих уже осуждённых партийным начальством вредных неформалов.
Второй раунд пропагандистской кампании против неформалов начался в январе 1989 г. и был проведён единолично заведующим отделом пропаганды «Казахстанской правды» Л.Вайдманом. Ранее он руководил сбором и подготовкой к печати всех предыдущих публикаций направляемой сверху компании, теперь же выступил соло и моноЮ выдав на-гора две художественно-публицистических статьи «Фронт без тыла» от 6.01.1989 и «Испытание перестройкой» от 24.01.1989. В этих статьях «нехорошим» неформалам-антисоветчикам Алмасу Естекову и Нине Шумилкиной противопоставлялись жертвы их махинаций – честные, но наивные советские люди, искренне стремившиеся помочь родной партии (КПСС) в деле перестройки и зашедшие на этом пути «не туда». Также интонациями политического доноса были проникнуты две передовицы «Казахстанской правды» на эту тему в номерах за 8 и 11 апреля 1989 года.
Все эти публикации, каждая из которых появлялась не просто сама по себе, а как часть проводимой сверху кампании, выглядели вопиющим диссонансом с основным потоком публикаций центральной (московской) прессы того же периода. Казахстан в сравнении с Москвой выглядел каким-то заповедником антиперестроечного реваншизма.
Гнетущее впечатление от статей усиливалось множеством литературных ассоциаций, например из 13-й главы романа Булгакова «Мастер и Маргарита», где Мастер рассказывает Ивану Бездомному о критике написанного им романа о Понтии Пилате в газетах середины 30-х годов: «Статьи не прекращались. Над первыми из них я смеялся. Но чем больше их появлялось, тем более менялось моё отношение к ним. Второй стадией была стадия удивления. Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне всё казалось, и я не мог от этого отделаться, что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим».
Тем временем словесно проклинаемые официальной прессою и физически преследуемые спецслужбами неформалы готовили свой ответ на «критику сверху» и кампанию государственной травли – выпуск первой в Казахстане самиздатской политической газеты АНФ под названием «Алма-Атинский вестник», на страницах которой пытались хоть что-то ответить на бурный поток «партийной критики».
Оргвыводы из партийной критики и выступлений прессы
Организационные выводы применительно к лицам, поименованным в этих публикациях, по условиям четвёртого года перестройки не могли быть столь жёсткими, как во времена сталинизма или застоя. Однако применительно к «самому опасному» С.Дуванову они и так были достаточно жёстки. Коллегия Госкомитета Казахской ССР по телевидению и радиовещанию принимает 25.11.1988 «Постановление о тов. Дуванове С.В.» за подписью председателя Гостелерадиокомитета Казахской ССР Г.Шалахметова. (Один из экземпляров этого удивительного документа, выданный в ноябре 1988 г. на руки С.Дуванову, был передан им в 1991 г. автору данной работы и хранится в нашем личном архиве.)
В этом своём постановлении коллегия прямо ссылается на статью А.Самойленко как на директивную публикацию, подлежащую обязательному исполнению силами руководства Гостелерадио. От себя же коллегия поставила в вину журналисту Дуванову нечто вроде нецелевого и политически некорректного использования его недавней, с 1 по 28 сентября 1988 г., служебной командировки в Москву: «Основываясь на документах, привезенных лично им оттуда, уже открыто заговорил о своем детальном знакомстве с деятельностью московского “Демократического союза” и скандально известной организации “Память”». (Вообще-то материалами о деятельности этих, совершенно несхожих, а точнее диаметрально противоположных организаций в конце 1988 года были заполнены страницы всей московской прессы.)
В резолютивной части своего постановления коллегия Гостелерадио КазССР приказывала освободить Дуванова от должности главного редактора главной редакции писем и социологических исследований «за политическую близорукость и дискредитацию авторитета работника идеологического органа» (т.е. телевидения). В других пунктах постановления начальникам различных подразделений госкомитета С.Ашимбаеву и И.Фиделю были розданы указания и предупреждения о необходимости более жёсткого контроля за политическими настроениями подчинённых (т.е. прежде всего журналистов).
На следующий день после увольнения С.Дуванов был призван на военные сборы как военнослужащий запаса и направлен в Сары-Озекский гарнизон за 170 км от Алма-Аты, где пробыл ровно месяц – до Нового 1989 года. По рассказам Дуванова, командование воинской части восприняло его как некоего «знатного ссыльного», в связи с чем старалось не привлекать его ни к каким физическим упражнениям или работам, а чтобы не допустить его вредного влияния на солдат срочной службы, поселило его в отдельной комнате с условием не выходить из неё куда-либо кроме столовой. Этот свой «месяц в деревне» Дуванов использовал для написания ответов на поносительные статьи, включая целый трактат «Размышления у парадного подъезда гласности».
Аналогичным военно-административным мерам воздействия подвергся ещё один активист оргкомитета АНФ Юрий Дрогалин. К другим активистам АНФ имели вызовы или приводы в КГБ с последующими «воспитательными беседами» там, почти все из них замечали за собой демонстративную слежку на улице, некоторых постигли громкие проработки по месту работы и т.п.
Вот как написал об этом в 1991 году московский исследователь Виталий Пономарёв, в 1988-м учившийся в аспирантуре МГУ и участвовавший в создании Московского Народного фронта. Весной 1989-го он впервые посетил Алма-Ату для личного знакомства с казахстанскими неформалами, был принят казахстанскими властями за «московского эмиссара» и выдворен из Алма-Аты силами только что созданного ОМОНа. Цитируем далее фрагмент из его работы «Общественные организации в Казахстане и Кыргызстане. 1987-1991», завершённой в начале 1991 года:
«Поскольку многие моменты развития самодеятельного общественного движения зависят от отношения к нему властей, можно отметить, что в Казахстане в 1989 году оно в целом четко делилось на два периода: в бытность первым секретарём ЦК КПК Г.В. Колбина и после занятия этой должности Н.А. Назарбаевым.
Как уже отмечалось, в конце 1988 года по приказу Колбина в республике была развернута беспрецедентная для эпохи перестройки травля неформалов. Наиболее грязные функции в этой кампании отводились сформированному в декабре 1988 г. Алма-Атинскому ОМОНу, который в действительности выступал лишь прикрытием соответствующих подразделений КГБ, на которые ложилась общая координация операций и агентурная разработка «объектов».
Объектом преследования, а иногда и явных провокаций, стали все незарегистрированные организации республики. Даже казахстанский филиал молодежной антивоенной организации «Некст Стоп», всесоюзная организация которого была образована при прямом участии ЦК ВЛКСМ, оценивался казахстанскими правоохранительными органами как «подрывное движение», с которым следует мириться лишь до поры до времени.
Особое внимание уделялось пресечению контактов казахстанских «неформалов» с самодеятельными движениями других республик. В ход шло всё – от срыва поездок, например, на конференцию «Мемориала», до силовой высылки «московских эмиссаров». Перед самым уходом Колбина был разработан еще один план, предусматривающий массированный удар по оппозиционерам перед тем, как республика будет отдана в «новые руки». Авторы плана не учли одного: времена изменились, и никто (прежде всего – Москва) не позволит репрессировать «самодельщиков» только из-за отсутствия у них официальной регистрации.
Интересно, что гоняясь за мелкими группами, специалисты из КГБ и ОМОНа первоначально недооценили значение, например, такого крупного движения, как «Невада-Семипалатинск». Скандально известная операция КГБ по проникновению в кабинет О.Сулейменова была предпринята лишь в мае 1989 г. Не дал ожидаемых результатов и спровоцированный раскол на конференциях «Мемориала».
Примеры можно множить, но очевидным остается крах усилий правоохранительных органов по установлению контроля над формирующимися новыми общественными образованиями. Можно констатировать также резкое уменьшение притеснений и большее уважение к закону с приходом к высшей власти в республике Н.Назарбаева в июне 1989 года».
* * *
Воспроизводим далее наше собственное послесловие к данной ретроспективе из ноября 2013 года:
Несколько слов через четверть века после ноября 1988-го
Современному оппозиционному читателю, наверное, было несколько странным встретить в такой цитате доброе слово о Нурсултане Абишевиче и его политике, однако из песни слово не выкинешь (если только не выкидывать саму песню). Став два с половиной десятилетия назад первым лицом в республике, которой через два с небольшим года предстоял стать независимым государством, Назарбаев как бывший глава правительства при Кунаеве и Колбине (второе лицо в республике, однако наделённое властью лишь над экономикой, но не над идеологией и силовыми структурами) постарался резко отделить себя от прежней репрессивной практики. В одном из первых его публичных выступлений в новой должности даже прозвучало нечто вроде извинения перед неформалами, с которыми ранее обошлись излишне сурово.
Другое дело, что бывший персек ЦК и председатель Верховного Совета, затем персек и президент Казахской ССР, а с декабря 1991-го полновластный президент независимой Республики Казахстан, выдержав худо-бедно умеренно либеральную паузу в период с 1989-го и примерно по 1995-96 годы, возобновил репрессивную политику своего предшественника и очень-очень далеко его превзошёл.
Вспомним хотя бы «Большой зажим» независимых телерадиокомпаний зимой 1996-97 гг., уголовное дело «против всех СМИ» в 1998-м, реакцию на образование РНПК в 1999-м и ДВК в 2001-м, уголовные процессы М.Аблязова и Г.Жакиянова в 2002-м, резонансные политические убийства З.Нуркадилова в 2005-м и А.Сарсенбаева в 2006-м, длинную череду принятий репрессивных законов, расстрел бастующих нефятников в Жанаозене в 2011-м и уголовные процессы жанаозенцев и В.Козлова в 2012-м и ликвидацию Народной партии «Алга» и «единого СМИ» в том же году. А ведь это перечислена лишь малая толика всего того, что следовало бы перечислить!
И вот что ещё интересно: при Колбине параллельно разгрому совершенно беззащитного Алма-Атинского Народного фронта (он и фронтом-то пу сути не успел стать, ни даже партизанским отрядом) в том же ноябре 1988-го создавался казахстанский «Мемориал», а в феврале 1989-го – движение «Невада». Загнобить эти движения в зародыше не мог даже ненавидевших любых неформалов Колбин – время работало против него (оставим пока в стороне вопрос о том, что создание «Невады» шло не снизу, а сверху, будучи личным проектом тогдашнего предсовмина Назарбаева). Летом и осенью того же года «обломки» АНФ и дюжина вновь созданных групп и движений объединились в Ассоциацию независимых общественных организаций Казахстана (АНООК), а в 1990-м пришло время создаваться первым оппозиционным партиям.
К середине или концу 90-х годов те первые партии распались, но им на смену волна за волной появлялись «Азамат», РНПК, Форум демократических сил, а уже в новом столетие – ДВК, «Нагыз Акжол», «Алга» (простите, кого забыл назвать). Основателями этих партий не уже не те маленькие кучки идеалистов из среды городской русскоязычной интеллигенции, которых мы видели в эпопее АНФ, с какого-то момента в оппозиционную политику пошли и люди из власти и бизнеса с организационным опытом и немалыми финансы. До сих пор правящий режим переигрывал их, и возможно, это будет повторяться ещё не раз, однако не вечно же!
А возможен и такой вариант: когда-нибудь в обозримом будущем преемником нынешнего Солнцеподобного и Луноликого елбасы, каковым тот злосчастный Геннадий Колбин даже в самых сладких снах не мог себя и представить, окажется им же назначенный и выращенный премьер-министр (не обязательно нынешний, может ещё сто раз смениться). Итак, если это когда-нибудь произойдёт, то сочтёт ли новый «молодой и прогрессивный» из бывших предсовминов дать отбой репрессивной политике предшественника и хотя бы слегка отмежеваться от многочисленных гнобительных кампаний прежнего царствования?
